Штампованное счастье. Год 2180 - Игорь Поль

Капитан запускает аналитическую программу. Нетерпеливо ждет результатов, время от времени смачивая губы остывшим кофе. Остановка. Вот оно. Бой на Весте. Хм-м-м. Вот тут парню действительно повезло: он выжил благодаря повреждению бота при обстреле крейсера. Пометка – проверить, так ли это. Не является ли повреждение намеренным?

Он прокручивает мутноватые, нечеткие кадры – штатная автоматика скафандра не предназначена для качественной записи. Пыль, помехи, резкие прыжки и ускорения носителя – от всего этого начинает рябить в глазах. Вот момент, когда группа попадает в засаду. Повтор. Вновь вспышка превращает тушу робота в засвеченное пятно. Ага, это саперы. Вот он снова мчится вперед. Имплантат фиксирует возбуждение носителя. Непохоже на обычную горячку боя. И на панику тоже. Нет, вот эта кривая в записи медблока четко свидетельствует о навязчивом стремлении. Опять желание быть первым, стоившее жизни его товарищам. Определенно, существо выполняет приказ. И как выполняет – залюбуешься! Ни одного прокола!

Капитан забывает про кофе. Забывает про время. Вежливый стук в дверь отвлекает его.

– Мой капитан, капрал Хартли для получения указаний прибыл! – докладывает легионер.

– Указаний?

– Так точно, мой капитан! Вы приказали явиться к вам в восемнадцать ноль-ноль по бортовому времени для получения указаний относительно монтажа аппаратуры в отсеке контрразведки.

– Ты вот что, капрал. Завтра зайди. Я занят.

– Слушаюсь, мой капитан. Капрал просит уточнить время прибытия.

– Зайди в десять утра,– нетерпеливо бросает контрразведчик.– Хотя нет, в двенадцать. И пригласи ко мне начальника медслужбы бригады. Конфиденциально. Связью не пользуйся, переговори лично с ним, без присутствия посторонних. Свободен.

– Есть, сэр! – Капрал исчезает.

Жан вновь возвращается к экрану. Возбуждение его перехлестывает через край. Он едва не тонет в водовороте фактов. Наконец-то настоящее дело.

Когда программа останавливает поиск на сцене в палатке полевого лазарета, его начинает лихорадить. Вот это да! Базовые функции личности создания явно идут вразнос. Надо же, биоробот заступился за тяжелораненого, не представляющего больше ценности другого биоробота! Кто-то или что-то влияет на него. Сцена с Лиз повергает контрразведчика в шок. Он надолго задумывается. Нет, конечно, остается слабая вероятность брака при закладке генетического материала. Не стоит отбрасывать эту возможность.

Он перебирает варианты. Запрашивает у терминала выводы аналитической программы. Искусственный интеллект нейтрально рекомендует ему продолжить наблюдение за объектом. Будто он сам этого не знает! Неужели этот хваленый мозг не видит очевидного?! Не видит? Стоп. Ну-ка, повторим. Аналитическая программа не определила в вопиющих нарушениях легионера криминала. Кто может контролировать центральный компьютер? Черт, ну конечно! Третий отдел. Точно, они. Это их человек. Вот откуда эта намеренная грубость исполнения. Выходит, каналы связи они тоже контролируют. Придется помозговать и изыскать способ доложить о посланце конкурентов. Нет, ну какие свиньи! Даже не соизволили предупредить коллег о начале своей операции. И где – во вверенной ему бригаде.

Капитан морщится, осознав вкус остывшей бурды. Выплескивает ее в угол, прямо на каменный пол. Наливает свежего кофе из большого термоса на столе. Прихлебывая, ходит из угла в угол. Нет, ребята. Так не пойдет. В случае неуспеха о вашем таинственном парнишке окажется никому ничего неизвестно. И шишки посыплются на него. На капитана Бувье. Чего не любят в контрразведке, так это оставаться крайними. Первый провал обычно становится последним. Специфика службы. Ничего. Будем наблюдать, согласно рекомендациям программы. Не на того напали, умники!

Стук в дверь отрезвляет его. Капитан делает глубокий вдох. Проводит рукой по лицу. Через секунду на его губах уже образуется холодная дежурная улыбка.

– Войдите.

– Сэр, майор Понсар! Мне передали, вы меня вызываете.– Невозмутимый офицер старательно прячет неуверенность при виде представителя Службы.

– Я просил вас зайти, если будет время, только и всего, господин майор. К тому же вы старше меня по званию. Капрал что-то напутал.

– Хотите, чтобы я провел его профилактику, сэр? – напряженно интересуется майор, игнорируя дружелюбный тон контрразведчика.

– Да нет, это лишнее, майор. Давайте без чинов. Вы знаете, вы мой тезка. Давайте-ка пройдемся по расположению, тезка. Да отключите скафандр, вовсе ни к чему, чтобы нашу дружескую беседу слышал кто ни попадя.

