Млечный Путь №1 (1) 2012 - Коллектив авторов

В задумчивости я присел на лавочку. Закурил. Не идти же к ним в номер! Самое логичное – отправиться домой и вернуться сюда утром или днем – сейчас они наверняка лягут спать… На мысли «лягут спать», я представил, как Лошадиная улыбка обнимает мою незнакомку и меня передернуло.

В общем, вопреки всякой логике, я остался на месте, нервно куря одну за другой сигареты, а проклятое воображение, натренированное литературными занятиями, продолжало выдавать эротические сцены, постепенно сменяющиеся картинками жесткого порно. Я решил не мучиться и уйти. Докурил очередную сигарету, поднялся… В этот момент дверь пансионата приоткрылась, и из нее выскользнула она.

Я ожидал всего, чего угодно, но только не этого! Старая примета оказалась верна – как девушка входит в воду, такова она и в любви. Без секундной задержки, без малейшего колебания, незнакомка вплыла в мои объятия. И снова был танец, и снова я почувствовал себя единым существом: двуглавым, четырехруким и четырехногим. И только когда одежда сама по себе слетела с нашего единого тела, мелькнула мысль, что Лошадиная улыбка может нас застукать. Эта мыслишка не могла помешать нашему единению, но ее хватило, чтобы наше четырехногое существо встало на две (мои) ноги, и переместилось в кусты. Наверное, кустарник должен был поцарапать наше тело. Но не поцарапал. Это был наш танец, наша ночь и все вокруг, даже кусты, были на нашей стороне.

Спустя вечность, вечность и еще раз вечность, когда я расслабленно курил, а она сидела у меня на коленях, обвив руками мою шею, я узнал ее имя – Ирина. Мысленно я сразу переименовал ее в «Инь».

Меньше всего в этот момент мне хотелось допытываться о мотивации ее поступка, но один важный вопрос я не мог не задать:

– Кто он тебе? – спросил я. – Отец? Любовник?

Она пожала плечами:

– А есть разница?

Разница была, конечно, принципиальная, но я не решился настаивать. У каждого свои тайны.

И тогда я начал рассказывать ей о себе. Сначала немного сбивчиво, потом увереннее. Рассказал, что я – начинающий писатель (нет, не так, я назвал себя «литератором» – это слово мне всегда нравилось больше), что здесь, на отдыхе, продолжаю творить и очень надеюсь, что напишу что-нибудь стоящее…

Ирина-Инь слушала внимательно, но почему-то все время улыбалась, а, услышав о писательстве, вдруг звонко рассмеялась:

– То ли мне везет на литераторов, то ли они притягивают друг друга…

– Что? Твой… он тоже литератор?

– А ты не узнал? – в ее голосе прозвучало сомнение.

– Н-нет, – покачал я головой. – А что, был должен?

– Я думала, Куцего знают в лицо…

– Как-как? Куцего? Аркадий Борисович Куцего?!!

– Ну да!

Если бы она оказалась наследной принцессой княжества Монако, то и тогда я был бы поражен меньше. Тот, кого я весь вечер именовал Лошадиной улыбкой, не кто иной, как писатель с мировым именем Аркадий Куцего! Этого просто не могло случиться!

Я мотал головой, словно нокаутированный в первом же раунде Майком Тайсоном «Черный носорог» Клиффорд Этьен, пытаясь разложить и собрать по кусочкам заново все мысли о Лошадиной улыбке. Как я мог не заметить, что у него лицо мыслителя? Как мог не признать с первого же взгляда того, чьи книги будоражили мое воображение не первый год? Того, кем я всегда так восхищался? Мне было стыдно. А вдруг… Вдруг она – его жена, а я…

Пока я путался в мыслях, как муха в паутине, Ирина уже оделась (только тут я заметил, что на этот раз платье на ней было не белым, а черным, как южная ночь) и смотрела на меня выжидающе, как бы говоря своим видом: «Провожай!»

Провожать было, слава богу, недалеко, и с этим квестом я справился успешно. Даже поцеловал ее на прощание, но мысли мои крутились только вокруг личности Аркадия Борисовича. Если бы я знал, что это он… Если бы хоть на секундочку мог себе вообразить…

Как-то «на автомате», продолжая все время думать о нем, я добрался до своей сараюшки и первым делом открыл на КПК «Ось второго порядка» – любимый, читанный-перечитанный роман Аркадия Куцего.

Как ни странно, перечитывать книгу не захотелось. Я переключился на текстовый редактор и начал писать рассказ об автостопе. Слова текли, словно вода. Вода, в которой плавает лебедь Ирина-Инь…

Так я и заснул в обнимку с компьютером.

После бурной ночи я планировал спать минимум до обеда, но проснулся внезапно, словно кто-то постучал в ставни моего сна. А может, сработала привычка подниматься рано, засонь-автостопщиков трасса не любит. С трудом разлепив глаза, я выскочил во двор, направившись прямиком в душ. После умывания организм настойчиво потребовал завтрака, у меня даже возникло искушение постучаться в окно к бабе Лизе, но я вовремя спохватился, в красках представив, какой была бы моя реакция, разбуди меня кто-нибудь в такую рань. Постиранная вчера одежда высохла, и я переоделся в чистое, перед тем как отправиться в сторону пляжа – искупаться и, заодно, позавтракать.

На этот раз море было слегка встревоженным животным: возмущенно брызгало на берег пеной и ворчало, но меня все же приняло любезно – покачало на волнах и взбодрило. Обсыхая под утренними лучами, я прикидывал, сколько можно потратить на еду, когда вдруг увидел прогуливающуюся вдоль линии прибоя фигуру, показавшуюся мне знакомой. Вид у Аркадия Куцего, а это оказался именно он, был задумчивый, даже рассеянный, но при этом траектория его движения была удивительно верной: волны несли пену к самым его ногам, но теряли свою приливную мощь и откатывались, не доставая буквально нескольких сантиметров до ботинок – обувь оставалась сухой и безукоризненно чистой. И эта мелочь показалась мне чрезвычайно важной. «Передо мной человек, который выше обыденности, даже грязь к нему не липнет», – подумал я.

И в тот же момент, словно желая меня опровергнуть, какая-то особенно мощная волна покатилась к ногам литератора и разбилась о его ботинки. Впрочем, он этого даже и не заметил. Но я уже принял решение и, схватив одежду, уверенной походкой двинулся навстречу Аркадию Куцего.

Внутренне я приготовился к самому худшему: Куцего узнает во мне вчерашнего танцора, мысленно свяжет мою особу с ночным исчезновением Ирины, бросит мне в лицо обвинение или задаст каверзный вопрос. Отпираться, обманывать я, конечно же, сочту ниже своего достоинства и во всем признаюсь. Пусть на этом наше общение раз и навсегда закончится, зато все будет честно – это самое малое из того, что я могу сделать для своего кумира. А может, и не нужно никаких вопросов с его стороны – рассказать вот так, сразу, все начистоту – и все?

С этими мыслями я встал на пути писателя (волны зашипели у ног, словно потревоженный клубок змей) и сказал: