Ведьма и её тень (СИ) - Матвеева Нина

Полина отвела взгляд в сторону. Их разговор начался совсем не так, как она планировала. Нельзя было отдавать ему инициативу в расспросах, поэтому Полина снова подняла на него глаза и, набрав немного воздуха в грудь, произнесла:

— Она рассказала мне, что у тебя погибла беременная девушка. Ты сам-то в порядке?

Брови Антона взлетели вверх. Он пожал плечами, сделал очередную затяжку и тонкой струйкой выпустил дым в окно.

— Как видишь.

Ни выражение его лица, ни сам ответ не дали Полине никакой новой зацепки. Прежде чем продолжить, она некоторое время собиралась с духом.

— Ее, случайно, звали не Алина? — спросила она, чувствуя, как удары ее сердца становятся все более тяжелыми и частыми.

— С чего ты взяла? Какая вообще разница, как ее звали?

Полина возлагала много надежд именно на этот вопрос, рассчитывая, как минимум, увидеть нити, но Антон опять ускользнул от прямого ответа. Он смотрел на нее со смесью раздражения и удивления, отчего Полина вдруг совсем растеряла свой настрой.

— Девушку, которая родила ребенка от Максима, зовут Алина, и она тут работала...

Ее голос под конец словно растрескался. Устраивать допрос человеку, в чью сторону она в детстве боялась даже косо смотреть, оказалось совсем нелегко. Полина до сих пор чувствовала некую черту, выше которой ей нельзя было подниматься, и эта черта по-прежнему заставляла ее трусливо втягивать голову в плечи.

— Вот это теория! Я вообще без понятия, кто залетел от твоего мужа... — насмешливо произнес Антон. В этот же миг над его лицом всплыло черное облако нитей, спутанных и неряшливых, клубящихся как сигаретный дым. — Ты пришла поговорить о ней? Хочешь, чтобы я выяснил про нее что-нибудь? Или чтобы наказал?

Полина испуганно дернулась и по его глазам увидела, что именно такой реакции он и добивался. Раньше это было любимым развлечением Антона — доводить ее до панических состояний и наблюдать, как она захлебывается страхом и слезами. Та, маленькая Полина не могла ничего противопоставить старшему брату, не могла получить защиту у матери, однако Полина нынешняя была уже не настолько беспомощной.

— Я хочу, чтобы ты перестал отыгрываться на мне за то, что... мой муж увел твою женщину.

— Полин, ты под какими-то веществами что ли? — Лицо Антона озарило веселое удивление, но густое темно-серое полотно, возникшее за его спиной, слишком явно сигнализировало о неискренности. Антон неспешно затушил свою сигарету и бросил ее в стоящую на подоконнике пепельницу, а затем обошел стол и присел на край, вытянув ноги. — Есть еще какие-нибудь упоротые истории?

— Есть. Я сегодня чуть не сгорела заживо, — проговорила Полина, слегка задыхаясь. На миг ей показалось, что деланное спокойствие с Антона все же слетело, поэтому продолжила: — Я могла умереть, но ты же не этого хотел? Если бы хотел убить меня, то уже давно бы сделал это. Тем более, с теми связями, что остались от отца.

— Ты спятила... — устало произнес Антон, однако рваные жесты, которыми он поправил манжеты рубашки, выдали его нервозность. — С чего бы мне хотеть твоей смерти? И где ты вообще шляешься по ночам, раз...

Он осекся, а Полина шумно выдохнула, осознав, что только что произошло. В горле пересохло от волнения, но она все же выпалила:

— Почему ты мстишь мне, а не Максиму? Просто... по привычке? Потому что над сестрой проще измываться?

— Ты мне не сестра, — отрезал он, смерив ее тяжелым взглядом. И тут же брезгливо добавил: — Ты... ребенок сожительницы моего отца.

Внезапно Полину охватило лихорадочное возбуждение — она могла бы многое отдать за то, чтобы эту фразу из уст Антона услышала ее мать. Которая боготворила несчастного покинутого мальчика, не знавшего материнской любви. Которая спускала ему с рук даже самые отвратительные поступки.

— Ты называешь эту сожительницу матерью!

— Плевать, как я ее называю! Я никогда не считал тебя... — Резкая мелодия телефонного звонка оборвала его на середине, и Антон раздраженно схватил свой телефон со стола. Сбросив звонок, он отшвырнул его обратно. — Бесит.

