Наследник - Марк Арен

Он вышел и направился к своему дому. Проходя через двор, заметил Лосева, который сметал снег со своей «Волги».

– Полюбуйся, – сказал ему Лосев, любовно коснувшись переднего бампера. – Видишь, как зацепило? Крутятся тут разные, ездить не умеют на ровном месте ДТП устраивают. Ты чего такой кислый?

Аркадий Сергеевич еще раз попытался дозвониться до Павлика, но тщетно. Он поглядел на свой дом. Уже начинало смеркаться, и окна его квартиры на третьем этаже горели теплым, уютным светом. «Плюнуть на все, – подумал он. – Уйти домой, достать припрятанную водку и напиться. А потом – отпуск. Покой. Тишина…»

– Михалыч, твоя ласточка на ходу?

– А ты как думал? Да на что я жил бы, если б не она, кормилица? Сейчас прогрею. Поеду на дачу за картошкой. У меня ее полный погреб. Могу и на твою долю взять. По дешевке отдам. Тебе как соседу скидка положена. Сколько тебе привезти? Ведра хватит?

– Спасибо, Михалыч, но мне нынче не до картошки. – Аркадий Сергеевич прикинул, сколько денег должно быть сейчас в его тощем кошельке. Решив, что в любом случае с Лосевым можно будет рассчитаться позже, взялся за ручку дверцы: – Подбросишь меня до шоссе? Бензин за мой счет, не волнуйся. Немножко проедем в сторону Чапаевска. Только не гони. А то прозеваем самое главное.

Лосев сразу посерьезнел. Сев за руль, он зажал в зубах сигарету и сказал:

– Что-то ты не нравишься мне, Аркадий. Тебя случайно со службы не поперли, нет? Ты смотри, этим дело и кончится, если так и будешь в небесах витать. Ты на землю спустись. Всех преступников не переловишь. А кушать каждый день хочется…

Машина медленно пробралась через заснеженный двор и, все больше разгоняясь, покатила по улице. А когда выбрались на шоссе, Лосев прибавил газу, и «Волга» понеслась, обгоняя попутные машины.

Сумерки сгущались быстро. Отражая свет фар, красной неровной цепочкой выстраивались вдоль дороги бетонные столбики, предупреждавшие об опасном повороте.

Проехав мимо заводских заборов и нырнув под мост, машина вылетела на трассу. И почти сразу же впереди за поворотом показалось яркое пятно. Аркадий Сергеевич и не сразу понял, что это было. А когда подъехали ближе, то увидели, что на обочине что-то горит. Густой черный дым завивался вокруг пламени, порой почти полностью закрывая его.

– Мать честная! – Лосев немного сбросил скорость. – Кажись, кому-то не повезло. Горит-то как! Хорошо горит. Ты смотри, эти уже тут как тут, а пожарников даже близко не видно.

«Этими» он, очевидно, называл сотрудников ГАИ, две машины которых стояли на дороге.

Лосев подъехал ближе и толкнул локтем Меликьяна.

– О! Смотри, Аркадий! Помнишь, я тебе про джип докладывал? Вот точно такой же был!

Рядом с милицейскими «Жигулями» стоял громоздкий внедорожник. Его угловатый силуэт хорошо было видно в отблесках пламени. Огненные языки отражались в его тонированных стеклах. Рядом с джипом стояли крепко сбитые ребята и товарищ майор, его начальник.

– Не останавливайся, – приказал Аркадий Сергеевич, сползая по спинке кресла так чтобы его не было видно снаружи. – Можешь разглядеть, что там горит? Микроавтобус?

– Ага. Не то «газель», не то «форд-транзит». Перевернутый. Эх, а рядом вроде двое лежат. Готовы, сердечные. Хорошо хоть вытащили, не дали сгореть. Аркадий, ты чего прячешься?

– Проезжай, не тормози. Смотрят на тебя?

– Ага, машут палкой, чтобы не задерживался. А я, может, помощь хотел оказать!

– Там уже никому не поможешь, Михалыч.

Когда они отъехали достаточно далеко от места аварии, Аркадий Сергеевич вылез из укрытия и оглянулся на удаляющийся костер.

– Что-то я не пойму, – проговорил Лосев. – Ты мент или кто? Чего от своих прячешься?

– Были бы свои, я б не прятался. Знаешь, Михалыч, подвези-ка ты меня к какой-нибудь электричке.

– Какой-нибудь? – Лосев свернул на обочину и остановился. – Ты, Аркадий, хоть и мент, а все ж таки сосед. Давай по-соседски разберемся. Чего ты темнишь? Я же вижу, что ты влип. Причем по самые не балуй.

Он щелкнул зажигалкой и вновь задымил. Аркадий Сергеевич бросил курить. Но сейчас он потянулся к пачке Лосева, и тот ловким движением выбил ему навстречу папироску, а потом поднес огонек.

– Да, плохи твои дела, Шерлок Холмс.

– Ничего, бывало и хуже, – ответил Аркадий Сергеевич, закашлявшись от едкого дыма. – Ничего. Пробьемся. Так подбросишь меня до электрички? А потом как-нибудь сына моего Эдика перехвати. Чтоб никто не видел. Записку передашь. Он тебе деньги вынесет, сколько я должен.

Лосев попыхтел папиросой. Покрутил ручку настройки приемника. С минуту слушал музыку. Выключил. Завел двигатель и резко рванул с места.

– Ты мне ничего не должен, Аркадий. Но на электричку я тебя не повезу. Прямо скажи – отсидеться где-нибудь хочешь?

– Говорю прямо. Да. Хочу. День-другой, пока не разберусь.

– День-другой? Ну, где день, там и неделя. – Лосев свернул на проселок, и под колесами заскрипела накатанная снежная колея. – В общем, устрою тебя в лучшем виде. По-соседски.

Аркадий Сергеевич оглянулся. За спиной мерцали далекие огоньки города. Но вот машина свернула, и город скрылся за стеной леса. А впереди в свете фар искрились сугробы да темнели лохматые ели…

Глава 9

В детстве самым удивительным для него открытием стало то, что у многих его ровесников были живы родители. Причем у некоторых были и мать, и отец. Открытие это Михаил совершил уже в Минске, после того как его перевели в Суворовское училище. А до того он жил и воспитывался в интернациональном детском доме, где его окружали только сироты, причем все говорили на разных языках. Воспитанники довольно успешно обучали друг друга безо всяких методик и программ. Они не имели понятия о падежах и временах, о синтаксисе и морфологии, они даже не знали названий своих языков. А чего тут знать? Если русские говорят по-русски, а греки – по-гречески, значит, чилийцы – по-чилийски. Михаил еще долго считал, что умеет говорить по-бразильски и по-колумбийски. А о том, что понимает турецкий, фарси и дари, узнал много лет спустя, только после того, как обзавелся спутниковой антенной.

В детском доме вместо родителей к воспитанникам иногда приходили люди, которых называли «дядя». К Михаилу приходил дядя Сережа. Он приносил лакомства, которые полагалось в целости и сохранности донести до палаты и там честно разделить между всеми ребятами. Иногда дядя Сережа брал его с собою в город погулять. Улицы были заполнены женщинами, и Михаилу почему-то казалось, что все они – знакомые дяди Сережи.

А однажды дядя Сережа приехал на черной «Волге». В тот день воспитанника Романова