Ураган для Льдины (СИ) - Зиздок Лена

Но, мама дорогая, какая всё же это была жаркая и ненасытная ночь… Нет, не думать об этом, не думать! Куплю вибратор, будет не хуже! А сейчас лучше стоит напрячься и найти, что одеть, потому что наша с Варламовым одежда ещё влажная. Может, если не буду голой, мысли перестанут быть такими озабоченными?

Мне везёт — в коробе с бельём находится и мужская футболка, старая, линялая, застираннная, вытянутая, но это лучше, чем ничего. Занесла ведра с дождевой водой, простыню стирать теперь не имеет смысла, так что позволила себе обтереться влажным полотенцем, только после этого оделась. Футболка длинная, попа по ощущениям вроде прикрыта, а большего и не надо.

Поразмыслив, я решила придерживаться линии поведения "ничего не было, один раз не считается". Надеюсь, Ян не будет возражать, ему так тоже удобнее. Что хотел, он получил, инстинкт охотника удовлетворён, можно от меня отстать и заняться своими делами.

Успокоив себя такими мыслями, решила заняться завтраком. Очень уж после ночного марафона есть хотелось, ну оно и понятно, вон сколько калорий насжигали.

Готовить в доме можно было только на печке типа "буржуйка". Я даже умилилась, её рассматривая — у нас на бабушкиной даче почти такая же была! Так что растапливать такую я умела, пошуровав по запасам, решила сварить гречку — для неё молока не надо, зато вкусно и сытно. Благо, в запасах была и вода в пятилитровых баклажках, не пришлось её таскать. После каши, решила ещё и кофе сварить, к нему нарылась позабытая в ящике с посудой пачка крекеров.

Кофе был только натуральный. Готовить его, по всей видимости, предполагалось в турке. Страшной, погнутой с одного бока и закопченой. Пару минут вертела её в руках, хотела даже малодушно махнуть рукой и один денёк обойтись без кофе. Потом решила, что наши так просто не сдаются, и любимый утренний напиток был сварен, обошлось даже без обожженых пальцев.

Чашка с тарелкой в доме были в единственном экземпляре. Надеюсь, Варламов не настолько брезглив, чтобы отказаться есть из посуды после меня. Я, конечно, её сполосну, но кто его знает… На крайний случай может из кастрюли поесть, я не настаиваю.

После завтрака, сытая и довольная жизнью, споласкиваю в большой глиняной миске посуду. На душе такое умиротворение, незатейливый мотивчик сам собой напевается.

И тут вдруг на талию властно ложиться загребущая рука, со спины прижимается секс-бульдозер всем своим корпусом, а хриплый со сна голос лишает остатков благодушия.

— Ммм, уже проснулась, врединка? Хлопочешь вовсю, хозяюшка?

И руками своими мне под футболку как занырнет, как на грудь набросится! И шею всю зацеловывает, там теперь засосы неделю не сойдут! Я и пискнуть не успела! А он мнет, хватает, прижимается, и всё быстро, жадно, неистово!

Я от такого внезапного нападения аж растерялась. Даже возразить толком не возразила ничего, а меня уже загнули над столешницей и принялись энергично натягивать, как говорится, по самые гланды. Мощно так, с оттягом, у меня аж пальчики на ногах подгибаются от удовольствия. Где-то проблеском сознания мелькнуло, что надо бы возмутиться, что мы так не договаривались… Но блин, мне сейчас настолько порочно-сладко, настолько хорошо! Ладно, хрен с ним, с этим Яном, потом обговорим личные границы, сейчас пусть просто не останавливается!

Глава 51. Облажался

ЯН

Кончала Горошкина охренеть как вкусно. Спину выгнула, задницу оттопырила, глазки закатила. Внутри всё подрагивает, чуть сжимает меня, я так и замер, наслаждаясь этими ощущениями. Кончил следом буквально в три-четыре толчка, стою, так и пришпилив Женьку к столешнице, как заводной бездумно глажу её по спине, сам парю где-то в космосе.

— Ян, я тебя убью! — прорывается в мой космос яростное шипение.

— Да-да, ты это уже обещала, — сыто похлопываю её по любимой жопке. — Ценю в девушках постоянство.

— Нет, в этот раз реально убью! — она кое-как задом меня отпихивает, разворачивается, вскакивает на ноги. Глаза мечут молнии и праведный гнев, по лицу нежданно-негаданно прилетает пощёчина.

