Ключ Гермеса Трисмегиста - Наталья Александрова

Оглядевшись по сторонам, она ахнула.

Комната действительно была очень светлой, потому что и стены ее, и потолок были стеклянными. Точнее, стеклянные стены плавно закруглялись, смыкаясь над головой. Собственно, комната, в которой они оказались, представляла собой огромный стеклянный шар.

Сквозь прозрачные стены этого шара Вера увидела бесконечное море крыш, а дальше – серебристо-серое лезвие Невы в каменных ножнах набережных.

– Если бы я не знала, что мы находимся на Васильевском острове, – проговорила Вера, когда к ней вернулся дар речи, – я подумала бы, что мы находимся в стеклянном глобусе на Доме Зингера – Доме книги на Невском проспекте…

– Ну, не только на Доме Зингера есть такое стеклянное украшение, – ответил Ипполит, явно довольный восторгом и удивлением, от которых блестели Верины глаза, – конечно, это здание куда моложе, это офисный центр, построенный всего десять лет назад, но вид отсюда и вправду открывается великолепный.

– Да, спасибо вам за такую экскурсию, только ведь, я думаю, вы меня сюда привели не ради этого зрелища?

– Нет, разумеется. Как ни странно, это место – очень укромное, здесь нас никто не найдет, и мы можем без помех заняться важным делом: попробовать, не поможет ли ваш ключ открыть тайну моих гравюр.

– Вы считаете, что это – укромное место? – с недоверием проговорила Вера, выглядывая наружу через стеклянную стену. – А мне кажется, что здесь мы, наоборот, на виду у всего города. Или, во всяком случае, у всего Васильевского острова.

– Это обманчивое впечатление. На самом деле, это особое стекло, оно прозрачно только в одном направлении. То есть мы можем видеть все, что происходит снаружи, но нас никто не увидит. Стекло кажется темным, с легким золотистым отливом.

– Ну, тогда давайте займемся вашими гравюрами…

Посреди стеклянной комнаты стояли обычный рабочий стол и пара стульев. Ипполит развернул гравюры, которые принес с собой, и разложил их на столе.

Вера склонилась над ними и стала рассматривать.

Гравюры были покрыты сложной сетью непонятных значков и рисунков. Значки на первый взгляд казались буквами, только буквами какого-то неизвестного алфавита, придуманного людьми с богатой фантазией. Рисунки же изображали каких-то странных существ – что-то среднее между животными, растениями и сказочными созданиями. У некоторых существ были две или три головы, причем одна из них напоминала не голову живого существа, а распустившийся цветок. У некоторых было по пять или шесть ног, у некоторых же, наоборот, только одна, но очень большая.

– Вы думаете, что в Атлантиде жили такие чудовища? – спросила Вера с явным сомнением.

– Нет, конечно, – ответил Ипполит, – это вовсе не изображения живых существ, а специальные иероглифы, передающие сложные научные или философские понятия. Сочетания разных необычных частей в одном существе говорят только о взаимосвязи каких-то научных понятий.

– Еще не легче! И что – вы их понимаете, эти иероглифы? Можете прочесть?

– Пока, к сожалению, нет, но надеюсь, что мне поможет в этом ваш ключ. И подозреваю, что те люди или тот человек, который нас преследовал, точно так же рассчитывал на ваш ключ. Именно поэтому он так упорно за ним охотился…

– Ну, с ним, слава богу, покончено!

– Будем надеяться, – осторожно ответил Ипполит.

Ипполит положил Верин амулет посреди стола, вокруг него разместил в определенном порядке три гравюры.

Взглянув на Веру, он пояснил:

– Я разложил гравюры по порядку. Их принято называть «Кодекс А», «Кодекс B» и «Кодекс C», в соответствии с этим порядком мы и попробуем их расположить…

Ипполит глубоко задумался, переводя взгляд с гравюр на амулет и обратно, затем его осенило: он достал из ящика стола гвоздь, забил его в середину стола и надел на него амулет, пропустив гвоздь сквозь отверстие. Теперь амулет можно было вращать, как колесо рулетки. При этом рисунки и буквы на нем по очереди указывали на значки и иероглифы трех гравюр.

– Кажется, я понял, как нужно пользоваться вашим ключом! – радостно проговорил Ипполит. – Надо поворачивать его вокруг оси, совмещая рисунки амулета с соответствующими иероглифами гравюр. При этом те знаки, на которые указывает ключ, нужно выписывать. Они-то и составят истинный текст Изумрудной скрижали.

