Гораций - Михаил Евгеньевич Бондаренко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В 33 году до н. э. Меценат подарил Горацию небольшую сельскохозяйственную виллу в Сабинских горах, что позволило поэту наслаждаться жизнью на лоне природы, о чем речь ещё впереди. Будучи клиентом Мецената, Гораций довольно часто бывал на роскошных званых обедах в Эсквилинском дворце своего патрона[409]. Тот же, в свою очередь, иногда посещал сабинскую виллу поэта, где отдыхал душой от государственных дел. Несколько од Горация, адресованных Меценату, являются своеобразными приглашениями на скромную дружескую трапезу в это поместье:
Будешь у меня ты вино простое
Пить из скромных чаш. Но его недаром
Я своей рукой засмолил в кувшине…[410]
Или:
Царей тирренских отпрыск! Тебе давно
Храню, не тронув, с легким вином кувшин
И роз цветы; и из орехов
Масло тебе, Меценат, на кудри
Уже отжато. Брось промедление!
Не век же Тибур будешь ты зреть сырой,
И поле Эфулы покатой,
И Телегона-злодея горы[411].
Меценат, в свою очередь, сочинял об их дружбе шутливые эпиграммы, о чем уже говорилось выше.
На протяжении всего своего творческого пути Гораций посвятил Меценату множество различных стихотворений[412], с благодарностью вспоминая его щедрые подарки и моральную поддержку. Для Горация Меценат — «отрада моя, честь и прибежище», «мой оплот и гордость», «краса всадников», «царей тирренских отпрыск»[413]. Более того, день рождения Мецената «святей для меня и ближе, чем рожденья день», утверждает поэт[414]. Причем восхвалял Гораций своего патрона совершенно искренне, ведь его привязанность к Меценату никогда не доходила до низкопоклонства и пресмыкательства. Например, он осуждал пристрастие Мецената к деньгам и роскоши, призывая его соблюдать умеренность[415]. Более того, Гораций никогда не хвалил поэзию Мецената и в одной из од прямо советовал ему писать прозой:
В мягких лирных ладах ты не поведаешь
Долголетней войны с дикой Нуманцией,
Ганнибалову ярь, море Сицилии,
От крови пунов алое;
Злых лапифов толпу, Гилея буйного
И Земли сыновей, дланью Геракловой
Укрощенных, — от них светлый Сатурна дом,
Трепеща, ждал погибели.
Лучше ты, Меценат, речью обычною
Сказ о войнах веди Цезаря Августа
И о том, как, склонив выю, по городу
Шли цари, раньше грозные[416].
Надо сказать, что со временем, когда его дружба с Меценатом окрепла, поэт даже стал пренебрегать иногда своими клиентскими обязанностями. Например, когда однажды Меценат настойчиво потребовал, чтобы Гораций осенью приехал к нему в Рим из сабинского поместья, поэт отказался, сославшись на нездоровье. В своем послании он просит Мецената потерпеть до весны[417] и, как бы предупреждая его возражения, заявляет, что, несмотря на щедрую поддержку патрона, для него свободный досуг и независимость являются высшими ценностями. Он даже готов отказаться от подаренного имения, если почувствует, что Меценат ущемляет его свободу:
Жирною птицею сыт, я сна бедняков не прославлю,
Но и свободный досуг не сменю на богатства арабов.
Скромность мою хвалил ты не раз: и царем, и отцом ведь
Звал я тебя как в глаза, так нисколько не ниже заочно.
Так неужель не верну тебе с радостным сердцем подарки?[418]
Дружба Горация и Мецената продолжалась до самой их смерти. Как уже говорилось, Меценат угас от неизлечимой болезни[419] в сентябре 8 года до н. э. в Риме. Перед своей кончиной он завещал Августу: «О Горации Флакке помни, как обо мне»[420]. Таким образом он передал своего ближайшего друга и клиента на попечение императора. Однако Гораций скончался всего «через пятьдесят девять дней после смерти Мецената»[421], совсем ненадолго пережив своего лучшего друга и покровителя, как он и предсказывал когда-то:
Зачем томишь мне сердце тоской своей?
Так решено богами и мной самим:
Из нас двоих умру я первым,
О Меценат, мой оплот и гордость!
А если смерть из двух половин души
Твою похитит раньше, — зачем тогда
Моей, калеке одинокой,
Медлить на свете? Тот день обоим
Принес бы гибель. Клятву неложную
Тебе даю я: выступим, выступим
С тобою вместе в путь последний,
Вместе, когда б ты его ни начал!
Ничто не в силах нас разлучить с тобой:
Ни злость Химеры пламенно-дышащей,
Ни мощь сторукого Гианта, —
Правда и Парки о том судили.
Весов созвездье иль Скорпион лихой
Вершит мне участь, ставши владыкою
В мой час рожденья, Козерог ли,
Волн Гесперийских владыка мощный, —
Но как-то дивно наши созвездия
Друг с другом сходны: спас тебя блещущий
Отец Юпитер от Сатурна,
Крылья замедлив Судьбы летучей
В тот год, когда народ многочисленный
В театре трижды рукоплескал тебе;
Меня ж, над головой обрушась,
Дерево чуть не лишило жизни,
Но Фавн, хранитель паствы Меркурия,
Отвел удар. Итак, не жалей богам
В обетном храме жертв обильных, —
Я же зарежу простую ярку[422].
Глава шестая. «Сатиры»
В 35 году до н. э. был опубликован первый большой труд Горация — первая книга «Сатир», посвященная Меценату и содержащая
