Страшные сказки с Чёрного корабля - Крис Пристли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Раз не было тела, не могло быть и похорон, но мы устроили поминальную службу. Кэтрин тоже пришла и, как и всегда, была сама доброта. Но мое сердце не могло смягчиться. Рана еще саднила.
Я был намерен вернуться в море при первой же возможности. Братья пытались отговорить меня, но я понимал: нужно скрыться от всего, что каждый день напоминало о нашей любви, и от сочувственных улыбок сердобольных знакомых.
И вот мы вышли в широкий Атлантический океан. Когда земля наконец исчезла из виду, я действительно почувствовал некоторое облегчение. Море может оказывать подобное воздействие. Оно не только убивает, но и исцеляет.
Мы держали курс на юг, на Бискайский залив, и погода совершенно не соответствовала моему душевному состоянию. Сияло солнце, и дул легкий бриз. При других обстоятельствах это было бы прекрасное плавание, и все мы находились бы в хорошем расположении духа.
Но отец и братья не могли радоваться этой удаче. Если кто-то из них, работая, смеялся или запевал песню, остальные поглядывали на меня, будто такое поведение могло меня ужасно оскорбить. Я заверил их, что вовсе не жду, что они будут нести то же бремя меланхолии, но все же смех стихал, и пение смолкало.
Вскоре мое мрачное настроение передалось небесам, и солнечный свет уступил место плотному серому одеялу из облаков. Бриз превратился в холодный порывистый ветер, который рвал и тянул паруса и швырял нас из стороны в сторону, пока мы пытались управлять брыкающимся кораблем.
Вдруг, как будто этого было мало, ветер – и это в сентябре – начал приносить снежинки, сначала всего несколько, но по мере того, как ветер крепчал, их становилось все больше, и вскоре мы уже не могли различить противоположный борт баркаса.
Когда налетел ветер, наши сети были в воде, и мы никак не могли достать их. По крайней мере, в них, кажется, был улов. Если бы нам удалось поднять их на борт, штормовой ветер помог бы нам вернуться домой.
И вот мы тащили сети к трюму, оскальзываясь на обледенелой палубе, а снег обжигал нам руки. Мы ссыпали рыбу в темноту, как вдруг все в изумлении закричали, увидев нечто неожиданное.
Вместе с рыбой в сети попалась женщина. Она была нага, длинные мокрые волосы облепили ее руки и грудь. Я видел ее лицо лишь короткий миг, но увиденное словно обожгло меня. Она походила на Агнес.
Отец пришел в себя первым и спрыгнул за рыбой в трюм. Мы едва видели его, ведь внизу было темно, а наверху над нами кружились снежные вихри.
Через несколько мгновений он уже поднимался наверх, неся женщину на плече. Братья подбежали к нему, чтобы помочь, но я не мог пошевелиться. Теперь лицо женщины было скрыто, спрятано у отца на плече, но мысль об Агнес потрясла мои чувства.
Мне предстояло еще большее потрясение, ведь когда отец поднялся на палубу, стало ясно, что это не обычная женщина. Вместо ног у нее был длинный чешуйчатый рыбий хвост с плавниками, полосатый, как у скумбрии.
Мой брат Джейкоб, самый старший из нас троих, взял ее у отца и стоял, держа ее на руках: одной рукой обнимал ее голую талию, а другой поддерживал блестящий хвост.
– Это русалка! – изумленно сказал он, выразив тем самым нашу общую мысль. – Настоящая русалка!
– Она живая? – спросил Сэмюэл, мой второй брат.
– Живая, – ответил отец. – Все еще дышит. Думаю, она просто без сознания.
– Мне выбросить ее обратно в море или подождать, пока она очнется? – спросил Джейкоб.
– Погоди-ка, – ответил отец. – Не торопись. Помнишь ярмарку, которая приезжала к нам в прошлом году? Как думаешь, сколько они заплатят за такое, а?
– Нет!
Я не сразу понял, что крикнул я. Все взгляды устремились на меня.
– Это неправильно! – сказал я. – Вы что, не видели ее лица? Она вылитая Агнес.
– Джон, – сказал отец с грустью, – мы очень сочувствуем тебе, ты ведь знаешь. Но это существо – не Агнес, оно не имеет к ней никакого отношения.
– Говорят, что русалки – это души утопших, – сказал я.
– А еще говорят, что души утопших – это тюлени, – парировал Джейкоб. – Чего только не говорят.
– И что, ты поверил бы в русалок, если бы сейчас не держал одну из них на руках? А вы все? Мы должны вернуть ее обратно в море. Должны!
Сэмюэл положил руку на мое плечо, но я стряхнул ее. Он положил руку снова, и я оттолкнул его. Сэмюэл всегда был вспыльчив, и потому тоже толкнул меня. Я схватил кофель-нагель и сильно ударил его в висок.
Отец поспешил ему на помощь, и я отбивался от обоих, пытаясь добраться до Джейкоба, который все еще держал спящую русалку, но вскоре они одолели меня. В конце концов им пришлось привязать меня к основанию мачты, где я сидел и выкрикивал проклятия, пока они изо всех сил старались не обращать на меня внимания, стоя вокруг Джейкоба и русалки.
Отец схватил существо за волосы и повернул лицом к нам. Я закричал еще яростнее. Сходство с Агнес было столь очевидным, что я не мог этого вынести.
И вдруг, пока мы все разглядывали русалку, она открыла глаза, и отец с братьями подпрыгнули. Затем Джейкоб закричал.
Сложно было поверить, что он мог издать такой звук. Даже я со своего места ясно видел, что причинило ему боль: из тела русалки прорезались шипы и впились Джейкобу в руки и бока.
Русалка раскрыла рот, обнажив жуткий арсенал острых как бритва зубов. Затем она повернулась к Джейкобу, одним молниеносным движением впилась ему в горло и вырвала трахею, разом положив конец и его крикам, и его жизни. Русалка выпала из рук Джейкоба, и он повалился вслед за ней на палубу, из его раны хлестала кровь.
Русалка повернулась к отцу и Сэмюэлу, ее лицо было забрызгано красными каплями. Она зашипела, ее разноцветная чешуя сверкнула и стала волнами вздыматься и опадать по всему ее телу.
Отец в ужасе отпрыгнул назад и поскользнулся на обледенелой палубе. Русалка тут же кинулась к нему и пальцами, которые, как я теперь видел, оканчивались когтями, принялась рвать на нем одежду, пытаясь добраться до плоти и впиться в нее зубами.
Сэмюэл отбросил русалку ногой, она заскользила по палубе и ударилась о борт. Сэмюэл вытащил
