Сокровище чародея - Наталья Николаевна Александрова

было. Три дня назад она пекла пирог с лимоном, все израсходовала, а потом забыла купить.

Муж нежничал с котом, который сменил гнев на милость и теперь громко мурлыкал, развалившись на кровати. Так что Надежда решила, что муж в надежных лапах, и убежала в магазин.

В супермаркет она решила не ходить – и дальше, и провозишься дольше, а лучше забежать в ларек или в небольшой магазинчик на углу, авось лимоны там есть.

Надежда бодро припустила вперед, но, не доходя до угла, увидела табличку, написанную от руки: «Овощи. Фрукты», и стрелку, ведущую во двор. Ага, не успели, наверное, оформить все как надо, прячутся от конкурентов или от властей. Ну, ей-то что до этого? Возьмет пару лимонов, да и пойдет себе…

Надежда пересекла двор и увидела, что стрелка указывает на подвальное помещение. Три ступеньки вели вниз, железная дверь была приоткрыта.

– Заходи, заходи! – приветливо закричала смуглая полная женщина.

– А лимоны есть? – спросила Надежда.

– Все у меня есть, только привезли!

Подойдя к двери, Надежда Николаевна увидела полное изобилие. Были тут и всевозможные цитрусовые, и румяные яблоки, и зеленые огурцы, и огромные багровые помидоры, и синебокие баклажаны…

Женщина положила на весы три крупных лимона и тут же добавила еще один.

– Да хватит пока…

– Апельсины бери, – посоветовала продавщица. – Хорошие апельсины, португальские.

Апельсины и правда были хороши, каждый – как оранжевый солнечный шар.

– Берите, дама, берите, – послышалось из подсобки. – У нас товар первый сорт…

Надежда оглянулась на голос и увидела маленького старичка, который перебирал фрукты. Руки у него были длинные, тонкие, как лапка у паука.

На миг ей показалось, что она уже видела этого старичка и даже говорила с ним о чем-то важном, но когда помотала головой, наваждение прошло.

– Ой, у меня пакеты кончились! – Продавщица огорченно всплеснула руками. – Ну, я в бумагу заверну!

Надежда расплатилась и побежала домой, беспокоясь, как там муж.

Застав обоих – и мужа, и кота – сладко спящими на кровати, она прошла на кухню, выложила фрукты на стол и только тут заметила, что они были завернуты в листы с каким-то текстом. Текст был явно старинный, с ятями. Надежда присела на стул и стала читать.

Прошло сколько-то времени – может, час, а может, и куда больше, – и Лиза пришла в себя.

Вокруг было темно, у нее болела голова, а руки и ноги оказались связаны. Где-то совсем близко раздавались голоса.

Значит, там были люди, и они могут ей помочь…

Лиза попыталась позвать на помощь, но не смогла издать ни звука: рот ее был заткнут кляпом, и из него вырывалось только невнятное мычание.

Тут Лиза невольно прислушалась к голосам. Разговаривали двое, и одного из них – точнее, одну – она тотчас же узнала.

Это была та самая девушка, которая сперва помогла ей проникнуть в особняк, а после выпустила из шкафа. Но говорила она нечто очень странное:

– Наверное, она что-то все-таки знает! Иначе зачем сюда пробралась?

– Если так, – отвечал второй голос, мужской, – нужно от нее избавиться.

– Избавиться? Это как?

– Очень просто. Как стемнеет, вынесем ее из дома и сбросим в канал…

– Ужасы какие вы говорите! – ахнула горничная.

«О чем это они? – думала Лиза, слушая этот разговор. – Кого хотят сбросить в канал?»

– Ужасы там или не ужасы, но ты сама сказала, что она что-то знает. Или вынюхивает.

– Вынюхивает, это точно! И хитро так… мне сказала, что новенькая, что ее первый день как наняли!

Тут до Лизы дошло, что эти двое говорят о ней, и как только стемнеет, собираются вынести ее из дома и утопить в Екатерининском канале…

– Вот видишь – это никак нельзя оставить… – продолжал мужчина, – сама знаешь, как это важно!

– А если всплывет? – деловито осведомилась девушка.

– А чтобы не всплыла, положим ей в карманы побольше камней. С камнями не всплывет!

– А если ее все же найдут?

– Не найдут. А на всякий случай записку ей в карман положим – мол, так и так, не хочу больше жить… ты ведь умеешь писать?

– Умею, и читать, и писать! – гордо ответила горничная.

– Ну, тебе и карты в руки. Сразу увидят, что девичий почерк.

Мужчина помолчал немного, а потом проговорил озабоченно:

– Узнать бы только, кто ее сюда подослал. Она тебе ничего не говорила?

– Нет, ничего. Я правда и не успела ее толком расспросить.

– Как бы все-таки это разузнать? Уж не Николай ли Савельевич тут замешан? Не дай бог, он узнает лишнее… – Вдруг мужчина настороженно замолчал, а потом заговорил, понизив голос: – Кто-то идет… уходи отсюда, только незаметно, нас не должны видеть вместе…

Послышались быстрые удаляющиеся шаги, потом тот же мужской голос проговорил с фальшивым радушием:

– Ах, это вы, Николай Савельевич! С вами-то я и хотел поговорить! Есть у меня к вам разговорец…

– О чем же хотите вы поговорить?

– Только не здесь, дорогой мой, только не здесь! Здесь, друг мой, и стены имеют уши…

Шаги и голоса удалились.

Лиза осталась одна и только сейчас смогла оценить ужас своего положения.

Глаза ее за это время привыкли к скудному освещению, и она разглядела по стенам чулана полки, на которых стояли какие-то коробки, пакеты и банки. Судя по всему, ее заперли в чулане в чужом доме, и жить ей осталось до вечера – тогда за ней придут и утопят ее в холодном и грязном канале…

Лиза пошевелила руками, но они были крепко связаны, и веревка только глубже врезалась в запястья.

Время медленно тянулось, и последние остатки надежды таяли, как снег под лучами весеннего солнца. Свет, и до того скудный, стал еще больше темнеть – видимо, дело шло к вечеру. А значит, скоро за ней придут, и жизнь Лизы оборвется, едва начавшись…

Внезапно за дверью чулана послышались осторожные, неуверенные шаги. Лиза сжалась, отползла в дальний угол… неужели это пришли ее убивать?

Дверь с негромким скрипом открылась. На пороге появилась фигура. Различить лицо против света оказалось трудно, но было видно, что это женщина.

Лиза хотела взмолиться о помощи, но из-за кляпа смогла только невнятно замычать. Женщина поднесла палец к губам – мол, тише! Лиза замерла.

Незнакомка вошла в чулан, подошла к девочке и наклонилась. В руке у нее был узкий нож. Лиза задрожала от страха… однако незнакомка не причинила ей никакого вреда – напротив, она перерезала веревки на руках и ногах, а потом вытащила кляп изо рта, сначала убедившись, что Лиза не будет кричать.

При этом перед глазами Лизы