— Ты зачем в меня кончил, дебил?!!!

Следом за второй пощечиной следует осознание — реально кончил. Настолько потерялся в наслаждении, что все предохранители перемкнуло. То, что я привык всегда презиками пользоваться, потому и не вытащил вовремя, по привычке — так себе оправдание. Стою, смотрю на белесые потёки на внутренней стороне Женькиных бёдер и сам с себя охреневаю. Это я-то, у которого всё всегда под контролем, и так облажался? Она тоже смотрит на меня, во взгляде — готовый взорваться Везувий, губы поджала, ноздри трепещут. В другое время я счёл бы это дико сексуальным. Но сейчас мне делается стрёмно. Хотя, объективно размышляя, я куда сильнее и мощнее кудряшки, ну что она мне может сделать?

Так я думаю до тех пор, пока по лицу наискось, с размаху не шлёпает мокрое полотенце.

— Ну… это… Таблетки же вроде есть для экстренных случаев… — вспоминаю рассказы о боевых подвигах Сома и Тагира.

— Угу, таблетки, — голос врединки источает яд. — Где я тебе аптеку найду посреди леса, альфа-самец?! А там двадцать четыре часа на принятие!

И начинается забег с препятствиями по приютившему нас на ночь домику. В процессе я позорно отхлещен мокрым полотенцем, но ситуация такова, что я решил дать Горошкиной пар выпустить, потому что, если по-честному, у неё есть все поводы злиться…

— Таблеточку ему! Кто-то тормознуть не умеет вовремя, а мне травиться теперь? На! Получи!

В процессе забега до меня доходит, что облажался я не только сейчас, но ещё и ночью. Первый раз точно успел вытащить, второй вроде тоже, а потом… потом уже не уверен. Сказать об этом Горошкиной, или не сказать? Хочется позорно замолчать этот момент, потому как, в самом деле, аптеки-то всё равно рядом нет, чего нервничать зазря из-за того, что изменить не можешь? Но я мужчина, и от проблем бегать не привык. Поэтому мужественно торможу симпатичную яростную фурию и произношу, на всякий случай удерживая её за плечи подальше от себя. — Женя, мне надо тебе кое в чем признаться… — Ой, не нравятся мне эти слова, — она подозрительно щурится. Выслушивает мои покаянные признания и мокрое полотенце снова летит в атаку. Но мне эта игра уже надоела, поэтому выхватываю полотенце у Горошкиной из рук, откидываю тряпку в сторону, хватаю Евгению поперёк талии и утаскиваю в постель — мириться. Это я не сам додумался, это Сом с Тагиром мне все уши прожужжали, типа, самый действенный способ. Я вообще-то предпочитаю взвешенное обсуждение проблемы, с высказыванием претензий и пожеланий обоих сторон, с разбиранием сути конфликта. Но врединка ни одного моего слова и слушать не желает, поэтому приходится использовать столь странный и варварский способ.

Как ни странно, сработало. Мне даже понравилось, Женька вроде тоже. Правда, в процессе меня сначала немножко поколотили, зато потом всё было в Горошкинской манере — жарко и неистово. Есть подозрения, что ночью она наставила мне царапин на спине, а теперь добавила к ним новых. Надеюсь, это только ощущения.

— Вобщем так, стрелок-любитель, — пыхтит мой обожаемый ёжик, откидываясь на подушку и накручивая прядку волос на пальцы. — Сразу говорю, я противник абортов! Залечу — рожать вместе будем, не отвертишься! Партнёрские роды — слышал про такое? И не надейся алиментами откупиться, будешь и с пеленками возиться, и с бутылочки кормить, иначе буду приходить в офис и кормить младенца грудью при всём честном народе.

— Может, тебе ещё жениться? — офигеваю от её претензий.

— Ой, вот избавь меня от такого счастья, — фыркает мерзавка. — С твоим паршивым характером я вдовой стану ещё до завершения медового месяца, лично придушу. А оно мне надо, ребенка сиротой делать? Так что спасибо, никаких "жениться".

— Для протокола — я и не предлагал! — цежу сквозь зубы. А то выглядит так, будто я предложение сделал, а меня отвергли. А у меня даже в мыслях не было!

— Для протокола — иди нахрен, Варламов-младший. А хотя нет, такими темпами года не пройдет — средненьким будешь.