Держи меня крепче - Татьяна Полякова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– То, что пока нет, еще не значит, что завтра не будет.
– Тогда они поспешили. Есть еще девять дел, но там как раз наоборот, все ясно, хоть завтра в суд. Смысла нет от меня избавляться, если только напакостить не желали.
– И этой возможностью пренебрегать не стоит, – наставительно произнес Олег. – Из тех, с кем ты до двух часов встречался, есть кто-нибудь на подозрении?
Чувствовалось, вопросом этим Вешняков и сам задавался, потому что ответил сразу:
– Был у меня сегодня один тип, адвокат. Одного я его в кабинете не оставлял, но пару раз отвлекался, документы из сейфа доставал, с опером одним разговаривал, короче, чисто теоретически сунуть конверт в ящик стола он мог. Хотя, не пойман – не вор. А он вряд ли в этом признается.
– Повод у него был?
– Не у него, у того, кто его нанял. Есть у нас предприниматель по фамилии Молчанов, на самом деле обычный бандит, сыночек у него легковозбудимый, вдвоем с дружком устроили потасовку в ночном клубе. Их оттуда вышвырнули. Ребятишки обиделись, съездили домой за оружием, дождались своих обидчиков и начали палить. Одного убили. Папа хотел сыночка отмазать, обещал меня озолотить, очень гневался, когда я от денег отказался. Адвокат сыночка имеет репутацию сволочи редкой и неразборчивой, хотя на язык боек, заболтать может кого угодно. У клиентов он в большой чести… – Вешняков вздохнул. – Если честно, я не очень верю, что это он. Какой ему смысл?
– Папа мог рассердиться на твою несговорчивость.
– Папа – понятно. Адвокату это зачем?
– Как его фамилия?
– Дергачев Виктор Юрьевич.
– Слышал о таком, – хмыкнул Лялин. – Пожалуй, ты прав. Мужик дрянь дрянью, но себя любимого не станет подставлять, тем более из-за недовольства клиента. Глупая месть может вылиться в большие неприятности. Кто еще?
– Остальные все свои, – развел Артем руками.
– Менты в два часа явились? – уточнил Лялин.
– Да.
– Значит, тот, кто конверт подсунул, должен был сделать это незадолго до двух. В час, например, чуть позднее или чуть раньше. Оставлять наркоту надолго в твоем столе опасно, сунешься, конверт найдешь, и все их хитрости впустую. Так что напрягись и вспомни, кто к тебе заходил с двенадцати тридцати до четырнадцати.
Артем нахмурился и вдруг заявил:
– Не могу я…
– Чего ты не можешь?
– Не могу вот так ни с того ни с сего о людях думать плохо, я же говорю, были только свои.
– Возможно, кто-то стал уже не свой, – ответил Лялин. – И чем скорее мы его вычислим…
Лялин попросил жену Артема принести лист бумаги и авторучку, Артем, прикрыв глаза, воспроизводил события этого дня в указанный период, а Лялин все записывал. Память у Вешнякова была отличная, он даже вспомнил, сколько раз к окну подходил, открывал створку, чтобы кабинет проветрить. При известной ловкости человеку, сидящему сбоку от его стола, этого времени хватило бы, чтобы сунуть конверт в ящик, не привлекая к себе внимания. В конце концов в списке остались трое, один из которых был все тот же Дергачев.
– К ментам, что к тебе явились, присмотримся. Еще вопрос, что у них за оперативные данные. Выясним, откуда у ребят сведения, а там… – Олег помолчал и добавил: – Есть подозрение, что на этом все не успокоится, так что надо соблюдать осторожность. Это тебя в первую очередь касается, – кивнул он мне.
Часов в десять мы покинули Вешнякова, Лялин отправился домой, я тоже. Но по дороге передумала и свернула на светофоре. Слова Тимура не давали мне покоя, и я решила навестить Деда.
Дед жил на улице Володарского, дом был обнесен кованым забором, у ворот будка охранника, в подъезде консьерж. В доме было всего восемь квартир, и все принадлежали видным деятелям нашего города.
В окнах Дедовой квартиры горел свет, я приткнула машину на небольшой стоянке по соседству, направилась к калитке и позвонила.
– Слушаю, – вежливо сообщили мне.
– К Кондратьеву, – буркнула я.
– Представьтесь, пожалуйста.
Услышав мою фамилию, мужчина сказал:
– Одну минуту.
Пока я топталась возле калитки, он, должно быть, звонил Деду. Наконец калитка открылась, я прошла к подъезду, здесь меня ждал консьерж. Я поднялась на второй этаж, дверь в квартиру Деда оказалась открытой. Он сам появился из кухни, судя по тому, что был все еще в костюме, вернулся он недавно.
– Рад тебя видеть, – сказал неуверенно, обнял меня и поцеловал по-отечески в лоб. – Проходи.
Я сняла пальто, он определил его в шкаф, и мы вместе прошли на кухню.
