Девушка в зеркале - Элизабет Гарвер Джордан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лори бросил еще не догоревшую сигарету в огонь, как будто хотел поставить точку.
– Тогда решено, – объявил он. – Я не буду вас слушать.
Она повернулась и посмотрела на него.
– Но вы должны выслушать. – Она запнулась. – Я готова рассказать вам. Я готовилась к этому разговору с тех пор, как вы пришли сюда.
– Я знаю. Я наблюдал за вами и не собираюсь больше слушать ни слова. – Он зажег вторую сигарету, сделал затяжку и выпустил дым колечками. – Ваши откровения совершенно мне не интересны. Вы только посмотрите на эту обстановку, она так романтична и так мила. Эта уютная комната, этот ревущий огонь… – Он замолчал и посмотрел в ближайшее окно. – Эта адская метель за окном, которая усиливается с каждой минутой. И это радостное чувство, что хоть мы и пленники, но сами взяли в плен двоих. Что еще нужно, чтобы приятно провести денек за городом?
Он остановился, потому что она снова плакала. Час назад вид плачущей Дорис отнял у него часть сил, а сейчас окончательно доконал. Она будто сбила его с ног. Он встал, подошел поближе и встал на колени перед ее креслом.
– Дорис. – В голосе Лори будто что-то тоже надломилось. – Пожалуйста, прошу вас, не плачьте! Я не могу объяснить вам, что чувствую, глядя на вас. Я… я могу вынести все что угодно, но не это. – Он попытался отлепить ее руки от заплаканного лица. – Посмотрите на меня. Я хочу вам сказать столько всего, но не буду этого делать сейчас и в этом месте. Я хочу, чтобы вы знали. Я доверяю вам. Я полностью вам доверяю. И что бы ни случилось, что бы ни значила вся эта невероятная путаница, я всегда буду доверять вам.
Она вытерла слезы и заглянула в его глаза. У него был самый серьезный взгляд из тех, что она видела.
– Я перестану плакать, – пообещала она, слегка запнувшись. – Но, пожалуйста, не думайте обо мне как об истеричной дуре. Я плачу не потому, что напугана, а потому… потому… Лори, вы так прекрасны!
На одно мгновение его руки судорожно сжали ее ладони. В следующую секунду он встал на ноги, отошел к камину и положил руку на полку над ним. Он стоял, слегка отвернувшись от нее, и смотрел на огонь. Он не осмеливался взглянуть на Дорис. Он горячо призывал на помощь все свое самообладание, и оно его не подвело в этот момент. Лори сказал Дорис правду: сейчас было не самое подходящее время, чтобы признаться ей в том, что на самом деле творится в его сердце. Только хам воспользовался бы этим в такую минуту. Лори сказал достаточно, возможно, даже слишком много. Он сделал глубокий вдох, и к нему вернулся его шутливый тон.
– Я же говорил, что вы найдете во мне разные неожиданные добродетели, – весело заявил он. Дорис улыбался уже знакомый ей Лори. – Вы не знаете еще примерно о дюжине моих достоинств. Чтобы вас не обескуражить, я расскажу о них как-нибудь потом.
Она слегка улыбнулась его болтовне, но было ясно, что она что-то обдумывает.
– Самое чудесное в вас, – сказала она, – это то, что вы ни разу не строили из себя героя. Вы не тот человек, который будет из кожи вон лезть, чтобы покрасоваться.
– Черт возьми! – выдохнул пораженный Лори. – Надеюсь, что нет.
Теперь он смотрел на нее, и его сердце таяло от этой красоты. Она все еще сидела, наклонившись слегка вперед, в низком кресле, обеими руками держась за одно колено, а ее глаза смотрели в огонь. «Художник, – подумал Лори, – сошел бы с ума от того, как она выглядит». Он сам сходил с ума от этого, у него даже слегка кружилась голова.
На ней снова было то платье, в котором он увидел ее в первый раз, и воспоминание о том грустном мгновении заставило его сердце биться еще сильнее. Вбирая взглядом детали ее облика, от густых волос на маленькой голове до блестящих пряжек на ее домашних туфлях с невысокими каблуками, Лори наконец понял: кем бы ни была эта девушка, чем бы она ни занималась, его влюбленное сердце желало, чтобы она стала спутницей его жизни. Он любил ее. Он доверился бы ей, и даже слепо, если нужно, что бы ни происходило.
Молчание затянулось, но, когда она снова заговорила, Лори показалось, что между его болтовней и ее словами не прошло и мига.
– Любой другой мужчина вел бы себя иначе, – продолжила она. – Он бы стал требовать, чтобы были раскрыты все тайны, настаивал бы на том, чтобы я все ему объяснила. Но я сама выбрала такую манеру, – призналась она. – Я не всегда умею принимать происходящее спокойно и… философски. Но вы ни разу не выглядели растерянным, в какой бы ситуации мы ни оказались. Такое впечатление, что вы не придавали этим ситуациям особого значения. Но, как говорит Шоу, если дело примет серьезный оборот, на вас всегда можно положиться.
Он не стал ничего отвечать. Его неприятно задели слова «как говорит Шоу». Значит, они с Шоу обсуждали его! Лори вспомнил фотографию Дорис в серебряной рамке на полке над камином – фотографию, которую довольно странно было увидеть в комнате Шоу. Легкий холодок пробежал по его спине, когда Дорис напомнила об их с Шоу необъяснимой связи. Лори снова призвал свою силу воли на помощь и только потом понял, что Дорис продолжает говорить.
– Вы тот человек, – произнесла она, – который во времена Французской революции шел бы на гильотину с улыбкой и шуткой, если это потребовалось, и видел бы в этом лишь новое приключение.
В этот момент он покачал головой.
– Я не знаю, – сказал он со всей серьезностью, таким она видела его лишь пару раз за все время их знакомства. – Смерть – довольно важная тема. В последнее время я много о ней думал.
– Неужели! – Удивившись, она выпрямилась на кресле. – Почему?
– Ну, – он колебался, – я не говорил об этом, но… по правде говоря, я воспринимаю войну в Европе куда серьезнее, чем раньше. Я думаю, Америка ввяжется в эту свару через месяц-два. Я на самом деле не понимаю, как мы можем больше в нее не вмешиваться. И я решил отправиться на фронт добровольцем, как только мы вступим в войну.
– О, Лори!
Она не сказала ни слова больше, но этого было достаточно. Он снова отвернулся от нее и посмотрел на огонь.
– Я