– А как вы узнаете, с чем совмещать рисунки на амулете?

– По соответствию этих рисунков и иероглифов на гравюрах. Вот видите – на гравюре «А» изображено существо с одной ногой и двумя головами? В герметической науке, то есть в науке, изучающей наследие Гермеса Трисмегиста, такое существо обозначает любые химические процессы, связанные с окислением, в частности процесс горения. А вот здесь на вашем амулете маленький значок – человеческое лицо с языками пламени вместо волос. Этот значок – символ Узиеля, духа огня в некоторых восточных мифологиях. Значит, нам нужно повернуть амулет так, чтобы эти два обозначения совместились…

Ипполит повернул амулет так, чтобы совпали два значка, и выписал на отдельный лист фрагмент первой гравюры, ограниченный изящными завитками, напоминающими фигурные скобки.

– А вот тут тоже похожий значок! – проговорила Вера, найдя на амулете лицо с надутыми губами, как будто нарисованный человечек задувал невидимую свечу.

– Очень хорошо! – похвалил ее Ипполит. – Вы нашли значок Сильфа, духа воздуха. А здесь, на гравюре «B», изображено удивительное создание, у которого нет головы, а лицо помещено в центре груди. Это существо в герметической науке символизирует химические процессы, связанные с воздухом и другими газообразными субстанциями. Так что теперь нам нужно совместить этот иероглиф с изображением Сильфа на амулете…

Ипполит повернул амулет так, чтобы два значка совпали, и выписал на свой лист еще один фрагмент текста.

Вера увлеклась этим занятием. Это было похоже на разгадывание увлекательной головоломки, и пока она не задумывалась, что произойдет, когда загадка будет разгадана до конца.

Теперь она вместе с Ипполитом искала подходящие друг к другу изображения и радовалась, как ребенок, когда ей удавалось найти их раньше старого ученого.

Так они несколько раз проделали всю операцию – осторожно поворачивали амулет вокруг оси, совмещая его с разными значками на всех трех гравюрах, и вскоре лист с записями Ипполита покрылся непонятным текстом.

– Ну вот, – наконец проговорил Ипполит, выпрямившись и подняв исписанный лист, – кажется, мы сделали все, что могли, выписали фрагменты Изумрудной скрижали в нужном порядке. Теперь осталось только прочитать их. Вы понимаете, Вера, что мы находимся на пороге величайшего открытия в истории человечества?

– Ну, не знаю… – протянула Вера с сомнением, глядя на листок с загадочными письменами, – по-моему, прочитать это невозможно… что это за буквы? Не латинские и вроде бы не греческие… как вы это намерены прочитать?

– Ну, это совсем просто! – отмахнулся Ипполит. – Конечно, это не латинские и не греческие буквы. Ведь хранители Изумрудной скрижали хотели защитить тайное знание от посторонних, поэтому они записали его так, чтобы усложнить понимание, то есть использовали не такие широко известные языки.

– Вы хотите сказать, что латынь и древнегреческий широко известны?

– Разумеется! Ну, сейчас, может быть, и не так широко, а в Средние века на латыни свободно говорил каждый образованный человек. Я уж не говорю об античной эпохе, когда латынь и греческий были основными разговорными языками…

– Так какой же язык использовали в нашем случае?

– В том-то и дело, что хранители скрижали использовали не один язык. Они поступили хитрее. Но за прошедшие века исследователи поняли принцип этой записи: хранители использовали аккадский язык, язык жителей Древнего Вавилона и Ассирии, но чтобы еще больше усложнить понимание, записывали слова аккадского языка буквами другого алфавита – алфавита халдеев, сильного и влиятельного народа, обитавшего в древнем Междуречье в одно время с ассирийцами и вавилонянами… кстати, халдеи были известны еще и тем, что отлично разбирались в магии. От них нам достались многие магические рецепты и заклинания, а также многие имена демонов и духов.

– И что – вы умеете читать на этих языках? – недоверчиво осведомилась Вера.

– Конечно, умею, – ответил Ипполит, как нечто само собой разумеющееся, – иначе как бы я мог всю жизнь заниматься наследием Гермеса Трижды Величайшего?

– Ну, вы меня не перестаете удивлять! – проговорила Вера, удачно скрыв иронию. – Так что же здесь написано?

Ипполит углубился в свои записи, что-то бормоча под нос и делая на листе пометки. Через некоторое время он оторвался от работы и повернулся к Вере.