Шестой сон - Бернар Вербер

Она махнула в сторону моря.

– Сейчас нам нужно защищаться, строить и, может быть, воевать, хотя мы не любим этого. Только потом наступит черед чему-либо обучаться.

Потом она взяла его за руку.

– Однако у меня все же есть подарок для вас, мсье Кляйн. Это песня. Запомните хорошенько ее мелодию и слова. Она пригодится вам для отпугивания комаров. Их здесь много. Без нее завтра вы будете покрыты укусами.

Он сделала глубокий вдох и принялась напевать. Жак повторял за ней мотив и слова, а девушка при необходимости поправляла его.

После ужина у костра собралось все племя. Зазвучала музыка. В качестве основного музыкального инструмента сенои использовали выеденную термитами деревянную трубку, из которой извлекался низкий звук, вызывавший вибрацию. Мундштук был сделан из пчелиного воска. Что-то похожее на звучание диджериды австралийских аборигенов и тибетского дунгчена… Чтобы звук был непрерывным, надо было последовательно выдыхать и вдыхать. Когда пять-шесть инструментов играли вместе, атмосфера становилась почти гипнотической. Игра сопровождалась постукиванием по полым пням и горловым пением. Жак и Фрэнки не сразу привыкли к этой странной, экзотичной музыке. Но вскоре мелодия захватила и их.

Вернувшись в свою хижину, Жак в изнеможении рухнул на матрас, который был чуть толще его ладони. Он попытался напеть разученную им песню. А тем временем на остров надвигалась ночь в сопровождении кортежа комаров.

Засыпание.

Легкий сон.

Глубокий сон.

Парадоксальный сон.

Возвращение в сновидение.

Остров Розового песка.

Ж.К.48 на месте, но кресло-качалка и пина-колада исчезли. У него растрепанные волосы и крайне взволнованный вид.

– Добрый день, Ж.К.48.

– Ты меня раздражаешь.

– В чем дело?

– В ТЕБЕ!

– Я сделал все, как вы велели, следовал вашим советам и достиг цели. Сейчас мы занимаемся строительством укреплений, чтобы защитить деревню от…

– Ж.К.28, ты ничего не понимаешь! Иногда ты бываешь настолько наивным, что меня это… огорчает. Подумать только, что я был таким в твоем возрасте! Боже! Я и забыл, насколько мало понимал суть происходящего вокруг меня.

– Есть что-то, что мне необходимо знать?

– Разумеется! Нечто такое, что тебе необходимо понять, и как можно скорее! Тебе угрожает большая опасность.

– Что? Мне?

– В этом-то и состоит проблема нашего с тобой способа общения через «Атон»: я могу помочь тебе осознать твое настоящее, сообщить недостающую информацию, но не могу предостеречь тебя от твоего будущего, которое несется на тебя в упор. Поверь, оно вот-вот наступит!

– Я начинаю беспокоиться…

– Еще бы! Именно этого я и добиваюсь! Я тоже обеспокоен, поскольку, если твое будущее отклонится в сторону хоть на йоту, мое существование и успех моего проекта окажутся под вопросом. Короче, тебе достаточно лишь оступиться на дороге судьбы, и все полетит в тартарары. И я ничего не могу с этим поделать! Я словно призрак – бессильный сторонний наблюдатель. До чего же это досадно, Жак! Как бы мне хотелось воспользоваться настоящей машиной времени, чтобы оказаться рядом с тобой с мышцами из плоти и крови, а не с телом, сотканным из грез. Кто осмелится наконец заговорить о страхе неполного существования? Кто решиться однажды затронуть столь сложную тему, каковой является нематериальность существования? Какая это мука – существовать лишь в качестве идеи, образа… да еще и в воображении… как бы помягче выразиться… безмозглого человека!

Ж.К.28 не стал обижаться, решив вначале прояснить дело.

– Что со мной произойдет? – спросил он примирительным тоном.

– Худшее. Худшее из того, что может произойти с человеком, – объявил Ж.К.48, содрогнувшись от воспоминания о событиях двадцатилетней давности.

– Скажите хотя бы, о чем идет речь!

Жак-старший зашагал взад-вперед по пляжу, затем гневно воскликнул:

– Что делать? Даже если я тебе это скажу, ничего не изменится.

– Тогда зачем вы мне об этом говорите намеками?

Ж.К.48 долго подбирал подходящие слова.

– Вообще-то, было бы лучше промолчать. На данном этапе твоей жизни ничего нельзя сделать, – сокрушенно отрезал он.

– Скажите же, в чем дело!

– Я не могу.

– Хотя бы помогите мне подготовиться к этой так называемой большой опасности, которая мне угрожает.

– Хорошо. Прежде всего, ты должен знать, что ты намного сильнее, чем думаешь.

– Допустим, и что дальше?

