В степях донских - Иван Толмачев

Их окружили, стали расспрашивать о жизни, боевых делах. Не прошло и минуты, а Куркин уже с самым серьезным видом рассказывал о тактике партизан, смешно жестикулируя, и бойцы покатывались со смеху.

Взятие Громославки имело большое значение. Противник оказался в трудном положении: в его тылу закрепилась наша воинская часть. В короткий срок штаб развернул запись добровольцев. Население здесь активно поддерживало Советскую власть. Буквально через несколько дней сформировали Громославский полк. В боях он прославился мужеством и стойкостью.

Но не дремал и противник. Потерпев неудачу под Обливской, Мамонтов решил взять реванш на Дону.

Теперь, казалось, сама судьба шла ему навстречу. Свыше сорока тысяч бойцов, огромное количество вагонов, десятки тысяч подвод оказались отрезанными от Царицына. Находясь в голой степи, они превратились в мишень для вражеской артиллерии.

Учитывая это, атаман Краснов отдал приказ командующему Донской белогвардейской армией генералу Денисову: во что бы то ни стало захватить ближайшие  эшелоны 3-й и 5-й армий. Последний распорядился взорвать все мосты, разобрать железнодорожное полотно на пути их движения, разрушить станции, и в первую очередь на участке Суровикино — Ляпичев, активизировать борьбу между Волгой и Доном, захватить Калач и Воропоново, а затем развернуть наступление на Царицын.

Белогвардейцам помогали иностранные интервенты. На заседании большого войскового круга атаман Краснов откровенно говорил об этом: «Я вошел в переговоры с германцами. Благодаря весьма искусной политике генерала Черячукина в Киеве, Николая Эльпидифоровича Парамонова и Владимира Александровича Лебедева в Ростове за шерсть и за хлеб мы получили орудия, винтовки и патроны. Чирский, а за ним Донецкий, Усть-Медведицкий и Хоперский фронты ожили, и началась настоящая война. Мы получили оружие. Благодаря громадному военному таланту и твердой воле командующего донской армией генерала Денисова и большой работоспособности его начальника штаба полковника Полякова наша борьба приняла строго планомерный характер».

Действительно, враг предпринял все для уничтожения огромной массы людей, двигавшихся на Царицын. Белоказачьи войска сдавили со всех сторон железнодорожные эшелоны, растянувшиеся на расстоянии до 25 километров между реками Лиска и Дон. Чтобы отразить этот удар и одновременно обеспечить восстановление моста, товарищ Ворошилов решает нанести молниеносный удар по центру обороны противника — станице Нижне-Чирской с целью отвлечения сил противника.

Части, которыми командовали Руднев, Локотош, Бобырев (правый фланг), Н. В. Харченко, Крючковский (левый фланг), наступали по сходящимся направлениям для охвата Нижне-Чирской. В это время морозовцы, отряд Питомина и некоторые части 5-й армии обеспечивали безопасность эшелонов и отбивали атаки белоказаков с севера от железной дороги, срывая попытки противника помешать восстановлению моста.

Наступление началось 16 июня 1918 года. В 10 часов один из наших отрядов переправился по наведенному понтонному мосту через Дон и занял станцию Ляпичев. Исключительно удачное начало вдохновило бойцов. Но к вечеру противник бросился в контратаку с хуторов Сулацкого и Верхне-Солоновского. Разгорелись жестокие бои.

Видя сосредоточение наших войск в направлении Нижне-Чирской, белоказаки в свою очередь предприняли контрманевр, надеясь отвлечь наступающие части от станицы. Огромные массы конницы и пехоты начали накапливаться в ближайших хуторах. Но командиры отрядов Локотош и Бобырев упредили противника. Они быстро подтянули тяжелую артиллерию и открыли убийственный огонь по хуторам Каменскому, Малые Лучки и по окрестным балкам. Результаты артиллерийского налета превзошли все ожидания: первые же залпы попали в самую гущу врага. Как только над Каменским выросли густые облака разрывов, оттуда выскочило около 500 всадников. Из хутора Лучки начала переправу пехота — 400 человек и конница — 300 человек, стремясь ударить нам в тыл. Их постигла та же участь: большую часть истребили, а остатки в панике разбежались по балкам.

И вот уже разрывы наших орудий гремят в шести километрах от Нижне-Чирской. Заметались белогвардейцы, словно потревоженный муравейник. Пришли в движение главные силы врага, заволновалась контрреволюция в верхнедонских округах — Медведицком и втором Донском. Уже 18 июня войска противника начали переправляться в районе станиц Потемкинской, Есауловекой, Кобылянской, Пятиизбянской и Голубинской на правый берег Дона, некоторые белогвардейские части подтягивались к эшелонам и мосту. На небольшом участке неприятель сосредоточил свыше 25 тысяч казаков, прекрасно обученных, вооруженных до зубов новенькими немецкими винтовками, пулеметами и пушками.

С 19 по 24 июня белоказаки атаковали по всему фронту, стремясь прорваться к эшелонам. В связи с этим командование приостановило наступление наших войск на Нижне-Чирскую, чтобы все силы бросить на отражение нового натиска врага и восстановление моста.

Обстановка с каждым днем становилась все тяжелее. Неприятель продолжал подтягивать резервы, готовясь к решительному штурму.

Но, как это нередко бывает на фронте, в один серый, дождливый день все неожиданно стихло: умолкли орудия,  перестали шить свои бесконечные строчки пулеметы, даже вражеские окопы и те вроде опустели.

— Что бы это могло значить? — говорили бойцы.

Противник, конечно, не думал отходить, и успокаиваться мы не имели права. Командование своевременно предупредило нас об этом.

— Не зря они притихли, — сказал Ворошилов командирам. — Надо ждать новой пакости. Не иначе наступление задумали. Но где, на каком участке начнут — вот что надо установить.

Он решил сам пойти в разведку. У штаба уже пофыркивал приглушенно броневик, в нетерпении били копытами землю полсотни коней. Окинув быстрым взглядом промокших кавалеристов, Ворошилов приказал им остаться на месте.

— Слушай, Климент Ефремович, — обратился Николай Руднев, — охрану советую взять. Дорога скверная, машина ненадежная, всякое может быть.

Руднев осмотрел броневик, постучал сапогом по шинам.

— Бензин плохой, а шины и того хуже.

Ворошилов только пожал плечами, уверенно махнул рукой — мол, не впервые.

Разбрызгивая грязь, броневик покатил по прибитой пыли станичной улицы и вскоре исчез за поворотом. Подумав, Руднев все же приказал конному отряду следовать за машиной.

— Нагнать и идти на винтовочный выстрел, — приказал командиру.

Проехав окопы Морозовского полка, броневик тронул вдоль фронта. Дождь перестал, и бойцы с интересом следили, как по росистой полыни стремительно катит машина. Провожали ее любовными взглядами: каждый знал — в ней Ворошилов.