Наследница Дестроера - Уоррен Мерфи

Кулак Римо пришелся в солнечное сплетение. Сила удара была такова, что могла бы свалить и дерево, но Голландец, предвидя нападение, успел напрячь брюшной пресс и, подавшись на несколько футов назад, сумел удержаться на ногах.

Он ухмыльнулся.

– Что за удар, Римо? Локоть – и тот был согнут. Но у тебя всегда были с этим проблемы, правда?

Римо, молчаливый и полный решимости, продолжал наступать. Голландец видел в его глазах какое-то особое выражение. Это была не ярость, а что-то такое, что вообще не подходило под определение никаких человеческих эмоций, пусть даже этот человек владел техникой Синанджу.

– Сейчас ты скажешь мне, где девочка, мерзавец, – ровным голосом сказал Римо.

– Где? – передразнил Голландец. – Как где? Она здесь, вокруг нас. Один кусочек я скормил чайке, что-то пошло змеям, остальное – крабам. Чего ж добру пропадать? Мясо нежное, сладкое.

Рука Римо на микроскопическую долю секунды опередила реакцию Голландца, но этого оказалось достаточно. Он схватил злодея за длинные волосы и, намотав их на руку, пригнул к земле. Голландец присел на колено, а Римо свободной рукой схватил его за горло и сдавил пальцы.

– Говори-где-она, – на одном дыхании процедил он. – Говори-где-моя-дочь.

Иеремия Перселл тщетно пытался разомкнуть сжимающие его пальцы. Руки у него были сильные, но Римо держал мертвой хваткой. Он извивался и бился изо всех сил – все напрасно. В глаза ему словно ударила кипящая кровь, и тут он по-настоящему испугался. Он не рассчитывал на такой конец. Римо перекрыл ему кислород, нарушив тем самым его дыхательный ритм. Впервые Голландец ощутил приступ неподдельного ужаса. Оказывается, он не хочет умирать, но Римо выжимает из него жизнь. Глаза его оставались широко открыты, но перед ними была сплошная чернота.

Голландец попытался вызвать галлюцинацию, однако зверь не слушался. Вместо миража возник голос, холодный, как металл.

– Можешь сопротивляться или молить о пощаде – это как тебе угодно, – говорил Римо ему в самое ухо. – Но я не отпущу тебя, пока не скажешь, где моя дочь. Ты меня слышишь, Перселл? Пора тебе подумать о смерти, ибо я намерен тебя убить.

– Нет, нет! – беззвучно закричал Иеремия. Это не может кончиться вот так. Я еще жив. Зверь, помоги мне! Но зверь, сидящий в его груди, тоже забился в угол, не на шутку испугавшись настоящего Мастера Синанджу.

Наконец, когда в глаза ему стала спускаться непроглядная ночь, Иеремия Перселл разжал пальцы и обеими руками показал, что сдается.

– Ага, сдаешься? – Римо продолжал держать его за горло. – Хочешь, чтобы я тебя отпустил? Да? А я, может, еще не готов! Может, я вообще не собираюсь тебя отпускать. Я, может, решил довести дело до конца, мерзавец.

– Римо, нет! – Голос Чиуна прозвучал неожиданно близко. – Если ты должен убить этого человека, сделай это с ясным рассудком. Послушай меня! Если он умрет, то унесет с собой не только твою жизнь, но и правду о маленькой Фрее.

Римо напоследок крепко встряхнул Голландца за шею и потом отпустил. Он выпрямился, но пальцы его словно продолжали сжимать невидимого противника.

– Где?! – рявкнул Римо. От напряжения грудь его вздымалась.

Голландец съежился, как насекомое, попавшее в огонь. Руки он держал у горла. Он зашелся мучительным кашлем. Прошло несколько минут, прежде чем он отдышался и смог говорить.

– Она в Доме Мастеров. Пока вы гонялись за моими призраками, я запер ее в: один из сундуков.

– Ах ты, сукин сын! – прошипел Римо, снова протягивая руки к его горлу.

– Нет! – в испуге отпрянул Голландец. – Я ее не убивал! Можешь думать обо мне что хочешь, но я, как ты, принадлежу к Синанджу. Убивать ребенка запрещено. Я вызвал у вас иллюзию ее смерти, только чтобы тебя спровоцировать.

– Ладно, – смягчился Римо. – Это мы проверим. Когда я вернусь, ты должен быть здесь!

– Зачем?

– Мне все неймется урвать от тебя кусочек! Разве ты не этого же хочешь?

– Да, – неуверенно поддакнул Голландец. – Именно этого я и хочу.

Над бесформенной фигурой в пурпурном шелковом одеянии возник Чиун.

– Я его посторожу, Римо, а ты пока займись девочкой.

Глава 29

Мастер Синанджу дождался, пока Римо и Джильда скроются из виду. После этого он нагнулся над Голландцем.

– Забудь о том, как у тебя болит горло, – тихо сказал Чиун. – Сосредоточься на дыхании. Мой сын перебил его, поэтому все у тебя в организме разбалансировалось. Дыши понемногу. Задерживай вдох в животе, прежде чем выпустить плохой воздух. Вот так. Молодец!