От громкого звука удара Полина чуть не подскочила на месте. Уже несколько лет она не видела Антона в ярости, и сейчас он, кажется, был близок к тому, чтобы впасть в нее. Это пугало. Полина чувствовала, как ноги будто прирастают к полу, а сердце распухает в груди. И все же, она должна была продолжать. Нельзя было сдаваться на полпути.

— Ладно, ты... не обязан относиться ко мне хорошо, — проговорила она, настороженно вглядываясь в его потемневшие глаза: — Но я не виновата в том, что случилось. Я — такая же жертва этой ситуации, мне тоже изменили.

— Именно об этом я и подумал, Полин. Ты просто, как всегда, все неправильно поняла, — отозвался Антон спокойным тоном. От такой резкой смены настроения Полине стало не по себе. Серое полотно из нитей почти растворилось, а нового так и не появилось, и это сбивало с толку.

— Тогда объясни мне.

Она умолкла, ожидая чего угодно, — насмешек, попыток уйти от разговора, оскорблений. Но Антон вдруг посмотрел на нее, как на несмышлёного ребенка, и тяжело вздохнул.

— Мне уже давно плевать и на твоего мужа, и на Алину. Эта маленькая потаскушка вообще умерла для меня вместе со своим выродком, — проговорил он. Ошеломленная его признанием и резкими высказываниями, Полина попросту окаменела. Вокруг Антона начало проявляться столько нитей, что она не знала куда деть глаза. — Что такое? — Он подался вперед, криво усмехнувшись. — Я уверен, что ты ненавидишь ее не меньше. Хотя нет, наверно, все же, меньше. Это ведь не тебе она несколько месяцев врала, что ждет твоего ребенка.

Антон в очередной раз обманывал — ему было не плевать. Каждое его слово сочилось ядовитой ненавистью и смертельной обидой. Они не были направлены на Полину, но кровь в ее жилах стыла от одной мысли, что она могла стать их целью. Как Алине вообще удалось уйти от него живой после такого? В следующий миг ее настигла страшная догадка — та ушла не совсем живой. Он проклял ее.

Полина отвела взгляд в сторону, чтобы ожесточенное лицо Антона не задушило в ней остатки решимости, и с усилием произнесла:

— В этом тоже нет моей...

— Замолчи, — оборвал он раздраженно. — Я знаю, что виноват сам. Сам вытащил эту дрянь из мусорной ямы. Хотя поначалу она казалась мне лучшей версией тебя, только смотрела на меня с обожанием, а не как дикий волчонок. — Чудовищный смысл этих слов обрушился на Полину ледяной волной, лишив способности четко мыслить. — Дошло теперь? Когда я узнал, что она умудрилась запрыгнуть на член к твоему мужу, то невольно даже восхитился такой рокировкой. Я даже был готов простить ей все, — проговорил Антон с каким-то воодушевлением и резко умолк. Воцарилась вязкая тишина, а затем он оттолкнулся от стола и двинулся на Полину. — Я был уверен, что ты придешь в итоге ко мне за защитой, нужно только создать условия...

Полина уже едва вслушивалась в слова, вместо этого она настороженно следила за каждым его движением — Антон застыл в паре шагов с выражением жадного нетерпения на лице. И она прекрасно понимала, что именно страх и растерянность подпитывают тот опасный огонек, что теплился в его глазах. Сердце билось в отчаянном ритме где-то в районе горла, а дыхания катастрофически не хватало.

Сделав глубокий вдох, Полина с ожесточенностью загнанного зверя произнесла:

— Ты... чуть не сжег меня. Я едва не умерла!

— Тебя не должно было быть там. Это ошибка.

— Ты совсем не в себе, да?..

— Наоборот. — На его губах появилась улыбка, и Антон сделал еще один шаг навстречу. Склонившись ближе, он заговорил пугающе ласковым низким голосом: — Мне кажется, что с тобой я как будто становлюсь собой. И только ты можешь справиться со мной настоящим, Полин. Другие ломаются. — Когда он протянул руку, чтобы коснуться ее щеки, Полину сковал неконтролируемый животный ужас. Окутанная удушливым запахом сигарет и ароматом горьковатого парфюма, Полина стояла, словно тряпичная кукла, не в силах даже уклониться от его прикосновения. — Я точно знаю, за этим образом жертвенной овечки есть что-то еще. Я чувствую это...