Волк в овечьей шкуре - Евгений Иванов

— Эта, с позволения сказать, улика тоже малоубедительна, — нагло улыбнулся Гордиенко, — Где теперь этот коврик, где теперь обшивка сидения, когда сама машина взлетела на воздух?

— Согласен, — отозвался со своего места Пархоменко, — Она сгорела, но до этого мы, совместно с прокуратурой, ее изъяли. Вот заключение и фотографии. — Он вытащил из папки документы и показал их капитану. — Подбросить вам их не могли. Видимо, когда вы положили портянку под сиденье, кровь на ней была еще свежей и не успела свернуться.

— Следующий момент, — продолжал рассказывать Чернов, — тем ножом, которым ты убил Рубана, чуть позже хотели убить меня. — Он пристально посмотрел на Гордиенко, — Я смог выбить этот нож. Как ни странно, но эксперты из уголовного розыска обнаружили на нем микрочастицы крови, также принадлежащей Рубану. Об этом покушении, я не рассказывал никому, кроме Секерина, однако ты недавно проговорился, что в курсе нападения на меня. Вопрос откуда? А то, что нож принадлежит тебе, так его опознал Ларкин, — стал блефовать Чернов, — ты ведь пообещал тому подарить его на День рождения. А покушался на мою жизнь один из группы тех сирийских студентов, которых сегодня взяли наши коллеги при посадке в поезд. Правда, тот, кто напал на меня, не дожил до этого дня.

Кстати, оба покушения на меня, ты сам и организовал, — Чернов указал пальцем на Гордиенко, — Первый раз ты пригласил меня в кафе, чтобы показать меня иностранцам. Второй раз пытался отравить атропином, когда пили кофе. И оба покушения происходили после того, как я сам тебе рассказывал о результатах своего расследования. В первом случае, это произошло, когда ты узнал, что я интересуюсь Битхамовым. Во втором случае, я умышленно довел тебе информацию, что вышел на след реального убийцы и ты не заставил долго ждать ответных действий.

— Чушь, — встрепенулся Гордиенко, — Первый раз я сам тебя провожал и подвез почти к дому, а второй раз нас обоих отравили. Я говорил тебе, что после кофе плохо себя чувствовал.

— Это не совсем так. — Возразил ему Чернов. — В первом случае, ты меня высадил не возле дома, а на улице. А во дворе дома меня уже поджидал один из тех иностранцев, которых мы видели в кафе и которых сегодня задержали на вокзале. Во втором случае, на твою жизнь никто не покушался. Накануне нашей встречи, начальник медслужбы Сметанин прописал тебе атропин для лечения глаз. Этот препарат имеет свойство расширять зрачки. Я, после его употребления, пару дней не мог смотреть при дневном свете, а у тебя с глазами все было нормально.

— Все, хватит, — наконец взорвался от возмущения Гордиенко, — Я требую адвоката.

— Для начала мы вынуждены будем Вас арестовать и доставить к нам в прокуратуру, — спокойно произнес Пархоменко, а затем представим Вам адвоката, если, конечно, у вас нет своего.

Следователь перевел взгляд на Чернова и улыбнулся.

— Это, если дело дойдет до адвоката, — продолжал давить Игорь, делая ударение на слово «дойдет», — Пока Битхамов остается на свободе, он может убрать тебя даже по пути в прокуратуру. Ведь сейчас только от тебя зависит, останется он на свободе или нет. Первая попытка с гранатой оказалась у него неудачной, поэтому, второй раз он не допустит такой оплошности. Так что, Сергей решать тебе. Либо сотрудничать со следствием и пару лет из приговора тебе помогут убрать, либо ждать, пока тебя самого уберут, как не нужного свидетеля. В любом случае, арест неизбежен. Я правильно говорю? — Чернов обратился за поддержкой к Пархоменко.

Следователь утвердительно кивнул головой и добавил, — Мы сегодня же проведем обыск у Вас в гараже и на квартире. Я не сомневаюсь, что как минимум мы найдем деньги от продажи гранатометов, а дальше видно будет.

Гордиенко молча смотрел в пол, нервно перебирая пальцами полы больничного халата. В его сознании явно происходила борьба мотивов, и Чернов не хотел его торопить.

— А если напишу явку с повинной? — наконец, спросил он.

Пархоменко удивленно взглянул на Чернова.

— Следствие это учтет, — произнес он, вновь переводя взгляд на Гордиенко, — В этом случае, вот Вам лист бумаги и подробно напишите все, что хотите нам сообщить.

— Боюсь, что у меня это не получится, — ответил капитан и показал на забинтованную руку. — Напишите Вы с моих слов, а я подпишу.

— Хорошо, рассказывайте, но только очень подробно.

Гордиенко грустно посмотрел на окно палаты, понимая, что теперь не скоро увидит голубое небо без решеток. Он тяжело вздохнул и, взглянув на Чернова, начал рассказывать.

