Шпион на миллиард долларов. История самой дерзкой операции американских спецслужб в Советском Союзе - Дэвид Хоффман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Первая остановка выполняла важную функцию: здесь можно было прервать операцию. При обнаружении наблюдения Ролф мог все отменить и вернуться назад с минимальными потерями. В КГБ и не заподозрили бы, что он собирался на встречу с агентом. По опыту Ролф знал, что всегда лучше отловить КГБ в начале процедуры, когда наблюдение проще заметить. Видишь одну и ту же красную машину третий раз подряд — это уже знак. Но чем дальше, тем сложнее выявить слежку. Если у КГБ появлялись подозрения, он мог направить дополнительные группы наблюдения и новые машины. В этом Москва отличалась от других городов. У Ролфа действительно было преимущество — только он знал, куда направляется, но у КГБ были неограниченные ресурсы, которые спецслужба могла бросить в дело, если возникали подозрения. Они могли посадить ему на хвост с десяток машин, и ни одну он не увидел бы дважды.
Первая часть сбрасывания слежки всегда проводилась в движущемся автомобиле, так было легче контролировать ситуацию. Рольф и технический директор, сидя в фургоне, имели обзор почти в 360 градусов и большое пространство для маневра. Они могли нажать на газ, вынуждая машины слежения сделать то же самое и таким образом обнаружить себя. А могли резко развернуться на 180 градусов — тогда, если их вели, они оказывались лицом к лицу с преследователями. КГБ всегда направлял для наблюдения по три-четыре машины, и важно было, маневрируя и провоцируя их, выявить их присутствие на самом раннем этапе. И тут время и расстояние работали на Ролфа. Эта закономерность была обнаружена Хэвилендом Смитом и его коллегами еще в 1960-х.
За те полтора часа, что они колесили, в городе совсем стемнело, и Ролф должен был оценить их готовность перейти к следующему этапу. Нужно было принимать решение, основываясь на наблюдениях и на чутье. Существовало неписаное правило: приступать к следующему этапу, только если ты на 95 процентов уверен, что “невидим”. Объяснялось это просто: в машине преимущество было на твоей стороне. Пешком, один, ты был гораздо уязвимее. Ролф знал оперативников, которые не смогли сделать следующий шаг. Они “чувствовали” слежку, даже если не видели ее, и поворачивали назад. За это их никогда не критиковали: они могли оказаться правы. Решать двигаться дальше, рисковать, встречаясь с агентом, было куда труднее. На кону стояла жизнь агента. Ролф прокрутил в уме все, что видел на вечерних улицах, взвесил ситуацию. Он был на 95 процентов уверен, что за ним не следят. Он поглядел на технического директора, и тот кивнул. Они еще двигались. Ролф быстро отлепил накладные волосы, положил их в маленький мешок на полу. Подхватил хозяйственную сумку, подготовленную для Толкачева, накинул шерстяную куртку. Фургон на мгновение притормозил, Ролф выскользнул наружу и энергично зашагал прочь. Технический директор поехал дальше, подыскивая укромное место, чтобы припарковать машину, а самому прогуляться в парке.
Ролф быстро прошел несколько кварталов и очутился на другом широком проспекте. Он влился в толпу на остановке, ждущую один из троллейбусов, курсирующих по главным магистралям Москвы. Он вошел в троллейбус через заднюю дверь. Стороннему наблюдателю Ролф мог казаться обычным трудягой, устало возвращающимся домой с работы в набитом троллейбусе. В действительности он был собран и следил за малейшим движением вокруг. Незаметное для окружающих маленькое радиоустройство в его ухе было беспроводным способом подключено к приемнику размером с тонкую пачку сигарет, этот приемник в подсумке был примотан хлопковой лентой к его телу. Обернутый вокруг шеи провод служил антенной и был подсоединен к приемнику. В прежние годы оперативникам приходилось подключаться к громоздким транзисторным приемникам, которые ловили переговоры КГБ; иногда это получалось, иногда нет. На Ролфе же была новая модель, которая автоматически сканировала несколько радиодиапазонов КГБ. Он мог слышать, как переговариваются на улице разные группы наблюдения. Неудобство было в том, что чувствительный аппарат улавливал все стуки, скрипы и хрипы, которые производили десятка полтора групп, оказавшиеся в километре от него; эти группы могли быть ни при чем и даже не догадываться о его существовании. Аппарат был чудом техники и секретности, но все же он играл второстепенную роль. Он мог предупредить о слежке, но не гарантировал, что слежки нет. Удостовериться в ее отсутствии было важнейшим условием в предстоящем деле.
