Корона жигана - Евгений Сухов

— Никак нет, товарищ начальник уголовного розыска! — вытянувшись, честно признался дежурный.

Сарычев достал из кармана платок, провел им по полу и, показав грязный след, сказал:

— Если в следующий раз на платке будет хотя бы помарка… считай, что мы с тобой не сработались.

Именно с этого дня в помещении сделалось необыкновенно опрятно. От налипшей грязи были отмыты даже потолки. А у входа, почти по-домашнему, лежала истертая ногами половая тряпка. И каждый входящий, натолкнувшись на суровый взгляд караула, непременно старался освободить подошвы от налипшей грязи.

Порядок Игнат Сарычев любил. И сослуживцы мгновенно окрестили его Боцманом.

— Мы так и сделали, Игнат Трофимович, — виновато залепетал Кравчук, — но они были на машинах. Загрузились и поехали. Нам за ними не поспеть. Петр Замаров попытался задержать их, да они его чуть не пристрелили. Пулей фуражку на нем сбили.

— Известно, кто сообщил о налете на «Райскую благодать»? — спросил Сарычев.

— Швейцар из ресторана, мы с ним давно уже работаем, — отвечал Кравчук.

— Ладно, хорошо. Ваши соображения?

— Мы насчитали пять ресторанов, где он любит появляться. Они постоянно под наблюдением наших людей. И как только Кирьян появится, мы сразу же об этом узнаем.

— А вы уверены, что он появится?

— Не тот он человек, чтобы прятаться в малине.

— Так вот я вам хочу сказать, этого мало. Сегодня же нужно организовать облаву в Столешниковом переулке. Этим делом займешься ты, Замаров.

— Так точно, товарищ Сарычев, — сделал попытку подняться Петр Замаров.

— Да не вставай ты, — отмахнулся Игнат. Опер-уполномоченный сконфуженно сел. — Здание у церкви Рождества Богородицы знаешь, старенькое такое, покосившееся?

Замаров кивнул. Присутствующие в который раз удивились умению Сарычева вникать в суть. В Москву едва ли не вчера приехал, а город уже знал так, словно это был порт приписки.

— Да.

— Возьмешь с собой человек десять красноармейцев и оцепишь дом. Он может отсиживаться там. Место удобное, находится в самом центре, и расчет на то, что мы даже не подумаем об этом.

Ты, Савелий, — обратился Сарычев к Кондрашову, — поедешь со своими ребятами в Мансуровский переулок. В тот дом, что выходит на Пречистенку. Блатхата находится на втором этаже Винтовками греметь не надо Оденьтесь соответственно. Зайдете парами в дом и рассредоточитесь на этажах. Не светитесь перед беспризорниками. Они народ зоркий, и связь у них отлажена будь здоров! Как только жиганы прибудут, хату брать не мешкая. Арестовать всех. Еще не забудьте Кривоарбатский переулок, там часто собираются жиганы и карманники. Всех задержанных нужно тщательно допросить, может, кто-нибудь из них знает о Кирьяне Этим займись лично ты, Федор. Дело хлопотное, но дает очень неплохие результаты, это мне известно еще по питерским операциям. А вечером пройдитесь по ресторанам, может быть, если повезет, среди завсегдатаев объявится и наш знакомый. — Игнат Сарычев посмотрел на часы. — Все! Больше никого не держу. За дело!

Как только вышел последний оперативник, Игнат скинул с себя гимнастерку, надел гражданский костюм, нацепил на палец золотой перстень и вышел из кабинета.

У входа его встретил решительный взгляд красноармейца, стоящего в карауле. Он уже сделал было шаг, чтобы задержать подозрительного человека, но неожиданно узнал в нем начальника МУРа. Смущенно отошел в сторону, пропуская. И когда Сарычев вышел из здания, с нескрываемым интересом посмотрел ему вслед.

— Ты точно это знаешь? — спросил Кирьян, поглаживая белую сибирскую кошку с разноцветными глазами.

— Да.

— Жаль, — искренне вздохнул жиган. — Он мне понравился. Породистый такой дядька, да и борода у него на редкость знатная. Такую бороду, как у него, наверное, лет пять растить надо.

Один глаз у кошки был голубой и необыкновенно ясный. Она неподвижно и мудро смотрела прямо перед собой. Кирьян кошек любил, потому что они гладкие и любят ласку. Дотронулся до нее, а она уже и хвост задрала от удовольствия. С собаками подобного не происходит. Ты ее погладил, а она тебе может и руку по локоть оттяпать.

— Дольше, — очень серьезно заметил собеседник Кирьяна, жилистый человек неопределенного возраста. — У моего дядьки такая же борода, так он ее всю жизнь растил.

