Отвергнутые Мертвецы - Graham McNeill

Как у монет из чистейшего золота.

Кай открыл глаза и обнаружил, что смотрит на голый железный свод транс-зала. Водянистое свечение тлетворного солнца исчезло, и пространство заливал резкий свет дуговых ламп, освещая помещение с безжалостной отчётливостью.

Он хотел сесть, но он не мог оторвать конечности от боков. Страшно трещала голова. Его мозг методично пронзала простреливающая боль, и он застонал, когда всю переднюю часть головы заломило так, словно его терзала сама прародительница всех мигреней.

Перед глазами вспыхивали разноцветные пятна, вызывая тошноту и головокружение. Внутренности бунтовали, и он изо всех сил пытался сдержаться, чтобы его не вырвало фонтаном желчи. Это была не пси-хворь, а перенагрузка. Как слишком редкое применение астропатических способностей вызывало болезненные ощущения, так и чересчур активное их использование могло привести к похожему упадку сил.

– Что за?.. – было всем, что ему удалось выдавить. Потом над ним возникло лицо, расположенное вверх тормашками.

– Ты очнулся, – сказал Григора.

– Полагаю, что да, – отозвался Кай. – Что произошло?

– Что ты помнишь? – спросил Григора, обойдя его по кругу, так что теперь он располагался правильно.

– Немногое, – ответил Кай. – Я чувствую себя ужасно. Почему я не могу шевельнуться?

Григора мотнул головой вниз и опустил глаза на туловище Кая. Тот проследил за его взглядом и увидел, что его запястья и лодыжки удерживают сверкающие серебряные оковы. На металле имелся замысловатый орнамент, вытравленный кислотой, и Кай добавил увеличения, чтобы его разглядеть.

– Охранительные символы? – спросил он. – Почему я в цепях, покрытых охранительными символами?

Григора вздохнул:

– Ты в самом деле не помнишь, что случилось, когда Сарашина до тебя дотронулась?

Кай замотал головой, и Григора бросил взгляд вверх, посмотрев на что-то за пределами поля зрения Кая.

– Первым делом Головко выстрелил Сарашиной в голову, – сообщил криптэстезик. – Не то чтобы она мне когда-нибудь сильно нравилась, но она этого не заслужила. Её пристрелили, как какого-то заурядного преступника.

– Она мертва?

– Ты разве не слышал, о чём я толковал? Ей выстрелил в голову Чёрный Страж. Такого, Зулэйн, не пережить никому.

– Вы всё ещё не ответили на мой вопрос, – сказал Кай. Тошнотворная головная боль истощила его и без того небогатое терпение. – Почему я в цепях?

– Для безопасности. Твоей и моей.

– Я не понимаю.

– Конечно, нет, – сказал Григора. – Подозреваю, что и не поймёшь никогда.

– И что это должно означать? – требовательно спросил Кай.

– Это означает, что я был прав, считая, что от тебя будут одни неприятности.

Из-за спины Кая появились крупные руки и рывком поставили его на ноги. Его конечности казались ватными, как будто он лишился всех сил. Его мотало, ноги подгибались под весом собственного тела, и он не упал лишь благодаря чужой руке, которая без труда удерживала его в вертикальном положении. Тело ныло, а по поверхности кожи как будто бегал слабый электрический заряд.

Тень, которую отбросил перед собой Кай, выглядела удлинённым ломтём мрака. Она появилась в компании двух других, но последние были безоговорочно шире и безусловно длиннее. Это были тени гигантов. Кай обернулся, чтобы посмотреть, что за громилы стоят у него за спиной. Когда он разглядел тех двоих, что подняли его с пола, как пушинку, у него перехватило дыхание.

Золото их доспехов не имело ни единого изъяна, их тяжёлые пластины и кольчужное полотно, сплетённое из плоских колец, дополнялось  килтом из кожаных лент и полос шлифованной стали. Плащи насыщенно-багряного цвета удерживались на их плечах резными застёжками в форме молний. На обоих были конические шлемы, только один был украшен кроваво-красным султаном из конского волоса, а у второго поверх нащёчных пластин крепились серебряные крылья.

Они были вооружены длинными алебардами с древками цвета слоновой кости, каждое из которых завершалось клинком размером с руку Кая и несло на себе стрелковое оружие чудовищных размеров, навешенное под лезвием. Пластины их брони не были гладкими, они несли на себе замысловато выгравированные слова, которые обвивали поножи и шли по краям нагрудников, под наплечниками и вокруг горжетов.

– Легио Кустодес... – выдохнул Кай.