— Меня погубили собственные амбиции. — Он попытался выдавить из себя подобие улыбки, — Мой отец был военным летчиком, заместителем командира полка по летной подготовке. Я тоже с детства хотел летать, но в десятом классе у меня испортилось зрение. О летной карьере пришлось забыть, копаться в двигателях, чтобы летали другие, у меня желание не было, поэтому я выбрал факультет вооружения. Получив инженерное образование, надеялся быстро подняться по служебной лестнице, и по началу все складывалось удачно. Я был назначен на должность начальника группы вооружения эскадрильи, но потом погорел на женщинах. Сами понимаете, такое бывает в холостяцкие годы, особенно когда появляются деньги. В итоге из партии меня исключили и отправили в богом забытый гарнизон в ОБАТО. Пока, существовали партийные органы, мою кандидатуру на выдвижение даже не рассматривали. А к тому времени мои однокашники уже стали инженерами полков и дивизий. Я же оставался вечным капитаном. С развалом Союза вернулся на Украину и надеялся начать жизнь с чистого лица. В Киеве встретил одного своего однокашника и попросил его посодействовать в карьерном росте. Сам он птица не большого полета, но имел выход на армейского кадровика. Короче, он передал мне, что за тысячу долларов организует перевод в Киев на вышестоящую должность. Все ведь считают, что на Дальнем Востоке, денег куры не клюют, поэтому и заломили такую цену. У меня таких средств на тот момент не было, но, тем не менее, я пообещал достать эти деньги. По закону подлости, с каждым месяцем, жизнь становилась все тяжелее и тяжелее и уже о том, чтобы собрать такую сумму за счет зарплаты, вопрос уже не стоял.

В это время я знакомлюсь с соседом по гаражу Битхамовым, — он посмотрел на Чернова и усмехнулся, — Рубан, незадолго до этого, продал ему свой автомобиль, а я у Степаныча стал арендовать гараж. Честно сказать, я завидовал этому комерсанту черной завистью, особенно, как он сорит деньгами. Битхамов постоянно привозил в гараж коробки с дорогими напитками, упаковки от телевизоров и другой бытовой техники. Потом, мы как-то с ним сошлись. Он что-то по-дешевке мне продавал, что-то просто так дарил, часто одалживал деньги в долг, но ничего при этом не просил взамен. И вот в один злополучный день, он попросил меня дать ему автомат на один день. За эту услугу он предложил мне 200 долларов. Объяснил это тем, что собирается с друзьями выехать на охоту на кабана. Сами понимаете, отказать ему, у меня уже не было морального права. Я тогда должен был догадаться, чем все может закончиться, но желание получить деньги тогда отбило мне разум. Сами понимаете, с нашими зарплатами для меня это была космическая сумма, и я согласился. Мне пришлось дождаться, пока Рубан уедет в Киев и, воспользовавшись тем, что мы склад друг другу не передавали, взял автомат со склада текущего довольствия. Битхамов меня не подвел, через день вернул мне оружие и заплатил, как договаривались. Я протер автомат растворителем, чтобы не осталось никаких отпечатков. А вечером он меня попросил достать гранатометы и предложил самому озвучить цену. Тут я и понял, что другого случая не будет. Я запросил за них две тысячи долларов, ровно столько, сколько нужно мне было на перевод и непредвиденные расходы на новом месте. И тот не торгуясь, согласился. Я надеялся, что со временем, придумаю, как списать эти гранатометы, но, Рубан, по прибытию из госпиталя, сразу же обнаружил недостачу. Он мне сказал, что если я не верну оружие до понедельника, то он доложит о хищении командиру. После этого разговора, я поехал к Битхамову с просьбой на период проверки вернуть гранатометы назад. Но тот поднял меня на смех и категорично заявил, что это моя проблема. Более того, он дал мне понять, что если эту проблему я не решу сам, то я сам стану для него проблемой. А он привык свои проблемы решать быстро. Поймите, он не оставил мне выбора. — Гордиенко с надеждой посмотрел на офицеров, но, так, не увидев понимания на их лицах, продолжил. — Вечером я поехал к Рубану. До последнего момента я хотел решить вопрос мирным путем. Предложил ему несколько вариантов. Можно было договориться с соседней воинской частью о том, чтобы взять у них гранатометы, якобы для проведения занятий с нашими солдатами и отчитаться ими на период проверки склада. Предлагал Степанычу тысячу долларов, но уперся, как осел и ни на одно из моих предложений не согласился. В итоге, мы не договорились. Мне ничего не оставалось, как только убить его. Я задернул шторы, чтобы ничего не было видно из домов напротив и, зайдя со спины, перерезал ему горло ножом, который на Дальнем Востоке выменял у одного участкового. Благо он от меня этого не ожидал, поэтому не сопротивлялся и даже ничего не понял. Ну а дальше, ты рассказал все правильно. — Он поднял глаза на Чернова.