Корона жигана - Евгений Сухов

— Я сама! — холодно произнесла дама и, отцепив колье, протянула Кирьяну.

— Господи! Ну что я говорил. Так значительно лучше. Вы просто восхитительны. Эта встреча оставит в моей душе незабываемый след.

Белокурая красавица скривилась:

— В моей тоже.

— Не сомневаюсь… Надеюсь, мы с вами еще встретимся и очень мило проведем свободное время, — Кирьян слегка приподнял шляпу.

Передав Макею колье, Кирьян повернулся к ее соседке, брюнетке средних лет. Макей, даже не взглянув на ювелирное изделие, сунул его в холщовый мешок.

— Вы только посмотрите на ее пальцы. Друзья, это просто само совершенство. Вы позволите, мадам, если я их поцелую? — куражился Кирьян. Женщина неловко кивнула. Кирьян приподнял ее невесомую ладонь и приложил к своим губам. — Боже ты мой, а какие они все-таки сладенькие. Я очень завидую мужчине, который делает это каждый день. А что это у вас на безымянном пальце?

— Сапфир, — пискнула брюнетка.

— Сапфир? Такого размера? Я никогда не видел ничего похожего. Вы, наверное, очень счастливая женщина, если позволяете делать себе такие подарки.

— Я не делаю себе такие подарки, — поморщилась брюнетка — Я на содержании Это кольцо подарил мне мой любовник.

— Он, видно, очень щедрый человек и очень любит вас. Каждая женщина мечтает именно о таком покровителе. У меня тоже есть одна барышня, и она давно просит меня подарить ей именно такое кольцо. Вы не будете возражать, если это будет ваше кольцо? Уверяю вас, оно попадет в надежные руки. Моя барышня не только обожает украшения, но и бережет их, для нее это будет царский подарок.

Женщина молча стянула кольцо и протянула его Кирьяну. Жиган, взяв его, посмотрел на свет и восхищенно протянул:

— У вашего любовника отменный вкус, он знает, что дарить женщинам. Милые дамы, мне очень интересно знать, что находится в ваших прелестных сумочках. — И, заметив некоторую их нерешительность, поторопил: — Только прошу вас, не досаждайте мне капризами, я начинаю очень расстраиваться и становлюсь невыносим.

В зал вошли еще двое жиганов. Вооруженные наганами, они неторопливо ходили между столами, одним своим видом подавляя волю к сопротивлению. Четверо, не утруждая себя лишними разговорами, забирали у присутствующих наличность и драгоценности.

Неожиданно в конце зала вскочил худенький старичок. Тряхнув седенькой козлиной бородкой, он возроптал:

— Позвольте, господа, что же здесь, в конце концов, происходит?! Это же форменное безобразие! Куда же, наконец, полиция смотрит?

Один из жиганов мимоходом ударил старика рукоятью нагана по голове. А когда тот распластался на столе среди салатов, почти любовно заметил:

— Дура ты! У нас уже который год народная власть! А буржуев, вместе с их приспешниками и с полицией, мы уже давно за кордон выперли.

В последних словах жигана было немало гордости, охотно верилось, что революционные идеи он вырезал на жирной спине буржуазии остро заточенной финкой.

Женщины взяли сумочки и вытряхнули их содержимое на стол.

— О! Вы очень щедры, милые дамы, — растрогался Кирьян. — У вас есть деньги? Тронут…

Жиган сунул крупные купюры в карман, а остальное отдал Макею.

— Можете взять и это, — поморщившись, пододвинула Кирьяну белокурая горсточку мелочи.

— Ну, право, неловко! Вы обо мне плохо думаете и хотите обидеть. Неужели я похож на какого-то злодея, который способен забрать у милых дам последние гроши! В конце концов, вы же должны иметь деньги на извозчика. — Кирьян уже потерял интерес к дамам и, повернувшись к их соседу, спросил: — А это что за господин? Ах, догадываюсь, вы любовник одной из этих прелестных дам. А другая, наверное, ее подруга. Так?

— Именно так, — попытался улыбнуться мужчина. Но получилось у него это как-то виновато, как будто он только что собственными руками удавил трехлетнего ребенка.

Кирьян погрозил мужчине пальцем:

— А вы, однако, большой шалун. Мало вам одной бабенки, так вы еще и на ее подругу позарились. Вот что значит отрыжка буржуазии! — с горечью выдохнул Кирьян. — Совсем нравы испортились. Когда мы воевали на Гражданской, проливая мешками кровь, то верили, что боремся за светлое будущее. А тут такое падение нравов! Право, вы разочаровали меня. — И, переходя на игривый тон, спросил — И как же это вы с ними спите, позвольте полюбопытствовать, одна справа, а другая слева, так, что ли?

