Друг стад (Айболит из Алабамы) - Джон Маккормак

Еще минута-другая — и, обменявшись рукопожатием, улыбками и помахав друг другу на прощанье, мы расстались. И я покатил на юг в настроении весьма приподнятом, заново прокручивая в голове историю с Фанни и «архивируя» весь сценарий в дальних уголках сознания. Суждено мне в один прекрасный день стать знаменитым специалистом по лошадям или нет, в тот момент я поклялся никогда больше не ошибаться в диагнозе только потому, что не осмотрел пациента должным образом, не сопоставил всех обстоятельств и не призвал на помощь самый что ни на есть кондовый, «конюшенный» здравый смысл. Мой коллега доктор Дилмус Блэкмон сформулировал эту мысль наиболее удачно:

«Больше упустишь по невниманию, чем по незнанию!»

16

Складывалось впечатление, что после того, как я «чудесным образом» исцелил Фанни, кобылу мистера Джеймса Брайанта, наша «лошадиная практика» изрядно умножилась. Хотя сам я отнюдь не распространялся во всеуслышание о «блестяще» поставленном диагнозе и «высокопрофессиональном» лечении пациентки, страдающей эклампсией, именно эти эпитеты чаще всего фигурировали в ежедневных обсуждениях истории с Фанни и прочих текущих событий в сельских магазинчиках северного Чокто и южной части графства Самтер. Если верить слухам, пересказываемым в парикмахерской Чаппелла и в кооперативном магазине кормов, здравоохранение лошадей и по достоинству оцененная квалификация «этого ветеринара из Батлера» служили главной пищей для разговоров на протяжении нескольких дней после моих визитов на ферму Брайанта. Продавцы, их подручные и постоянные покупатели обсуждали и критиковали происшедшее, просто-таки фонтанируя всевозможными сведениями, многие из которых, как и следовало ожидать, были очень и очень далеки от истины.

— Я слыхал, у вета нужного лекарства не нашлось, так что ему пришлось сгонять в Меридиан и позаимствовать немного у доктора Тилла, — якобы утверждал один.

— Не-а, все было не так, — возражал продавец постарше и поавторитетнее. — Болезнь-то оказалась такая редкостная, что он вернулся в офис, позвонил лучшему ипподромному доктору из Кентукки и проконсультировался с ним на всякий случай, чтобы, не дай Бог, не напортачить с диагнозом и лечением. Я своими ушами слышал, как этот парень со скачек сказал, будто доктор Джон все делает как надо, и что на его месте он бы пользовал кобылу точно так же. И это еще не все!

— А что дальше-то? — спрашивал подручный, изумленно расширив глаза и облокачиваясь на бочонок с гвоздями.

— Он предложил доктору Джону работу — тут же, с места в карьер. Посулил ему в два раза больше, чем он получает здесь, — пусть только приедет. А заниматься ему придется только чистокровными скакунами, и не иначе.

— Ну, а наш вет что? — переспросил другой подручный. (И слово «наш» в подобном сочетании пришлось мне куда как по душе!)

— Не скажу в точности, что он ответил, но слышал я вчера в магазине в магазине Джо Уорда, что жена его всякий день кладет деньги на счета в обоих батлеровских банках. Люди видели, как его грузовик как-то раз на той неделе припарковался перед банком «Суитуотер». Так что яснее ясного: здесь, в Чокто, он денежки лопатой гребет, так что с какой стати ему перебираться на север, где и говорят-то не по-человечески, и холода стоят жуткие! А то вы не видите, как он каждый день носится по здешним дорогам туда-сюда, порою и не единожды!

— В самую точку попал! В толк взять не могу, как человеку может захотеться жить где-нибудь кроме здешних мест, э? — Все головы согласно закивали: это собеседники всерьез задумались над горестной судьбой живущих в иных краях.

— Да он по четвергам на ливингстонском аукционе загребает довольно, чтоб как сыр в масле кататься, — объявил кто-то из скотоводов. — Плюс я всякую неделю вижу, как он коров проверяет на бруцеллез, да свиньям прививки делает. А на прошлой неделе какая-то дамочка прикатила к нему с больной собачонкой; не говоря уж о том, что ему то и дело приводят стельных коров да занедуживших лошадей.

Не знаю, где только люди набираются сведений столь превратных, безграмотных и заведомо неверных, однако, как я уже убедился, этим славится далеко не одна только западная Алабама. Слушая разглагольствования о том, что, якобы, приключилось с бедолагой Фанни, я лишь улыбался: дескать, пусть себе болтают! Для сельского ветеринара лучший способ связи с общественностью — это слухи и сплетни, и в особенности — пересуды в сельских магазинчиках.

