Миллионер, Париж и туфелька - Юлия Бузакина

эту работу, несмотря на то, что она шла вразрез с твоим трудовым договором, – набивая рот салатом из свежих овощей, промычал Свободин.

– Потому что я боюсь ответить «нет», – нахмурилась я.

Это было правдой. Я работала второй год, но так и не научилась отстаивать свое мнение.

Петя сочувственно мне улыбнулся и продолжил жевать свой салат с курицей, своим сочувствием окончательно испортив мне настроение.

После обеденного перерыва я снова отправилась в приемную. Аля зыркнула на меня, как на самого злого врага, чем вызвала очень приятные эмоции. Нечего за мамочкиной спиной прятаться. Надела на голову корону и считает, что ей все можно.

– Заходи, Оля, – пробасила Воеводина.

От ее взгляда мне стало не по себе.

– Твоя работа – это дилетантство сплошной воды, – насмешливо произнесла она. – Поэтому никакой премии я тебе, конечно же, не выпишу. Текст, который ты создала, напоминает смазливые розовые сопли влюбленной девчонки. Я, конечно, понимаю, что в Волкова невозможно не влюбиться, но не до такой же степени! Твой текст мы порежем, разбавим его работой настоящих мастеров, и возможно, получится сносная работа.

По сердцу, будто полоснули ножом. Я не спала из-за этого проекта несколько ночей подряд, все торопилась, подгоняла. Возможно, я не мастер текстов, но, черт возьми, это моя работа!

– А как же… авторское право? – впилась взглядом в начальницу я.

– Что? – вытаращила глаза она. – Какое такое право?! Ты помогаешь создавать обложки, Оля! У тебя было задание от редакции. Ты выполнила его на твердую троечку с минусом. Все. Свободна. На премию не тянешь.

Я поднялась со своего места и медленно вышла за дверь. Аля, слышавшая весь наш разговор, одарила меня садистской улыбочкой. О, да, ей наконец удалось отыграться за место у окна!

Я медленно вернулась в свой отдел и рухнула на стул.

Мой проект, в который я вложила душу, растерзают по клочкам и разбавят чужим текстом. Какая же я жалкая. Мне казалось, что Максу понравилось то, что я создала. А оказывается, работа не стоит даже премии.

– Оля, успокойся, – оторвался от экрана компьютера Свободин. – У тебя отличный текст получился. Конечно, редактура нужна, но я в корне не согласен с Анжеликой Захаровной. Ты заслужила премию.

– Дело не в премии, Петя! Дело в авторском праве! Это моя работа! Я ее создала! А в итоге ее раздерут в клочья, и все…

– Я послушаю, что она предложит. Это все, что я могу сделать.

– Спасибо. Думаю, вряд ли мне это поможет.

Уже ничто не могло исправить мое настроение. Вечером я возвращалась домой под проливным дождем и даже не чувствовала холода. Мои волосы висели жалкой паклей, косметика потекла, а красивая юбка с оборочками превратилась в лохмотья. У меня было такое чувство, будто из моего сердца второй раз за сутки вырвали Макса и больше не вернут.

Никогда еще я не плакала так горько, как в этот вечер. Мне повезло, дома никого не было. Я все плакала и плакала, ровно до тех пор, пока в комнату не заглянула удивленная Алена.

– Оля, ты что, плачешь, что ли?

– Уйди, – отмахнулась я.

– Да ладно тебе! Вернется он еще. Дай ему время.

– Я не хочу сейчас говорить… ни с кем не хочу говорить, понимаешь? – поднимая голову от промокшей подушки, отмахнулась я.

– Зря. А у меня, между прочим, бутылка мартини есть в комнате. Хочешь?

– Не хочу…

– Точно? Может, передумаешь?

– Нет. Не передумаю!

– Хм…

Видимо, Алена была очень озадачена тем, что я отказалась от ее предложения, потому что она быстро ретировалась из комнаты. Но Алену я недооценила. Она решила притащить в квартиру тяжелую артиллерию. Вскоре в мою комнату пожаловала бабушка.

– Оля! Ты почему плачешь? – испуганно заглянула в комнату она.

– Я сейчас не хочу ни с кем говорить. Мне надо побыть одной. Одной, понимаете?! – истерично всхлипнула я.

– Нет, так не пойдет.

Бабушка деловито прошествовала в комнату, распахнула окно и, прежде чем я успела что-либо возразить, вытряхнула на стол содержимое многострадального жестяного пенала. Следом появились тонкие дамские сигареты с ментолом. Закинув ногу за ногу, бабушка манерно устроилась на моем рабочем месте.

– Милая, что у тебя произошло?

– Ничего… – отчаянно покачала головой я.

– Ясно.

Фыркнув, она скинула пепел от сигареты в пенал.

– Алена, а ну, неси сюда свой мартини и лед. По-моему, кому-то надо успокоить нервную систему.

– Ничего мне не надо, – буркнула я. Мне совсем не хотелось признаваться в том, что у меня отняли мой проект, посчитав его бездарным.

Но моя бабушка была не из той гвардии, которая сдавалась после первого боя.

–Ты плачешь от того, что Максим уехал? – приподняла ярко подведенную бровь она.

– Нет, Максим здесь не причем. Я знала, на что иду, соглашаясь на отношения. Хотя, частично он замешан.

– Алена, ну, где мартини? – прикрикнула в приоткрытую дверь бабуля.

– Несу уже! – отозвалась та.

– И лед не забудь!

Алена притащила в мою комнату целый поднос с настоящими конусообразными бокалами на тонких ножках, льдом и открытой бутылки прозрачного мартини.

– Где взяла? – оценивающе посмотрела на бутылку и бокалы, а затем на Алену бабушка.

– Жених подарил, – подмигнула нам та.

– О. А что за жених? – тщательно вытирая слезы с лица, всхлипнула я.

– Секрет, – тут же последовал ехидный ответ.

– Что это за жених, который дарит бутылки мартини и бокалы? Он у тебя, что, на ликеро-водочном заводе работает? – скривилась бабуля.

– Очень смешно, – отмахнулась Алена.

Она бодро открыла мартини, засыпала лед в гламурные бокалы на тонких ножках и протянула мне порцию напитка.

Я отпила глоток терпкой жидкости и горько вздохнула.

Бабушка и Алена с ожиданием уставились на меня.

– Я делала проект. Про Макса, – издалека начала я и тут же почувствовала, как снова задрожали губы. – Я делала его по приказу Воеводиной, потому что Макс захотел меня в помощники. За