За точкой невозврата - Александр Борисович Михайловский

В шесть часов утра, ровно в третью годовщину начала Второй Мировой Войны в Европе итальянское радио начало свои передачи со звуков фанфар. Почтеннейшая публика, слушавшая радио в столь ранний час, испытала при этом чувство глубокого недоумения. Никаких побед в ближайшее, да и более отдаленное время, не предвиделось, русские армии стояли на пороге Италии, неудержимо продвигаясь по территории Албании, Греции и Черногории. Собственно, в Греции под контролем итальянской армии оставалось лишь несколько портов на побережье Ионического моря, откуда транспорт за транспортом потомки римлян переправлялись в порты Апулии и Калабрии. На севере, русские и их союзники югославы нанесли тяжелейшее поражение самодельному хорватскому государству Анте Павелича и осадили его столицу город Загреб.

Сам Павелич с несколькими ближайшими приближенными на самолете юнкерс-52 пытался бежать в Италию и далее в Испанию. Но над Адриатическим морем хорватский борт № 1 повстречался с советскими истребителями с закономерным итогом: хорватский экс-диктатор (раз бежал из страны, значит, уже «экс») и все, кто с ним был на борту, погибли при падении горящих обломков в воду. Впрочем, в Загребе осталось достаточно сволочи, к которой у победителей не может быть ни прощения, ни даже пощады (без Иосипа Броз Тито югославская юстиция будет к хорватской «элите» слегка пристрастна), так что бои за овладение этим стратегически важным пунктом будут яростными и кровопролитными.

Саму Италию теперь регулярно навещают «большие белые самолеты». На города они сбрасывают миллионы деморализующих листовок, а в лесисто-гористой местности, естественном обиталище гарибальдийских партизан, после их пролета с небес регулярно опускаются парашютные контейнеры с оружием и снаряжением для отрядов этих лесных бандитов. Теперь партизаны, собственно, уже не партизаны, а народно-освободительная армия освобождения Италии имени Джузеппе Гарибальди. У этой армии даже имеется свое временное правительство (возглавляемое товарищем Пальмиро Тольятти), признанное Советским Союзом и некоторыми другими странами, вступившими во вторую антигитлеровскую коалицию, то есть Румынией, Болгарией, Венгрией и Югославией.

И вот в такой ситуации, когда к самому дуче во-вот придут суровые люди, чтобы мозолистой рукой ухватить за потные причиндалы и спросить за все прошлые и нынешние прегрешения, по радио вдруг прозвучали фанфары.

– Слушайте все! – голосом диктора Джамбаттисто Ариста, говорило радио. – Сегодня ночью Большой Фашистский Совет окончательно отстранил от власти прогнившую Сардинскую династию и провозгласил нашего любимого дуче императором Второй Римской Империи Бенито Первым. Продажный экс-король, его жена-славянка их приспешники арестованы. Маршал Бадольо, задумавший совершить военный переворот, свергнуть нашего любимого дуче и сдать страну англичанам, сидит в тюрьме. Да здравствует император Бенито Первый, да здравствует Вторая Римская Империя!

Итальянцы, прослушав эту краткую, но очень экспансивную политинформацию, только крутили пальцем у виска. Подумать только: дон Беня от страха окончательно сбрендил и провозгласил себя императором новой римской империи! Страна на грани военного поражения, армия не желает связываться ни с большевиками, ни с их ужасными союзниками, и при угрозе боестолкновений чаще всего пытается ретироваться. Кроме того, присягу офицеры и солдаты приносили именно королю Виктору-Эммануилу Третьему, и после его отстранения даже от номинальной власти, а тем более после ареста, военные могут считать себя свободными от обязательств. Переприсяга так называемому «императору» Бенито Первому не решит проблемы, ибо легитимность этого персонажа в монархической традиции мало отличается от нуля, а его авторитет в самых широких слоях общества находится на самой низкой точке за двадцать лет его политического правления. То есть принудить к присяге гарнизоны крупных городов чернорубашечники могут, но соблюдать ее, кроме как под дулом пистолета, никто не будет. За пределами Италии, как только пройдет первый шок, итальянские солдаты начнут целыми частями сдаваться в плен или даже с оружием в руках переходить на сторону противника. Да и в самой Италии гарибальдийцы примут к себе хоть одиночек, хоть целые дивизии, не желающие служить новоявленному «императору».

Дон Беня может думать о себе все что угодно, но широкие народные массы родной Италии он откровенно «достал». Это из-за политических амбиций своего дуче итальянцы терпят нужду в самом необходимом. Жены и матери Италии отдают своих мужей и сыновей на бессмысленную войну[24] (ибо Советский Союз на Италию не нападал), а обратно получают только похоронки или сообщения «пропал без вести». Как на какаху, поданную, ко всеобщему смущению, на обеденный стол, смотрит на дуче и итальянский генералитет. Эти люди согласны возглавлять армию в грабительском завоевательном походе, когда всем вдосталь будет славы и военной добычи, но им не нравятся терпеть унизительные поражения. И ведь для этого совсем не обязательно столкнуться с русской армией, которая неудержимо движется на запад – достаточно вполне себе никчемных греков, которые тем не менее отпинали в горах Эпира итальянских альпийских стрелков. Да и полуголые абиссинцы тоже поддались маршалу Бадольо далеко не сразу. А уж поражение в сороковом году от уже битых к тому моменту французов – вообще вершина унижения. Из-за этого дону Бене пришлось смиренно выпрашивать у Гитлера для Италии зону оккупации во Французских Альпах – и только потому, что Италия не смогла завоевать ее силой оружия.

Впрочем, у самого новоявленного римского императора мнение по этим вопросам было прямо противоположным. В его круглую костяную тыкву втемяшилось, что все свои унизительные поражения итальянская армия потерпела из-за предательства королевской семьи и монархически настроенного генералитета. Наследник престола принц Умберто не только потерпел сокрушительный разгром в степях правобережной Украины, в дополнение к тому он сдался вместе со своей армией в советский плен, а потом писал оттуда деморализующие воззвания к солдатам и офицерам, призывая их последовать его примеру. Более того, сестры этого предателя, несущие, как и он, в своих жилах низкую полуславянскую кровь, все до единой собрались под крылышком болгарского царя Бориса, изменившего Западу и пошедшего на сотрудничество с большевиками. Таким образом, младшее поколение Савойской династии стало недоступно для мстительных рефлексов дуче, а потому всю злобу и досаду за поражения, следующие одно за другим, надо было выместить на свергнутом короле и его половине.

Дон Беня даже ритуал торжественной казни для свергнутого семейства начал продумывать, и получалась у него какая-то помесь военного парада (только непонятно, в честь чего) и венецианского карнавала. Мол, стоит избавиться от этой королевской обузы, как армия воспрянет от оцепенения, и победы будут следовать за победами. Хотя какие могут быть победы в тот момент, когда на грань отчаяния поставлен куда более сильный Третий Рейх. Там Гитлер в Бергхофе замер перед картой фронта, как кролик перед гипнотизирующим взглядом удава, а Гейдрих в Берлине мечется, словно мышь по амбару, сколачивая хоть что-то похожее