Мертвая комната - Уилки Коллинз

– Так, так! Уверена ли ты в этом, Сара? Откуда ты знаешь?

– Из ее собственных уст. Случай свел нас вместе…

– Нас? Что значит «нас»?

– Дядя, ты, конечно, помнишь, что капитан Тревертон, у которого я служила, жил в Портдженнской Башне?

– Я забыл его имя. Но это неважно – продолжай.

– Когда я оставила свое место, мисс Тревертон была пятилетней девочкой. Теперь она замужем. Такая красивая, такая умная! И такое милое, молодое и счастливое лицо! А еще у нее есть ребенок, такой же прекрасный, как она сама. О, дядя, если бы ты мог увидеть ее! Я бы многое отдала, лишь бы ты ее увидел!

Дядя Джозеф послал воздушный поцелуй и пожал плечами: первым действием он выразил почтение к красоте дамы, а вторым – смирение с несчастьем, что не может ее увидеть.

– Теперь ее фамилия Фрэнкленд, – продолжала Сара. – Конечно, это лучше, чем Тревертон. Муж, уверена в этом, страстно ее любит. Да разве и можно ее не любить?

– Так, так, это очень хорошо, – заметил старик, казавшийся озадаченным, – это очень хорошо, если муж любит свою жену. Но ты опять уходишь в какой-то лабиринт. К чему все эти разговоры о муже и жене? Честное слово, Сара, но твое объяснение ничего не объясняет – оно только размягчает мои мозги.

– Я должна рассказать о них. Портдженнская Башня принадлежит теперь ее мужу, и они собираются там жить.

– Наконец-то, становится понятнее.

– Они будут жить в том самом доме, где хранится тайна; они будут ремонтировать ту самую часть дома, где спрятано письмо. Она хочет лично пойти в заброшенные комнаты и все там осмотреть – потешить свое любопытство.

– Но ведь она и не подозревает о тайне?

– Боже упаси!

– Но ведь в доме много комнат, и письмо в одной из них, почему же она пойдет именно в нее?

– Потому что я всегда говорю не то, что нужно! Потому что я всегда пугаюсь и теряюсь в самый неподходящий момент! Письмо спрятано в комнате, которая называется Миртовой. И я была глупа, слаба и безумна, предостерегая Розамонду от входа в нее.

– Ах, Сара, Сара! Это действительно было ошибкой.

– Не могу объяснить, что на меня нашло. Я словно лишилась чувств, когда услышала, как она столь невинно говорила о том, что собирается развлечься поисками в старых комнатах. Дело близилось к ночи, ужасные сумерки сгущались в углах и ползли по стенам. Мне очень хотелось зажечь свечи, но я не решалась, боясь, что она увидит правду на моем лице. А когда я все-таки зажгла их, стало еще хуже. Я не знаю, почему я это сделала! Я готова была вырвать язык, чтоб не сказать ни слова и, однако ж, сказала! Помоги мне, дядя, ради прошлых времен, когда мы были счастливы, помоги мне советом.

– Я помогу тебе, Сара. Только постарайся не быть такой несчастной! Не смотри на меня такими грустными глазами! Я готов помочь тебе в любую минуту, только скажи, в чем тебе нужен совет.

– Разве я тебе не сказала?

– Нет, ни слова.

– А теперь скажу… – Она помолчала, внимательно посмотрела на дверь, ведущую в магазин, прислушалась и продолжила: – Мое путешествие еще не окончено, дядя Джозеф. Я еду в Портдженну, отправлюсь в Башню, в Миртовую комнату – туда, где лежит письмо. Я не посмею уничтожить его, не посмею увезти его оттуда, но я уберу его из Миртовой комнаты.

Дядя Джозеф ничего не сказал, только удрученно покачал головой.

– Я должна забрать его оттуда, – повторила Сара. – Забрать, прежде чем туда приедет миссис Фрэнкленд. В старом доме есть места, куда я смогу его перепрятать; места, о которых она никогда не подумает; места, которые она никогда не заметит. Лишь бы мне удалось убрать его из той комнаты, где она обязательно будет его искать, а уж куда спрятать – найду.

Дядя Джозеф задумался, снова покачал головой, а потом спросил:

– Сара, а знает ли миссис Фрэнкленд, которая из комнат называется Миртовой?

– Я сделала все возможное, чтобы уничтожить следы этого названия, потому, надеюсь и верю, что не знает. Но она может узнать – вспомните слова, которые я в безумии произнесла, уж они-то заставят ее искать именно Миртовую комнату.

– А если она найдет ее и прочитает письмо, что ж из того?

– Это принесет несчастье невинным людям. Это принесет смерть мне. Я говорю не о позорной смерти. Самое страшное, что я сделала, – это нанесение вреда самой себе; самая страшная смерть, которой я должна бояться, – это смерть, которая освобождает измученный дух и исцеляет разбитое сердце.

– Довольно, довольно, Сара. Я не прошу тебя открыть тайну, которую ты не можешь рассказать. Но все так запутано. Мне грустно, дитя. Грустно оттого, что когда-то ты оказалась в том старом доме, и оттого, что ты снова приближаешься к нему.

– У меня нет другого выбора, дядя, кроме как ехать в Портдженну. Если каждый шаг туда будет приближать меня к смерти, я все равно должна ехать. Зная то, что я знаю, я не смогу успокоиться, не могу спать, пока не достану письмо из Миртовой комнаты. Но как сделать, чтоб меня на заметили, чтоб не открыли моего намерения? Ты мужчина! Ты старше и мудрее меня, кроме тебя мне не у кого просить совета. Помоги мне, дядя Джозеф, помоги. Ты мой единственный друг во всем свете.

Дядя Джозеф встал, сложил на груди руки и посмотрел племяннице в глаза.

– Ты поедешь туда? Поедешь, чего бы это ни стоило? Скажи, в последний раз, Сара, да или нет?

– Да, это мое последнее слово. Да.

– Хорошо. Когда?

– Завтра. Я не должна терять ни одного дня, ни одного часа.

– Ты обещаешь, дитя мое, что сокрытие этой тайны принесет пользу, а обнаружение ее станет причиной несчастья?

– Да. И если б от этого слова зависела жизнь моя, я и тогда сказала бы: да.

– Ты также обещаешь мне, что не хочешь ничего, кроме как забрать письмо из Миртовой комнаты и убрать его в другое место?

– Ничего, кроме этого.

– И ни у кого больше нет права прикасаться к нему?

– Теперь, когда мой хозяин мертв, ни у кого.

– Хорошо. Я принял решение. Сиди здесь, Сара, и удивляйся, если хочешь, но молчи. – С этими словами старик пошел к двери, приотворил ее и позвал человека, сидевшего в магазине: – Сэмуэль, друг мой! Завтра я должен съездить с моей племянницей – вот с этой дамой – за город. Смотри за магазином, а если кто