Ролф оглядел пассажиров, внимательно всматриваясь в тех, кто сел в троллейбус вместе с ним. На следующей остановке он резко шагнул к двери и спрыгнул на тротуар, наблюдая за теми, кто сходит вслед за ним. Пока ничего подозрительного не было.
Последний этап избавления от хвоста был пешим. Ролф был тренированным человеком, у него была ясная голова, но за этот год в Москве он успел понять, что процедура сбрасывания слежки может вымотать кого угодно. Стояла поздняя осень, погода была холодная, промозглая и унылая. После нескольких часов ходьбы на открытом воздухе у него болели легкие. Во рту пересохло, но останавливаться было нельзя. Любой проходной двор или общественное заведение могли оказаться ловушкой, и Ролф знал, что камеры КГБ, установленные в окнах верхних этажей, отслеживают движение на тротуарах и проезжей части. Наблюдением занимались тысячи людей.
В наушнике не было слышно ничего, кроме обычной болтовни и помех. Дойдя до небольшого театра, Ролф резко развернулся и вошел. Это была вторая остановка в операции прикрытия. Он молча изучил репертуар и афиши на стенах. В этот театр он прежде почти не заглядывал. Он напряженно слушал эфир, но все было тихо. Его целью было вынудить людей из КГБ сделать что-то нетипичное, оплошать, чтобы он заметил их, прежде чем они вызовут подкрепление и оцепят улицы. Ролф вышел из театра с билетами на спектакль, на который не собирался идти. Но настоящее шоу должно было вот-вот начаться. В театре он не заметил никаких признаков слежки.
Следующая остановка должна была точно взбудоражить КГБ, если Ролфа пасли. Он не стал спускаться в метро — на большинстве станций стояли камеры наблюдения, — а подошел к антикварному магазину, что никак не вписывалось в его обычный распорядок. Он был там однажды с семьей, но никогда не пошел бы в антикварный магазин в одиночку, вечером, в рабочий день. Идея была в том, чтобы бросить КГБ серьезный вызов и вынудить их действовать.
И опять-таки ничего.
Ролф вошел в соседний жилой дом и начал взбираться по лестнице. Если бы сотрудники КГБ следовали за ним, тут они точно должны были его задержать. Они не могли позволить ему скрыться в одной из квартир. На самом деле Ролфу некуда там было заходить, в этом доме он не знал ни души. Он пытался спровоцировать КГБ. Он сел наверху на лестничной клетке и стал ждать.
Но никто не бежал вверх по лестнице.
Ролф стал спускаться. В течение трех с половиной часов КГБ не давал о себе знать. И все же для верности он зашел еще в небольшой сквер рядом с домом. Вдоль ограды тянулись ряды скамеек, и обступившие сквер многоэтажные дома отбрасывали на них густую тень. Ролф рассчитывал, что его присутствие в сквере, так далеко от дома и от посольства, должно подействовать на оперативников КГБ как красная тряпка на быка и если они тут, то должны выпрыгнуть из кустов и схватить его. И лучше, чтобы это произошло сейчас, а не когда он приведет их к Толкачеву. У него не было с собой ни паспорта, ни другого удостоверения личности, но он не боялся задержания. Он мог бы объяснить свое пребывание здесь, и это им ничего не дало бы. Но он не должен привести КГБ к Толкачеву. Ролф посмотрел на часы. До встречи оставалось 12 минут.
Пора идти. Он был на 100 процентов уверен. Ролф встал со скамейки.
И вдруг его передернуло от хлюпающего звука в наушнике, потом еще одного и еще. Это были громкие звуки, явно исходившие от группы наблюдения КГБ. Ролф не понимал, что произошло. Они увидели, как он встал? Он замер, окаменевший и напряженный. Хлюпанье иногда служило сигналом, который один оперативник КГБ посылал другому. Но звуки могли объясняться и чем-то другим, каким-то уличным шумом, может быть в километре отсюда. А может быть, просто криворукий оператор случайно ткнул не в ту кнопку.
Ролф часто повторял слова: “Когда ты невидим, ты невидим”. Для него это значило, что если ты “растворился”, то можешь делать все что угодно — за тобой никто не следит.
Ничего. Никаких признаков людей в сквере. Ролф расслабил плечи и сделал глубокий вдох.
Когда ты невидим, ты невидим.
Ролф обошел кругом место встречи, все еще выглядывая признаки слежки. Место получило кодовое название “Ольга”, оно находилось недалеко от посольства Германии. Он вспомнил свой испуг при виде двух мужчин в песочнице во время первой встречи с Шеймовым; это было полгода назад. Но теперь он никого не видел. Ролф подумал, что место для встречи выбрано удачно: жилых домов рядом мало, какие-то низкие ветхие гаражи, на улице почти безлюдно.