Мы восстанем завтра - Анатолий Гончар

– Командир. – Как в тумане передо мной выплыл Куюмов. Еще два бойца в свете плавающих перед глазами кругов быстро поднимались по лестнице.

– Ты ранен? – Камуфляж Куюмова покрывали капли еще не успевшей ссохнуться крови, но он отрицательно мотнул головой.

– Нет. Фролов… – Ильдар недосказал, но я все понял. Вот только когда это произошло? Впрочем… не все ли равно?

– Давай на седьмой, – скомандовал и зачем-то напомнил: – Там сквозные пробои до торца здания, основные веревки скинешь и проследишь, чтобы обвязки в спешке правильно надели. И никакой самодеятельности, спуск на восьмерках. Уходить сразу, меня не ждать. Пункт сбора знаешь… Если обстановка позволит, там ждете двадцать минут, не больше. Понял?

Ильдар молча кивнул и побежал вверх. Из двери напротив выбрался грязный, тяжело дышавший Васенков. А я полагал, что он уже спускается по торцу здания.

– Какого хрена ты тут делаешь?

– Да я там, пару очередей… – Он дернул плечом, поправляя разгрузку. Вот чертов придурок!

В подъезде хлопнула дверь.

– Давай наверх!

Что-то упало и звонко запрыгало по ступенькам. «Граната», – мелькнула мысль. Через несколько мгновений прогремел взрыв, по стенам брызнул металл, и тут же послышался топот ног.

Выпустив короткую очередь в набегавшего противника, я взбежал по лестничному маршу, остановился. Чуть выше тяжело дышал Юрка.

– Командир! – крикнул он, отклонился и тут же выстрелил. Пули защелкали по стенам, следом вниз по лестнице скатилось чье-то тело.

– Вверх, вверх! – Заслышав шум шагов, я швырнул в пролет гранату. Пущенная вверх неприцельная очередь сбила с потолка штукатурку, посыпавшуюся мелким серо-белесым «инеем». Когда внизу ухнуло, мы уже заскочили в квартиру на следующем этаже. Подбежали к окнам. Я с легкостью нашел цель. Короткая, в два-три патрона, очередь. Еще одна. Можно… нет, нужно уходить. На выход и в соседнюю квартиру Юрка метнулся первым. Первым открыл огонь. Я тоже успел сделать прицельный выстрел, прежде чем пришлось падать на пол и выползать из помещения едва ли не по-пластунски: враг понял – мы еще не сломлены, и вновь открыл ураганный огонь.

– Туда. – На всякий случай швырнув вниз по лестнице очередную гранату, я указал на гостеприимно распахнутую толстую металлическую дверь квартиры напротив. Вошел в нее, подобрался к окну и едва не получил пулю. Чвиркнув по подоконнику, она улетела в стену.

– Ложись! – Я шлепнулся на карачки. Юрка упал рядом.

– Что?

– Снайпер, сука. Давай в другую комнату. Оттуда…

Но и там подобраться ни к окнам, ни к амбразурам нам не дали, видимо, снайпер сообщил о нашем присутствии своим, по всем «щелям» заговорила бээмпэшная пушка – снаряды замолотили о стены, во все стороны зарикошетили осколки.

– Уходим! – скомандовал я и, только тут сообразив, что Юрика рядом нет, рванул в выходу. Васенков оказался в прихожей. Усевшись на пол, он рассеянным взором осматривал и ощупывал себя на предмет ранений.

– Целый, – заверил я его, совершенно не будучи в этом уверен, подхватил его за подмышку, дернул вверх. – Уходим! Соваться к окнам бессмысленно. Похоже, у вахов все под контролем, пока кого-нибудь разглядим – нас трижды грохнут.

– Угу. Сейчас. – Юрка начал подниматься. – Мутит…

Похоже, его контузило, но он встал, потопал к выходу. Я опередил его, настороженно выглянул на лестничную площадку. Снизу доносилась какая-то возня, слышались обрывки фраз. Взяв кусок отколовшейся от пола кафельной плитки, бросил ее в пролет. Зазвенело, послышался чей-то вопль. Топот ног, звук падения и покатившегося по лестнице тела. А следом громкий мат и выкрикиваемые угрозы. Я вновь взмахнул рукой – на этот раз вниз отправилась настоящая граната, а мы побежали вверх. Четыре пролета – и вот мы на седьмом этаже. Влетев в первую попавшуюся квартиру, мы поспешили через череду проделанных в стенах пробоин-лазов к торцу здания.

«Живее!» – мысленно торопил я Юрку, хотя сам едва переставлял ноги. От быстрого подъема и накопившейся усталости легкие хрипели, сердце разрывало грудную клетку ударами. Мои ребятишки уже ушли. Должны были уйти. Последние минуты оборону здания держали только я и ни в какую не пожелавший уходить Васенков. Держали оборону! Как круто сказано! Скорее уж хоть как-то отвлекали на себя внимание противника, давая остальным возможность смыться.