Голландец наконец смог сесть. Глаза его заволокло туманом, похожим на глазурь на именинном торте.

– Он оказался... – слова застряли у него в горле.

Голландец опять закашлялся.

– Сильней, чем ты ожидал? – закончил за него Чиун. – Да. Теперь это не тот Римо, что был прежде. Он знает, кто он такой. Земное воплощение Шивы. Это его тревожит, но он сделал важный шаг в своем развитии. Иногда мне даже кажется, что он почти сравнялся со мной в могуществе. Почти.

– Но я сильней его!

– Сильней не ты, а твоя способность к разрушению. Нуич тебя хорошо обучил. Хотя он давно канул в Лету, я все еще проклинаю тот день, когда научил его тонкостям Синанджу. Идти можешь?

Голландец кивнул.

– Кажется.

– Тогда вставай. Пойдешь со мной в селение.

– Нет! Я останусь здесь и буду ждать твоего ученика.

– Ты больше не желаешь смерти, я прочел это в твоих глазах. А Римо, когда вернется, без сомнения тебя убьет.

– Я его не боюсь! – угрюмо произнес Голландец.

– Еще как боишься, даже если признаться не хочешь. А я боюсь за своего сына. Если пойдешь со мной в деревню, я позабочусь о том, чтобы ты дожил до завтра.

– Ты убил Нуича, а ведь он был мне как отец! – с горечью воскликнул Голландец. – Я не хочу с тобой никаких сделок.

– А я и не предлагаю тебе сделку, падаль, убившая дитя из моего селения! – вспылил Чиун и отвесил Голландцу пощечину. – Если бы в моей власти было вышибить из тебя твою презренную жизнь и при этом не навредить Римо, ты бы уже пошел на корм стервятникам! Вставай!

Голландец неуверенно поднялся. Щека у него пылала от удара Чиуна, а глаза были какие-то странные.

– Пойдешь со мной в деревню!

Голландец молча кивнул.

Мастер Синанджу сопровождал его, не отставая ни на шаг, дабы ни на секунду не выпускать из виду. Тот ковылял на неверных ногах. Чиун видел, что вся спесь с него сошла. Еще бы – он позволил Римо взять над собою верх. Это уже само по себе было плохо, но он вдобавок проявил трусость в бою, а для владеющего Синанджу это непростительный грех. Сей молодой человек был до глубины души потрясен сделанным открытием, что, вопреки всему, бахвальству, он, оказывается, боится умереть! И сейчас он продолжал осмысливать это открытие, насколько позволял его слабеющий рассудок – Чиун видел, что он на грани помешательства. Впрочем, эта судьба была уготована ему с того самого дня, как он обнаружил в себе возможности мутанта. Они всегда сочетались со странным стремлением убивать – стремлением, которое Голландец про себя называл “зверем”. И этим зверем он так до конца и не научился управлять.

Она начали спускаться по тропе к селению, и тогда Чиун заговорил опять.

– Видишь там внизу площадь?

– Вижу, – деревянным голосом ответил Голландец.

– А моих односельчан видишь?

– Да.

– Когда мы выйдем на площадь, нам придется идти мимо людей. Они удивятся, увидев тебя, и захотят разглядеть тебя получше. Ты еще в состоянии управлять своим рассудком?

– По-моему, да.

– Надо это проверить. Ну-ка, изобрази мне бабочку! Красивую летнюю бабочку.

Голландец сосредоточился. Над его головой вспорхнули в лунном свете черные крылышки. Бабочка. Но Чиун увидел не только красивый узор у нее на крыльях, но и объятый пламенем череп вместо головы. Чиун невольно содрогнулся.

– Вот и применишь свои возможности! – сказал он. – Примерно в таком духе.

Фрею Римо нашел в первом же сундуке. Как только он вошел в Дом Мастеров, он сейчас же услышал, как бьется ее сердечко. Как ни удивительно, оно билось очень спокойно.

– С тобой все в порядке? – спросил Римо и взял девочку на руки.

Фрея смотрела на него с недетской серьезностью, но испуга в ее лице не было.

– В порядке. А с тобой?

– Да, – засмеялся Римо. – Со мной – тоже.

– Мамочка!

– Я обняла бы тебя, детка, но не могу, – сказала Джильда, показывая обожженные руки. – Папа сделает это за меня.

– Что у тебя с руками, мама? Ты обожглась?

– Не беспокойся, маленькая. Все в порядке.

– Она в тебя пошла, – счастливым голосом произнес Римо.

– В каком смысле?

– Такая же бесстрашная. Вы обе бесстрашные. Просидеть в сундуке два часа! По-моему, ты даже не плакала? – Римо наклонился к девочке.

– Не-а, – ответила та. – Зачем плакать? Я ведь знала, что ты придешь и вытащишь меня отсюда. Разве папы нужны не для этого?

– Да, крошка. Именно для этого папы и нужны.