— Ладно, не о том говорим… Вот оно как получается. Я, значит, в кабак захожу, а за мной уже глаза приставлены. Ну что ж, спасибо, услугу твою не забуду.

— Мне бы сегодня… — слегка замялся жилистый. — В последнее время у меня траты большие.

— Ну да, я понимаю, — охотно согласился Кирьян и молча отсчитал тысячу рублей. — Мне нужен Хрящ! Он меня обидел! Где его найти?

— Я могу сказать, где он живет, но это тебе ничего не даст. Дом находится под постоянной охраной. Тут как-то шлялась у его дома пара каких-то бродяг, так их под руки подхватили и на Лубянку спровадили. Больше их никто не видел.

— Ты хочешь сказать, что он все время ходит с охраной?

— Да… Хотя говорят, что он выходит куда-то вечерами. А вот куда, неизвестно: не то подружка у него какая на стороне завелась, не то еще что.

— Вот тебе еще тысяча, — небрежно бросил жиган на стол стопку купюр. — Мне нужно знать о Сарычеве как можно больше. Он меня обидел, а таких вещей я не прощаю. И еще узнай, где этот его прихвостень, Васька Кот.

— А он-то тебе зачем? Охота ли пачкаться?

— Не скажи, — протянул Кирьян. — Он ведь жиган и давал клятву. Не придумать для жигана худшего греха, чем снюхаться с легавыми.

— Хорошо… Попробую узнать, хотя это будет непросто.

— Наша жизнь вообще штука очень непростая, — сдержанно заметил Кирьян.

— И еще вот что, — сказал собеседник, поднимаясь, — на старые малины не ходи, там тебя гости дожидаются.

— Спасибо, что предупредил, — задумчиво протянул жиган. — Нет, не сюда, — придержал он гостя у самых дверей. — Давай через черный ход, там тебя машина будет ждать, только лицо спрячь, мало ли кто может увидеть.

— Понял, — согласился гость и бодро шагнул в темный коридор.

Еще на прошлой неделе Васька Кот должен был вернуться в Питер, но он всякий раз находил причины, чтобы оттянуть намеченный отъезд.

Во-первых, как оказалось, в Москве осело немало его корешей, хотелось повидаться со всеми. Жили питерские жиганы собственной коммуной, с москвичами не мешались и чужих в свой круг не приваживали. У них были собственные малины, где можно было не только поразвлечься с девочками, но и зализать раны. Васька Кот был принят в их круг как свой.

Во-вторых, торопиться особенно было некуда. В Питере его никто не ждал, а потом, как оказалось, Москва куда более хлебосольный город, нежели Питер. Нэпманы здесь крупные и непуганые. Такое впечатление, что находишься в каком-то заповедном краю. Не нужно было даже вертеть шеей, чтобы выбрать добычу пожирнее.

В Питере нэпманы представлялись Ваське людьми совершенно иного склада, да и фактурой они выглядели похлипче, чем столичные. Чтобы заполучить хотя бы самого тощего из них, кроме обыкновенной хитрости, следовало проявить недюжинные воровские способности и организовать на него самую настоящую охоту. Иначе нельзя, уйдет! Сначала нэпмана нужно выследить, узнать, какими тропами он ходит и где любит кормиться. А после того, как будет собран достаточный материал, следует загнать его за флажки и брать тепленького голыми руками.

Страсть как хотелось погонять московских буржуев, но Васька Кот всякий раз вспоминал свой последний разговор с Сарычевым, который строго предупредил его, что если заметит за ним какое-нибудь лиходейство, то непременно запрет в казенный дом. И нужно было совсем не знать Хряща, чтобы усомниться в твердости его слова Ради победы мировой революции он тятьку с маманькой в кутузку запрячет.

Васька Кот не удержался лишь однажды, да и то на многошумном базаре, где не залезть в чужой карман было бы большой глупостью. Идет себе один фраерок в костюме-троечке, а из правого кармана пиджака уголок кожаного лопатника торчит. Ну как же его не слямзить, если он сам в руки прыгает. Васька Кот прикрыл локтем его карман и мгновенно двумя пальчиками вытащил бумажник, и тут же растворился в голосистой толпе.

В одном из проходных дворов он вытряс содержимое портмоне и, к своему немалому удивлению, обнаружил удостоверение сотрудника уголовного розыска на имя Замарова Петра, но и деньги в кошельке водились. Спрятав рубли под рубашку, он зашвырнул удостоверение в подъезд и более на базар не являлся, посчитав такое чудное происшествие неким предостережением судьбы.

Была еще одна причина, почему он не спешил расставаться с Белокаменной, — это женщина. Точнее, семнадцатилетняя лялька, которая не давала ему прохода буквально с первой минуты их встречи. Покидать ее было особенно болезненно, и воспринимал он ее не иначе как выстраданный подарок.