Ему доводилось слышать, что кустодии заслуживают имена по ходу своих удлинённых жизней, и если это было правдой, то воины за его спиной явно были уже хорошо пожившими экземплярами своей породы. Они стояли неподвижно, как золотые статуи, которые, по слухам, охраняли гигантские подземные пирамиды в скрывающихся под поверхностью пустынях Зюдафрики, однако Кай догадывался, что они могут прийти в движение быстрее, чем он мог подумать.

– Кай Зулэйн, – произнёс один из золотых гигантов – тот, у которого на шлеме были серебряные крылья.

– Да, – ответил Кай, проявляя удивительное спокойствие перед лицом такого смертоносного воина.

– Меня зовут Сатурналия Принцепс Карфагина Инвиктус Кронус Ишайю Холам, и по закону Империума ты обязан перейти под мой надзор. Если ты попытаешься бежать или задействовать свои астропатические способности хоть в каком-то их аспекте, ты будешь уничтожен на месте, без права апелляции в любые вышестоящие инстанции. В сказанном мной есть что-нибудь неясное?

– Прошу прощения, что?

Гигант нагнулся вперёд, и Каю показалось, что красные глазные линзы его шлема сузились. Голова Сатурналии склонилась вбок, и Кай попытался представить, что за мысли бродят сейчас у кустодия в голове. Сатурналия посмотрел на Григора.

– Из него сделали имбецила? – спросил кустодий.

– Нет, – ответил Григора. – Думаю, он просто сбит с толку. 

Кустодий был озадачен:

– Я вполне ясно всё изложил.

– Тем не менее, – сказал Григора. – Не позволите ли мне?..

Сатурналия кивнул и снова выпрямился.

– Я не понимаю, что происходит, – сказал Кай. – Куда они меня забирают? Я ничего такого не сделал.

– К тебе прикасалась Сарашина – сильный телепат, которая, если и не стала одержимой высокоинтеллектуальными сущностями варпа, то как минимум выступала для них проводником, используя свои таланты Ватика. Что бы через неё ни передалось, сейчас это в тебе, и мы собираемся выяснить, что именно.

– Мы? Кто это мы?

На этот вопрос ответил Сатурналия.

– Нейролокуторы Легио Кустодес, – сообщил кустодий. – Тебя заберут в темницы Дворца Императора, и что бы там ни было у тебя в голове, люди, искусные в добывании информации любой ценой, это из тебя вынут.

– Погодите! – выкрикнул Кай, разворачиваясь к Григора. – Вы не можете позволить им меня забрать! Я ничего такого не сделал.

Криптэстезик остался глух к его мольбам, ограничившись наблюдением за тем, как кустодии застёгивают на висках Кая медный обруч.

– Нет! Что это? – выкрикнул Кай.

Он получил ответ на свой вопрос секунду спустя, когда услышал лёгкое гудение. Функции его нервной системы нарушились, и он безвольно обмяк в хватке кустодиев.

– Нет, – зарыдал Кай, – пожалуйста, умоляю вас. Я ничего не знаю. Она ничего мне не передавала, клянусь. Вы зря тратите ваше время, прошу вас! Вы совершаете ошибку!

– Легио Кустодес не совершает ошибок, – ответил Сатурналия.

– Григора! – завопил Кай, – Помогите мне, прошу вас! Умоляю!

Криптэстезик не ответил, и кричащего астропата поволокли из транс-зала навстречу стальной каталке и дознавателям со скальпелями, свёрлами для трепанации черепа и инвазивными нейро-психическими зондами.

ЧАСТЬ 2

СОКРЫТЫЙ ГОРОД

Можете вообразить себе, что значит быть слепым?

Истинную слепоту – не просто отнятое зрение или преходящий мрак ночи, но полную утрату восприятия. Именно это, как им думается, они со мной сотворили, нарушив мою связь с Великим Океаном. Но подобные представления говорят о приземлённости мышления, которая выдаёт их непонимание истинной природы варпа.

Он везде вокруг меня, во что бы там ни верили мои тюремщики, но я с удовольствием позволяю им считать, что они уязвили меня своими демпферными ошейниками и стенами, напичканными псионически-стойкими кристаллами. Я почувствовал катастрофическое появление моего генетического отца в недрах Дворца, и я всё ещё ощущаю порождённый им хаос, чьё эхо раскатывается по всему земному шару. Я коснулся разума Алого Короля, и увидел достаточно, чтобы понять, что толкнуло его на такой отчаянный поступок.

Хоть я и Атенеец, но кое-что понимаю и в вещих прозрениях Корвидов, и в том, чем кичатся Павониды. Как подвластны мне и потрошительские искусства Рапторов и Пирридов, хотя меня раздражает орудовать силами такого вульгарного свойства. Адептус Экземптус Тысячи Сынов – знаток многих вещей, и он более страшный противник, чем осознаёт кто бы то ни было в этом месте.