– Ты способен справиться с куда более тяжелыми испытаниями, чем ты представляешь.

Ж.К.28 присел, чтобы внимательно выслушать Ж.К.48. А тот продолжал сердиться на самого себя:

– Я сделал все, чтобы забыть об этом, и вот все это вновь возвращается, и именно сейчас это случится с тобой. Какое невезение! Как бы я хотел забыть об этом, но «Атон» не дает мне такой возможности.

Он вновь задрожал от страха.

– Вы…

– Ты можешь обращаться ко мне на «ты», а то это становится смешным.

– Нет, я предпочитаю называть вас на «вы». Может быть, это странный вывод, но… раз вы по-прежнему стоите передо мной, значит, что бы ни случилось, я доживу до сорока восьми лет.

– Теоретически – да. Но практически все намного сложнее. Поскольку ты можешь не справиться с тем, с чем справился я.

– Как это?

– Я уже сто раз тебе объяснял! Дело в твоей проклятой свободной воле. Вспомни, как мама разрезала линию на руке, чтобы наглядно показать тебе: в любое мгновение можно повлиять на свою судьбу.

– Может, как раз из-за этого она и погибла?

– Речь не об этом, а о том, что в настоящий момент та трасса, которая проложена от тебя – в твоем пространстве/времени – до меня – в моем пространстве/времени, – наиболее прямая, простая, правильная из всех возможных. Но твоя свободная воля может подвигнуть тебя пойти поперечной дорогой, остановиться или повернуть назад. Вспомни еще раз мамин порез.

– Благодаря вам я чувствую себя в безопасности.

– Так ты ничего не понял из того, что я пытался объяснить? Вот-вот, совсем скоро с тобой произойдет нечто ужасное, худшее, а я не могу тебе ничем помочь! НИЧЕМ! Тебе нужно быть сильным, очень сильным! Умоляю, только не сломайся. Что бы ни случилось, держись.

Ж.К.48 был на грани нервного припадка.

– Погоди, я кое-что придумал! – внезапно прокричал он. – Чтобы ты не сломался, не сошел с ума, вот тебе совет: в самые трудные минуты возвращайся, хотя бы на мгновение, на наш остров Розового песка. Хотя бы на десятую долю секунды, слышишь? Убегай в твое воображение! Слышишь меня? Только здесь ты сможешь обрести силы для борьбы. Ладно… и это… как говорится, удачи!

Жак проснулся в поту. Помимо комариного жужжания он уловил какой-то непонятный звук. Обведя комнату взглядом, он увидел змею, ползущую по полу. Как ни странно, его это успокоило – подумаешь, всего лишь рептилия.

Ж.К.48 почти испугал меня, он злоупотребляет своим влиянием.

Он вышел в кольцевой проход и стал созерцать спящую деревню. В центре – очаг с затухающими углями, а над всем этим – необыкновенной красоты фиолетовое небо, усеянное звездами. Из соседних домов доносились стоны наслаждения в доказательство того, что спали далеко не все.

Шуки не преувеличивал.

Жак Кляйн провел прохладной рукой по потному лицу. Ему пришло на ум, что французский язык просто создан для витиеватости: кажется, что во фразе «желаю тебе удачи» скрыта другая – «чувствую, что тебя постигнет несчастье». Или: «Надеюсь, с тобой ничего не случится», тогда как следовало бы сказать: «Надеюсь, с тобой случится нечто потрясающее».

Жак подумал о Шамбайе, которая привлекала его своей хрупкостью и грациозностью, несмотря на физический недостаток. Он задался вопросом, есть ли у нее муж, ведь Властительница сновидений наверняка пользуется большим вниманием со стороны мужчин.

Когда он вернулся в свою комнату, чтобы лечь спать, за ним крадучись устремилась чья-то фигура. К его носу и рту был приложен носовой платок, пропитанный хлороформом. Едва вдохнув, Жак почувствовал, как у него подкосились ноги и как чьи-то сильные руки подхватили его.

Горьковатый запах сигарного дыма раздражал нос. Сквозь сон он расслышал слово, которое различил бы среди любого гула: «Кляйн». Мозг Жака был способен уловить его в каком угодно шуме.

Ему в лицо плеснули ведро ледяной воды: никогда еще его пробуждение не было столь стремительным.

– Мсье Кляйн? – обратился к нему кто-то высоким медовым голосом.

Открыв глаза, Жак обнаружил, что находится в помещении, похожем на каюту корабля. Неоновый свет слепил ему глаза.

– Здравствуйте, мсье Кляйн. Вы, случайно, не из знаменитой семьи Кляйн? Я имею в виду Кельвина Кляйна, который производит джинсы и духи?

Наконец Жак смог рассмотреть фигуру, склонившуюся над ним. Старик лет под восемьдесят с морщинистым загорелым лицом. Одет в строгий костюм с рубашкой и галстуком.