Потому не скажу с уверенностью, увеличилась ли моя практика благодаря тому, что во мне оценили и признали эксперта по лошадям, или, может статься, благодаря погожему лету, — в это время «лошадники» чаще ездят верхом и больше внимания уделяют здоровью своих питомцев. Джан, прагматик до мозга костей, уверяла, что разгадка проста: ведь я — единственный специалист в округе с тех пор, как Карни Сэм Дженкинс, доморощенный ветеринар и философ-всезнайка, вроде как ушел на покой. Собственно говоря, он не то, чтобы удалился от дел; просто он стал куда более разборчив насчет приема пациентов и все случаи, требующие хирургического вмешательства, переломы и большинство проблем с лошадьми передоверял нашей клинике. Самому мне казалось, что расширением практики мы обязаны людской молве, однако я знал: права, как всегда, Джан.

Следующим воскресеньем, во второй половине дня, мой закадычный приятель Лорен и я стояли в офисе гольф-клуба, беседуя с менеджером, мистером Идрейном Доггеттом, в предвкушении партии в гольф с нашими местными профи, Билли Дейвисом и «Титаником» Томпсоном. Никому еще не удавалось победить этих двоих, так что мы вот уже несколько недель тренировались по утрам в преддверии великого испытания.

— Идрейн, мне ведь непременно позвонят с просьбой приехать осмотреть заболевшую лошадь. Уж, пожалуйста, не вызывайте меня с поля, разве что случится что-то экстренное, а то если мы не пройдем все восемнадцать лунок, так пари считай что проиграно, — попросил я. — У меня такое предчувствие, что именно сегодня мы этих парней «сделаем».

— Они, между прочим, каждый Божий день тренировались да сговаривались, — предостерег Идрейн.

— Так ведь и мы тоже, только с утра пораньше. Они, конечно, нас «просекли», да только нам-то что за дело! — гордо объявил я. — А раз уж я здесь, дайте-ка мне упаковочку черных мячей «Титлейст«типа «сотка».

— Думается мне, они и впрямь все про вас знают: слыхал я, как они называли вас «подметателями росы», — прошептал мистер Доггетт, перегибаясь через стойку. — Но, Док, пожалуй, не стоит вам играть мячами с таким высоким показателем плотности. Если удар приходится не в самый центр, ощущение такое, словно по стальному шару кочергой бьешь. Такие мячи — для игроков поопытнее, вроде Дейвиса с Томпсоном.

Мгновение я глядел на него, гадая, не отразится ли его мнение о моих талантах в области гольфа на моем тщательно отработанном свинге[13]. Однако, судя по безмятежному выражению лица, Идрейн и не подозревал, что замечание его, возможно, чревато психологическими эффектами и, того и гляди, подпортит мне игру. А ведь самолюбие и боевой дух игроков в гольф так уязвимы!

— Да ладно, уж сегодня я силы не пожалею, — поклялся я, стараясь избавиться от неприятного осадка на душе. — И, ради всего святого, помните: отвечайте всем, что я перезвоню, как только вернусь, — если, конечно, случай не экстренный. А в случае там пустяка какого-нибудь, типа бородавки на носу у пони или, скажем, лошади, которая вот уже месяц как ослепла, так дело терпит.

— Все понял. Надеюсь, вы с Лореном зададите им хорошую взбучку, прошептал Идрейн, снова облокачиваясь на стойку и нервно оглядываясь: не ровен час, кто прознает об этаком фаворитизме! — Однако, кто бы уж там ни победил, главное — сыграть как можно лучше! — И я тут же пожелал про себя, чтобы Идрейн взял свои слова обратно.

Десять с половиной лунок мы прошли без сучка, без задоринки. На каждой лунке мои посылы оказывались лучше лучшего, а все благодаря недавним тренировкам. Я изрядно усовершенствовал свинги, а новехонькие мячики высокой плотности взмывали ввысь и летели вдаль прямо как у Сэма Снида[14]. Лорен выделывал настоящие чудеса своей короткой клюшкой, так называемым паттером, загоняя мячи в лунки с ловкостью победителя турниров. Билли и Ти угрюмо молчали, и лишь изредка что-то бормотали себе под нос.

— Да дурень просто не в себе, — проворчал Билли, когда я послал мяч на триста ярдов. — А у меня, как на грех, коленка ноет. Небось, поэтому патты[15] и не ладятся.

— Лорен, видать, совсем сбрендил, — засопел Ти, едва брошенный с дистанции в двадцать футов мяч ударил точнехонько в дно лунки со счетом «игл 3»[16]. — А тут еще желчный пузырь разболелся, хоть помирай. Какие уж тут драйвы[17]! — Забавно, как игрока в гольф начинают одолевать разные боли и недуги, когда противник явно одерживает верх!