Сострадание к врагу - Сергей Герасимов

Все молчали. Йец нервным движением скручивала и раскручивала ручку, ту самую, которая напоминала ей о доме.

– Может быть, нам подвернется какая-нибудь случайная планетка? – неуверенно спросил Кеша.

– Случайных планет в космосе не бывает. Вероятность – примерно одна стомиллиардная доля процента. Вселенная состоит из пустоты, кое-где в ней плавают песчинки галактик.

– А если использовать синхронизированный сон?

– Все восемь аппаратов разрушены.

– Отремонтировать?

– Не в наших условиях. К тому же, в этом нет смысла.

– То есть, мы уже в могиле? – спросила Йец. – Можно шить саваны? А белой материи у нас хватит на всех?

– Хватит. Но есть еще одна вещь, которая могла бы изменить ситуацию.

– Какая?

– Вот эта.

Он поставил на стол полупрозрачный кубик с изображениями клавиш и символами неизвестного алфавита.

– У нас с тобой есть еще один шанс, – сказала Рита и заглянула в глаза любимого, старательно вкладывая в этот взгляд максимум чувства.

– Шанс на что? – не понял робот.

– На продолжение отношений. На то, чтобы продолжить игру в любовь. Я же тебя так люблю!

– Но я не хочу продолжать.

– Это нормально, это тоже входит в правила. Всегда наступает такой момент, когда, как бы это сказать, возлюбленные осточертевают друг другу. Но игра не прекращается в этой фазе. Обычно они мирятся и пытаются завести ребенка. Это все меняет.

– Но мы не можем завести ребенка.

– Почему?

– Мы по-разному устроены.

– Но ты ведь такой сильный. Ты так много можешь. Ты настоящий мужчина. Не может быть, чтобы такой отличный мужик не мог завести детей. Когда ты сжимаешь меня в объятиях, я просто плавлюсь от счастья. Я думаю, что ребенок получится.

– В моем организме не предусмотрена такая функция. У меня нет ни генной структуры, ни хромосом. Мое тело даже не состоит из клеток. С таким же успехом ты можешь попытаться завести ребенка с футбольным мячом. У меня не может быть детей. Я весь состою из нейтронной плазмы. Я просто похож на человека, но могу быть похож на кого угодно. Смотри.

Он вытянул руку; кожа вдруг набухла, превратившись в чешую. Пальцы соединились и образовали клешню. Клешня открылась и закрылась с отчетливым щелчком.

– Ты уверен, что знаешь о себе все? – спросила Рита.

– Почти все, – ответил робот. – Есть некоторые вещи, которые я не могу контролировать, а есть и такие, которые я не должен знать.

– Вот видишь! Мы должны попробовать. Я уверена, что у нас получится.

– Зачем люди заводят детей? – спросил робот.

– Чтобы стать бессмертными. Они продолжают жить в новом теле. И для того, чтобы любить кого-то.

– Хорошо, я попробую, – согласился робот, – но только ради шутки. Мне не нужно быть бессмертным, потому что я не боюсь смерти. И мне не нужна любовь, я в нее достаточно наигрался. Иногда ты доставляешь мне удовольствие, но это не повод, чтобы тянуть время. Никакое удовольствие и никакая любовь не помешает мне разделать тебя, как мясник разделывает тушу. Запомни это. Не строй лишних иллюзий.

– Разве тебе не нравится видеть любовь в моих глазах?

– Мне нравится видеть твой страх.

Он взял ее за волосы левой рукой и медленно пригнул ее голову. Затем выдвинул одно лезвие на правой руке. Приблизил его вплотную к глазу женщины.

– Не дергайся, – сказал он, – а то остаешься без глаза раньше времени. Эта штука такая острая, что я мог бы срезать твои ресницы одну за другой. Почему ты так побледнела? Страшно? Будет намного страшнее. Но я не убью тебя сейчас. По одной простой причине. Догадываешься?

– Нет.

– Я могу довести тебя до любой степени ужаса. До высочайшей степени ужаса. Что я и сделаю. Но этого мало. Я собираюсь довести до высочайшей степени ужаса всех, кто летит со мной. Они ведь не смогут убежать от меня, правда?

И он засмеялся.

– А если они справятся с тобой? – спросила Рита.

– Как? То оружие, которое у них имеется, не оставит на моем теле даже царапинки. Так что пришла пора заняться делом. Сейчас разденься.

– Зачем?

– Вот тебе монета. Подбрось ее. Если выпадет орел, мы попытаемся сделать ребенка.

– А если решка?

– Тогда я отрежу тебе что-нибудь. Для начала, например, ухо. Мы будем делать так каждый день. До тех пор, пока придем к какому-нибудь результату. Одно из двух: либо мы заведем ребенка, как ты хотела, либо от тебя останется голый скелет.

– Зачем?

– Ну ты ведь хотела от меня ребенка и уверяла, что это возможно. Вот мы это и проверим. Бросай!

Рита взяла монетку дрожащей рукой.

– Я сказал, чтобы ты для начала разделась. Может быть, я найду что-то лучшее, чем ухо. Я хочу почувствовать себя скульптором, который находит лишнее и отрезает, снова находит и снова отрезает, – сказал робот. – Это искусство. Мне хочется творить.

И он снова рассмеялся.

После того, что случилось с Капитаном, попытка использовать дефлектор еще раз была бы безумием.

– Мне очень не хочется говорить об этом, – сказала Йец, – но Капитан, скорее всего, умрет. Вначале ему стало лучше, состояние стабилизировалось, но потом снова стало ухудшаться. Мы его не вытащим.

– Откуда не вытащим?

– С того света. Он уходит от нас. С каждым, кто включит дефлектор, не разобравшись, будет то же самое. Мне жаль. Он был хороший человек. Я обязана ему жизнью.

– Мы все обязаны ему жизнью, – сказала мать Кеши. – Но, с другой стороны, он причина всех наших несчастий. Хороший человек не станет жертвовать десятком жизней ради одной.

– Арифметика здесь неуместна, – возразил Денисов. – Никто не виноват в том, что случилось. Предлагаю не ссориться, а искать выход. В данный момент мы удаляемся от границы галактики со скоростью сто тысяч километров в секунду. Каждую секунду мы теряем сто тысяч километров. Каждая минута разговора стоит для нас шесть миллионов километров. Если что-то делать, то прямо сейчас.

– А я его чувствую, – неожиданно сказал Кеша. – Не знаю, как это объяснить, но я его чувствую. Он как будто бы живой.

– Что ты чувствуешь?

– Этот кубик. Дефлектор. После того, как мне вставили в голову эту штуку, – он показал на свой висок, – я ощущаю намного больше. Я знаю настроение других людей или животных. Я вижу это настроение как движущиеся цветовые пятна, так, вроде бы, как сквозь прикрытые веки. Сейчас этот кубик излучает волну изумрудно-зеленого цвета. Я в этом уверен.

– Что вы ему поставили? – спросила мать. – Что?

– Стандартный имплантат. Он, конечно, не рассчитан на земного человека, но такого эффекта он тоже дать не должен. Но мы можем исследовать его мозг. Например, сейчас я могу прямо подключить свой мозг к его мозгу: у меня на виске есть точно такой же контакт.