– Чаю выпьешь? – спросил Дед. Я молча кивнула. Не торопясь, он заварил чай, производя необходимые манипуляции с большой тщательностью. Я наблюдала за ним, стараясь делать это незаметно. – У тебя все в порядке? – спросил он, поворачиваясь, и выжидающе уставился на меня.
– У меня – да, у Вешнякова – проблемы.
– Вот как? – Мои слова, судя по всему, никакого впечатления на него не произвели. – В чем дело? – все– таки спросил он после непродолжительной паузы. Я коротко объяснила.
Дед пожал плечами, понимать это можно было как угодно.
– Это подстава, – сказала я.
Он усмехнулся.
– Уверена?
– Уверена.
– Потому что он твой друг?
– Потому что он честный мент.
Дед разлил чай в чашки, поставил чайник на стол и опять усмехнулся.
– Он честный мент, – разозлилась я. – Оттого до сих пор живет в хрущевке, что от тещи досталась. И ездит на машине, которую язык не поворачивается так назвать.
– Может, ему надоело жить в хрущевке, – пожал Дед плечами. – Если это подстава, не вижу повода для беспокойства. Разберутся.
– Лучше бы побыстрее, – сказала я.
– А от меня ты чего хочешь? – Я только вздохнула. – Ты считаешь, что я должен… – начал он.
– Нет, не считаю. Но у меня создалось впечатление, что кому-то необходимо отстранить Вешнякова от ведения дел.
– Если я правильно понял, наркоту у него все-таки нашли, и он не смог объяснить, как конверт оказался в ящике его стола.
– Не смог, потому что понятия не имел об этом конверте. Кто и с какой целью его подсунул, мы выясним.
– Мы? – поднял Дед брови. – Мы – это ты и твой дружок Лялин? За что ему только деньги в его конторе платят, вечно лезет не в свое дело. Твое беспокойство за друга я вполне понимаю. Вот только не могу взять в толк, почему этим должна заниматься ты?
– В самом деле, не можешь понять? – съязвила я.
– В самом деле. Дружба дружбой, но… Кстати, что там с Корзухиным? – Я мысленно чертыхнулась, отвернувшись в досаде. – Вот-вот. Не стоит пренебрегать своими обязанностями, даже когда у твоих друзей неприятности.
– Что-то не припомню, чтобы в мои обязанности входил сбор компромата на твоих выдвиженцев.
– Компромата? – удивился Дед. – Разве я говорил что-нибудь подобное? – Он с недовольством на меня уставился, я молчала, старательно разглядывая чашку. – Завтра позвоню Григорьеву, узнаю, в чем там дело, – ворчливо сказал он. – И попрошу не затягивать с выяснением обстоятельств. Ты этого хотела? – спросил Дед, лицо его пылало от негодования, это меня здорово разозлило, и я ответила:
– Я хочу быть уверена, что ты к этому не приложил руку.
– Что? – рявкнул Дед, покачал головой и добавил немного спокойнее: – Иногда я всерьез думаю: может, у тебя паранойя? А главный злодей, конечно, я.
– Злодеев без тебя хватает, – пошла я на попятный.
– Сама подумай, – хмурясь, продолжал он. – На кой черт мне твой Вешняков сдался? Подставлять его… полный бред. Да мне и без подставы его с работы выгнать с волчьим билетом – раз плюнуть, так чтоб его охранником на стоянку и то не взяли.
– Если уж у нас разговор по душам, – не удержалась я, – может, объяснишь, чем в нашем городе занят человек по фамилии Грузнев? Юрий Маркович, кажется?
– А вот это, – посуровел Дед, – тебя совершенно не касается.
– Разговора начистоту не получилось, – кивнула я, поднялась и направилась к двери.
– Сядь, – буркнул Дед. Весьма неохотно я вернулась и вновь устроилась на стуле. – Грузнев здесь, потому что следует решить кое-какие вопросы.
– И поэтому он в компании еще нескольких придурков который день висит у меня на хвосте? – Вопрос вызвал у Деда острое недовольство. – Ты ведь не рассчитывал всерьез, что я об этом не узнаю? – подивилась я.
– Хватит, – махнул рукой Дед. – Я очень сомневаюсь, моя дорогая, что тебя в настоящий момент переполняет возмущение чужой навязчивостью. А если и так, то причина в другом.
– Поконкретней нельзя?
– Поконкретней – пожалуйста. Из двух зол выбирают меньшее. Я не в восторге от твоего замужества. И даже более того. Но с ним я смирился. Потому что Тагаев все-таки лучше твоего любовника, надеюсь, бывшего. – Он все-таки смутился. – Если ты знаешь, где он, посоветуй ему уносить ноги и никогда не появляться в досягаемой близости.
– Если встречу его, передам, – кивнула я серьезно.
– Пей чай, – мрачно сказал Дед. – И не действуй мне на нервы. Благодаря тебе вся моя жизнь превратилась в затяжное сидение на бочке с порохом. Только и жду, когда рванет.