На лице мужчины появилось угодливое выражение:

— Именно так.

— У вас, мистер, такая интересная жизнь, но не похоже, что вам весело.

— С чего вы взяли?

— Да вид у вас уж больно смурной!

— Дело в том, что я не свободен…

Кирьян радостно заулыбался:

— Кажется, я понимаю, в чем дело, и могу вам помочь. Вы хотите быть свободным, а у вас не получается? По-настоящему свободным может быть только тот человек, который ничего не имеет. Я вас освобожу от оков! Так что прошу вас, выкладывайте ваши сбережения. Да-да, все до последнего гривенника. Знаете, в учении большевиков есть масса полезного, и надо к этому прислушиваться. Все-таки Октябрьский переворот осуществили не самые глупые люди… Смелее, а то мне придется вас поторопить, а я очень не хотел бы выглядеть бестактным. — На стол полетело выпотрошенное портмоне. — О! Вы очень щедры. А что это у вас на галстуке, — пригляделся Кирьян к золотой булавке. — Да никак ли александрит! Хорош камешек. Знаете, он тоже может сковывать свободу. Да-да, снимайте ее. А еще вам нужно освободиться от запонок. Надеюсь, без обид? — серьезно спросил Кирьян и, увидев, что жертва неловко поежилась, облегченно вздохнул: — Ну, слава богу, а то я начал переживать.

Курахин переходил от одного стола к другому. От его внимания не могла ускользнуть даже крохотная брошь. Он останавливался перед дамочкой и убедительно требовал расстаться с драгоценностями.

Остальные же не церемонились. Наставив в лица посетителей стволы, они равнодушно собирали драгоценности и складывали их Макею в мешок, чувствительно прибавлявший в весе. Жиганы, дежурившие у дверей, беспокойства не выказывали и лениво созерцали «скок с прихватом». Следовательно, на улице по-прежнему тишина.

— Все ценности, господа, надо возвращать народу, — назидательно поучал Кирьян. — А кто мы, если не этот самый народ? Да здравствует экспроприация экспроприаторов!

Неожиданно вошел один из жиганов, он что-то встревоженно сказал Кирьяну, и тот громко обратился к молчаливому залу:

— Господа, вы даже представить себе не можете, как я несказанно рад нашему знакомству. Возможно, я бы задержался еще, но, увы, торопят дела.

Кирьян резко развернулся и быстрым шагом направился к двери. У самого выхода он натолкнулся на хозяина заведения, который расторопно отскочил в сторону, пропуская жигана. Своим прыжком он напомнил крохотную собачонку, опасавшуюся быть раздавленной лапами могучего зверя. При этом на лице его застыла такая располагающая улыбка, словно он повстречал самого приятного посетителя за все время существования заведения.

А еще через несколько секунд в зале одновременно зашевелились все. Кто-то из мужчин глубоко выдохнул, как будто все это время просидел, набрав в легкие воздуха. В глубине, рядом со сценой, всхлипнула женщина. А из самой середины зала пожилой мужчина громогласно взывал к справедливости треснутым фальцетом:

— Это куда же новая власть-то смотрит?! Людей грабят среди белого дня, а их даже не видно!

— А они все заодно, — отмахнулся его сосед, крупный, склонный к полноте мужчина.

Судя по его спокойному тону, произошедшее ограбление он воспринимал философски, как снежные заносы в феврале или распутицу в осеннюю пору. Ограбление — это всего лишь дань, которую нужно платить за приятно проведенное время.

На лестнице раздался торопливый топот. Неожиданно снизу бабахнул револьверный выстрел. Ему в ответ — другой. Раздался звук запущенного двигателя, сквозь который все расслышали истошный вопль:

— Держите вора!

Удар кулака пришелся в край стола. Рассерженно подпрыгнул стакан в подстаканнике, звякнула ложечка.

— Вашу мать! — выругался Игнат Сарычев, зло сверкнув глазами. — Сказано же было вам, ядрена вошь, бросать все и бежать на место!

Ругаться Игнат Сарычев умел. Личный состав сумел убедиться в этом, едва только новый начальник МУРа перешагнул порог Петровки. Оно и понятно — флотская школа! Заприметив в коридоре грязь, он тут же поманил к себе дежурного и, изъяснившись по матушке, вспомнил всех его предков до седьмого колена, а потом, одернув на себе резкими движениями выцветшую чуть ли не добела гимнастерку, мирно заключил:

— В общем так, чтобы здесь была такая же чистота, как на палубе. Тебе понятно, что это такое?

— Никак нет, товарищ начальник уголовного розыска! — вытянувшись, честно признался дежурный.