Шестой сон - Бернар Вербер

Почему он не предупредил меня? Он же знал, что это произойдет. Почему он ничего не предпринял, чтобы предотвратить это?

Жак вздрогнул от мысли быть сожранным акулами. Руки у него связаны за спиной, он не сможет от них отбиться.

В любом случае, я не умею плавать. Все кончено… И чем быстрее это произойдет, тем лучше, подумал он смирившись.

Мужчины схватили Жака и начали считать по-малайски, чтобы бросить его за борт; Жак зажмурился и… упал на дно лодки. В горле бандитов торчали стрелы.

Новая вереница стрел, и наемники рухнули в воду. На них тут же накинулись акулы, вопреки теории покойного Франсиса Кляйна о нелюбви к человеческой плоти.

– Прости за задержку, Жак! – раздался знакомый голос Фрэнки Шарраса. – Они потопили наш катамаран, и мне потребовалось несколько дней, чтобы соорудить пирогу и приступить к поискам. Я был уверен, что ты находишься западнее, но тут, оказывается, течение. Откуда мне было знать, а? Хорошо, Шамбайя увидела во сне, где ты находишься.

Фрэнки был с тремя сеноями, державшими в руках сарбаканы. Жака освободили от пут.

Жак с содроганием посмотрел на красную, еще бурлившую воду. Он мог быть там…

Фрэнки кивнул на ручные пулеметы:

– Теперь у нас есть огнестрельное оружие!

Жак молчал в прострации.

– Давай так, мы вдвоем поплывем на надувной лодке, а сенои – на пироге. Они не любят море, но все-таки научились плавать, и неплохо.

Жаку было все равно. Только ступив на берег, он смог наконец расслабиться.

В деревне он сразу же ушел в свою хижину. Ему хотелось заснуть, чтобы покинуть пугающую реальность.

Он опустился на четвертую стадию и поднялся в парадоксальный сон. Так, словно на американских горках, он опускался и поднимался пять раз. Затем он пустился в шестой цикл, поддавшись искушению встретиться с «будущим собой».

На острове Розового песка царила тишина. Ж.К.48 покачивался в гамаке между двух кокосовых пальм и потягивал неизменную пина-коладу. Ломтик ананаса и засахаренная вишенка…

– Только не надо упреков. Я был уверен, что ты выпутаешься, и ты меня не подвел…

Не успел он договорить, как Жак нанес ему апперкот в подбородок.

Ж.К.48 свалился с гамака и рассмеялся. Он даже не пытался защищаться. Поднялся и спокойно стряхнул розовый песок со своей гавайки:

– Ты сердишься на меня, да? Из-за того, что с тобой приключилось? Эй! Но это не я тебя пытал! Ты не того принимаешь за врага! Я тот, кто всякий раз дает тебе ценные советы. Я посоветовал тебе отыскать маму, я во время подсуетился, чтобы тебя не бросили в канал с привязанным к ногам бетонным блоком… Да ты вообще должен быть мне благодарен!

Но молодой Жак продолжал сердиться. Он с разбега нанес удар головой в живот Ж.К.48, чем еще больше развеселил его.

– Перестань, мы же находимся в сновидении! Ж.К.28, ты не можешь мне причинить боль. Я бесплотен!

Темноволосый Жак Кляйн саданул ногой в подбородок седеющего Жака Кляйна, и тот отлетел на несколько метров; потекла кровь. Но это не умерило его веселости.

– Ой, я смотрю, ты по-настоящему обиделся?

– А ну-ка, давай дерись!

– Ха-ха-ха! Драться во сне с самим собой в молодости? Бессмыслица! Я прихожу на Розовый остров, чтобы помочь тебе, а не чтобы участвовать в потасовках.

Он поднялся, и кровь тут же перестала течь. Даже царапины не было.

– Ну, все? Ты дал выход своей злобе? Мы можем поговорить?

– Это по вашей вине я попадаю во все эти кошмарные истории.

– По моей? Я – это ты. Это твоя жизнь, твоя судьба, и ты идешь, не отклоняясь. Это как с картами: коль у тебя раздача, нужно ее разыграть.

– А я больше не желаю играть. Мама погибла, и единственное, что я хочу, – вернуться во Францию и спокойно жить.

– Еще скажи, выйти на пенсию в двадцать восемь лет. Не слишком ли рано? У меня более амбициозные планы, хоть я и старше.

– Видел я, к чему приводят ваши амбиции.

– Жизненные испытания делают нас сильнее. А ты чего ожидал? Что тебе принесут на блюдечке счастливую, сытую жизнь? Такого не бывает. Ты это знаешь. К тому же в сытой жизни не достает… увлекательности.

– Да кто вы такой, чтобы решать, увлекательная у меня жизнь или нет?