– Вы-то что тут делаете? – Ввалившись в торцевую квартиру, в угловой стене которой была пробита широкая брешь и из которой вниз свешивалось несколько десятимиллиметровых, заранее закрепленных веревок, я рявкнул на вопреки моим ожиданиям находившихся там бойцов.

– Вас ждем… – Куюмов стоял, привалившись к стене. Выглядел он бледным, крови на его одежде прибавилось, но это была уже его кровь – на камуфлированном материале виднелись многочисленные рваные дырочки. – Вот посекло. – Он сморгнул.

– Черт! – Я помянул нечистого и тут же: – Обвязки готовы? – спросил и мгновенно понял, что сморозил глупость – мои бойцы стояли полностью готовые к спуску. Ну хоть что-то положительное…

– Сам спуститься сможешь?

– Да, – заверил Ильдар. Но его бодрый тон не внушил мне доверия.

– Со страховкой! – строго предупредил я. – Егоров, готовь страховку! Скворцов, ты и остальные на восьмерках вниз, если что – прикроете. Юра, живо обвязку на себя!

Закончив отдавать указания, я сделал шаг в сторону и отобрал страховочную веревку у, как мне показалось, слишком долго возившегося с ней Егорова.

– Давай вниз за остальными! – скомандовал ему. Пропустив веревку через спусковое устройство, замуфтовал карабин. Машинально связал узел – восьмерку и, поманив Ильдара, закрепил ее на его страховочной системе. – Вперед! – Мягко подтолкнул к проему.

Ильдар медленно отступил, завалился на спину, натянул веревки и стал спускаться, я начал постепенно стравливать страховку. Шмыгнув носом, в проеме исчез Васенков. Еще немного, и веревка ослабла – Ильдар оказался на земле. Я машинально взглянул на часы. Время подстегивало, почти наверняка наши преследователи добрались до седьмого этажа. На то, чтобы сообразить, куда мы могли деться, у них уйдет не так много времени. Следовало поторопиться. Вязать обвязку, цеплять восьмерку и карабин не оставалось времени. Обернув основную веревку вокруг пояса, я вцепился в нее руками и, опираясь ногами о стену, начал спускаться, точнее – пошел вниз.

…И слегка переоценил свои силы. Когда мои подошвы коснулись поверхности почвы, руки дрожали, нагревшиеся от трения перчатки обжигали ладони. Наплевав на боль, быстро рассовал по разгрузке приготовленные для меня магазины и гранаты – мы специально сделали здесь небольшой схрончик на случай подобного отступления. Все, я упаковался. Можно топать.

– Уходим! – Показывающий направление взмах руки. До ППД всего ничего. Только бы нам «этого суметь»… Может, повезет – выживем?

Все оказалось не так просто. Пока мы прикрывали отход основных сил, нас «слегка» отрезали, через первое кольцо мы прорвались, но потеряли двоих. Скворцова тяжело ранили, теперь его тащили на руках в центре нашей небольшой, оставшейся от роты группки. Я и еще несколько бойцов «расчищали» путь. Я двигался первым и со всей накопившейся во мне яростью поминал «незлобивым» словом «первоисточник» всего происходящего.

– Горбачев, сука! – Длинная очередь по выбежавшему из-за угла бойку. – ЧМО! – Рывок за кольцо, и тяжелая «эфка» улетает за забор. – Пидор! – Еще одна граната туда же, взрыв. – Сволочь! – Второй. – За мной! – Срываюсь с места, короткая очередь – добиваю корячащегося боевика. – Он агент, сука, тварь продажная! – Не отставай! – Падаю на землю, стреляю по стаду столпившихся в саду «зверей». – Прикрой! – Бросив «РГД», вскакиваю, смещаясь влево, под взрыв гранаты, от души поливаю заметавшихся боевиков пулями.

Все, стоп, закрепиться, перезарядиться, дождаться, когда подтянутся остальные. Неправильно это, когда командир впереди, но как по-другому? Сунуть вперед Юрку? Семена? Или Ильдара? Нет, на сегодня с меня хватит мальчишеских смертей. А завтра? Что ты будешь делать завтра? Тоже решишь погибать первым? Завтра – это будет завтра, до завтра надо еще дожить. Юрка упал, тяжело дышит рядом, поспешно забивает магазины патронами, я делаю то же самое. Жаль, гранат остается все меньше. Хреново. Если придется идти с боем до самого ППД, то следует начинать экономить.

– Ты думаешь, перестройка… – Легкие – хрипящие мехи, оглушительно бу́хает сердце. Я чувствовал себя неимоверно уставшим, вымотанным, но копившиеся во мне многие годы мысли требовали выхода. Если я не выговорюсь сейчас, то когда еще? Даже жизнь-смерть сейчас, казалось бы, значили для меня меньше… – Возникла на пустом месте? О плане Далласа я тебе рассказывал? – Юрка бурчит что-то невразумительное. – Его много раз объявляли несуществующим, мифом, выдумкой советской пропаганды, но тогда почему все происходившее в последние десятилетия один в один повторяло его пункты?