– Есть, сэр. Отключил.

– Кофе хотите, Жан? Нет? Да бросьте, какой, к черту, вред от этой бурды из военной поставки. Ну, как хотите. Идемте.

Они покидают кабинет контрразведчика и неспешным шагом идут по каменному лабиринту. Капитан возвышается над своим спутником. Сутулится, стремясь стать как все: на высокого человека в форме оглядываются. У него не выходит – он выше окружающих на целую голову. Где бы он ни появился, на него нет-нет да и оборачиваются. Слишком заметен. А может, дело не в росте. В специфике работы.

Вокруг них царит суета. Легионеры, точно муравьи, длинными цепочками носятся по коридорам, перетаскивая ящики и кофры. Покрикивания сержантов кажутся одинаковыми, будто визгливые крики чаек над Адриатикой, какими он их запомнил с детства. Бувье невольно морщится. Сейчас, как никогда раньше, он испытывает брезгливость к этим искусственным муравьям. Даже то, что его спутник – старший офицер, не может заставить капитана подавить это ощущение.

Еще я представляю, как, осматривая очередного легионера, доктор лейтенант Легар Четвертый чувствует внутри назойливую вибрацию, напоминающую зубную боль. Программа-наблюдатель обнаружила внимание к объекту «Павел».

– Хорошо, просто замечательно,– вслух говорит Легар и улыбается.

– Спасибо, сэр! – Легионер, которого он осматривает, не может сдержать ответной улыбки. Этот лейтенант – опытный офицер и классный доктор.

Конечно же легионер не знает, что улыбка и слова доктора не имеют никакого отношения к состоянию солдатского здоровья.

«Атилла – Павлу. Наслышан о ваших успехах. Поздравляю. Прошу представить текущий отчет. Схему ре-трансляторов прилагаю». Это сообщение настигает меня во время выгрузки снаряжения.

Я снова среди своих. В Десятой полубригаде. Ой, прошу извинить, теперь уже в бригаде. Наше штатное расписание преобразовано по нормам военного времени. Как заведенные, с огоньком, с шутками, как всегда наперегонки, мы разгружаем лихтеры, что таскают тонны амуниции, сотни тюков с униформой, контейнеры с оружием и боеприпасами, освобождая бездонные трюмы «Темзы». Не скажу, что внутри у меня все горит от радости,– мы здорово расстроены последней вестью о передислокации, хотя не подаем вида: приказы положено исполнять, а не обсуждать. Всему виной пресловутый приказ Командующего «Об организации оборонительных укрепрайонов в целях защиты интересов Земной Федерации». Согласно ему части Легиона теперь стоят гарнизонами на всех небесных телах Земной Федерации, имеющих города или стратегически важные промышленные комплексы. На крупнейших планетоидах силы легионеров достигают численности бригады и выше. На менее крупных закладываются наблюдательные посты и противодесантные форты с гарнизоном до батальона включительно.

Нам и Пятой пехотной по праву достается Веста, которую мы освободили. Суда Флота отныне становятся лишь средствами поддержки и доставки. Мы прощаемся с «Темзой». Мне трудно представить, что я больше никогда не увижу своего кубрика. И называть его своим уже бессмысленно. Со вчерашнего дня он стал просто отсеком для временного размещения десанта. Будто гостиница для туристов, в комнате которой можно приклонить голову, когда надоест любоваться экзотическими красотами и нюхать дурь.

Нас подбадривают офицеры, сами изрядно выбитые из колеи, нас подгоняют сержанты, они натянуто шутят, и шутки их совершенно не смешны. Делая вид, что нам весело, мы растягиваем губы в гримасах и бросаемся к очередному ящику, чтобы привычным рвением заглушить в себе растерянность. А тут еще это сообщение. Принимая его, я чувствую где-то внутри слабый укол. Так мои имплантаты реагируют на открытие канала связи с талисманом.

Возбуждение, вызванное трехсуточным периодом боевых операций, схлынуло, оставив после себя состояние, отдаленно напоминающее похмелье. Новички завидуют нам отчаянно: они опоздали родиться совсем на чуть-чуть. Не будешь же объяснять им, что они обязаны своему появлению на свет чьей-то смерти. Но время неумолимо, повстанцы прекратили сопротивление, и постепенно мы свыкаемся с необходимостью сдерживать желание нажать на спуск при виде косого взгляда местного жителя. Не очень-то это легко – среди нас полно тех, кто видел, как наши товарищи под огнем противокорабельных батарей превращались в куски рваного мяса. Последний очаг сопротивления – подземные уровни транспортной системы на севере Весты, куда повстанцев вытеснили с поверхности. Как раз когда мы заканчивали зачистку Москвы, командир самого крупного отряда мятежников объявил капитуляцию под гарантию сохранения жизней своих бойцов.