– Я – это будущий ты, у меня уже мозоль на языке повторять это. Мое поле зрения шире твоего, и я вижу то, чего не видишь ты. Знаешь, я не похож на тебя, проводящего жизнь между страхами и желаниями. Ты – капризный и пугливый ребенок, я так воспринимаю тебя. И тебе бы следовало поблагодарить меня, поскольку я не только заставляю тебя смотреть на вещи шире, но и задаю тебе цель: «Атон».

Молодой Жак подавил гнев и сел рядом с Ж.К.48:

– И что же мы теперь будем делать, мсье Всезнайка?

– Ну… после небольшого «неприятного поворота», вполне счастливо завершившегося, начнется период обучения и восстановления сил. Насколько я помню, потом было очень даже неплохо. Так что приготовься к спокойному существованию. Сумеешь ли ты оценить его? – Ж.К.48 миролюбиво протянул ему бокал пина-колады. – Разве нам не хорошо вдвоем в этом сновидении?

В качестве ответа Ж.К.28 сделал глоток воображаемого коктейля.

– Скажите честно, почему вы это делаете? Ну, встречаетесь со мной… Только чтобы испытать «Атон»?

– Скорее ради удовольствия воссоединиться с «собой в молодости». Помнишь слова: «Если бы молодость знала, если бы старость могла»?

– Да, помню. Кто только эти слова не произносил. Кажется, первенство принадлежит поэту Анри Этьену, он жил в XVI веке. Но времена меняются. В наше время молодость, благодаря Интернету, знает все или почти все, а старость, благодаря деньгам, «может».

– Я говорю не о материальном, но о чувствах, эмоциях. То есть о том, что не могут гарантировать ни деньги, ни здоровье. Именно поэтому я здесь. А не только для того, чтобы информировать тебя и направлять. Я здесь для того, чтобы заставить тебя осознать настоящее, а также возможности будущего – твоего будущего. Осознание и перспектива. Вот слова, которые направляют меня к тебе.

Ж.К.28 по-прежнему сомневался. Мужчины смотрели на негаснущий восход.

– А, вот еще что: как тебе Шамбайя?

Прохладная рука скользнула по его лицу. Жак узнал прикосновение.

– Вы проснулись, мсье Кляйн?

Шамбайя положила пальцы ему на веки.

– Вот уже двое суток, как вы беспрерывно спите, и мы начали тревожиться. С вами все в порядке?

Он почувствовал, что вспотел. Стояла жара, в воздухе плавали пылинки, жужжали мухи.

– После всех перенесенных испытаний вашему телу необходимо было восстановиться. Мы терпеливо ждали. Надеюсь, я вас не разбудила.

– Что произошло?

– Похитив вас, малайцы потопили ваш катамаран, а затем Фрэнки все взял в свои руки. Он очень отважный. Он привез вас обратно на остров. Вас там лишали сна. Это было невыносимо…

– Я думал, что сойду с ума.

– Мы считаем сон более важным, чем бодрствование. Можно долго спать, но нельзя долго бодрствовать. Недостаток сна убивает. Уйти от реальности легко.

– Я впитываю каждой клеткой эти важнейшие сведения.

Она протянула ему стакан воды, и он с наслаждением осушил его.

– В этом мире все решает равновесие. Мы откроем вам наши тайны, а вы нам – свои. Ваша мама была довольно скупа на рассказы о вашей деревне, Париже, и ее нравах. Я помню, она говорила, что здесь все хорошо, а там – все плохо. Я знаю, что это не так. Я хочу как можно больше узнать о вашем языке, о ваших песнях, о предметах повседневной жизни.

Жак Кляйн поднялся, чтобы прогуляться по деревне, а заодно взглянуть на забор, который сооружали под руководством Фрэнки. Шамбайя составила ему компанию.

– Ваш друг считает, что наемники снова нападут на нас, – сказала она. – Хотя бы для того, чтобы уничтожить все улики. Фрэнки говорит, что нападение – лучшая защита. Кто первым нападет, тот и победит. О, ваш друг – энергичный человек. Нам такие нужны. Наша культура сна делает нас неприспособленными к… жестокости реальной жизни.

– Раз вы интересуетесь нашей культурой… У нас был поэт, Шарль Бодлер. Он написал стихотворение «Альбатрос». Эта крупная птица царит в небе, но совершенно неуклюжа на земле.

Поэт, вот образ твой! Ты также без усильяЛетаешь в облаках, средь молний и громов,Но исполинские тебе мешают крыльяВнизу ходить, в толпе, средь шиканья глупцов[1].

– Но исполинские тебе мешают крылья… – задумчиво повторила Шамбайя. – Эта птица может летать в небе, но не может ходить по земле…

– Да, то есть в одном случае крылья – это достоинство, а в другом – недостаток. Вот вы, например, умеете видеть яркие сны, но вы не умеете сражаться.

Незрячая девушка понимающе покачала головой.

– Как бы мне хотелось выучить ваши песни, – сказала она.

– Это не песни, а стихи.

– Я имела в виду тексты, которые соединяют вас, которые позволяют разблокировать энергетические узлы. Разве это не песни?