Полиаспектная антропология - Николай Морхов

В то же время, вполне понятно, что одна и та же феноменальная матрица может также дескриптироваться посредством различных означаемых. То есть, репрезентация последней (матрицы) может продуцироваться при помощи того или иного теоретического понятия, обладающего своим собственным специфическим и оригинальным семантическим содержанием. При этом, данное положение вещей, в большей степени, зависит от определенного одностороннего, моновариантного и однозначного субъективного осмысления и герменевтического анализа, касающегося того или иного феноменального объекта. Хотя, безусловно, данная проблематика включает в себя и многие другие онтологические, космологические, гносеологические, антропологические, эстетические и т. д. смысловые аспекты. Соответственно, вышеизложенную экспозицию, связанную с функционированием означающих при помощи режимов потенциальности и актуальности, можно, с теми или иными допущениями и без каких-либо затруднений, спроецировать на концептуальную архитектуру, ретранслирующую собой пребывание означаемых в двух различных состояниях модальности. При этом, ее (архитектуры) интерпретация посредством диахронического, синхронического, диахронно-синхронического и иных представлений также носит абсолютно легитимный и релевантный характер. Кроме того, семиотический конструкт (т. е. знак) может рассматриваться и экзегетироваться по эквивалентным гносеологическим образцам и методологическим моделям, использованным выше в отношении означающего и означаемого. Более того, что касается позиции субъективизма, то, — как уже неоднократно отмечалось ранее, — с точки зрения философской системы прагматизма (Ч. Пирс, У. Джеймс, Д. Дьюи и др.), различное число рациональных акторов способно достигнуть определенного интеллектуального консенсуса друг с другом и на его основании заключить между собой некоторый эпистемологический конвенциональный контракт. Последний, в свою очередь, позволит им сигнифицировать определенную феноменальную субстанцию посредством совершенно конкретных означающего, означаемого и семиотического конструкта и, тем самым, конституировать относительно ее (субстанции) всеобщее для них (акторов) всех интерсубъективное представление. Тем не менее, данное обстоятельство не сможет полностью и необратимо ликвидировать наличествующую фундаментальную гносеологическую проблематику, непосредственно связанную с репрезентированием тех или иных феноменов и вещей при помощи различных лексем, концептов и знаков.

Наряду с этим, с точки зрения семиотики (и/или семиологии), любой процесс апперцепции и интерпретации, сопряжен с гетерогенными взаимоотношениями и корреляциями между денотатом и коннотацией. Первый выполняет функции сигнифицирующей и репрезентирующей единицы и, в определенном смысле, выступает в качестве и означающего, и означаемого, и знака. Последний (знак), с позиции данной интеллектуальной школы, в свою очередь, может носить как вербальный, так и невербальный характер. Коннотация же представляет собой тот или иной семантический контекст, продуцирующий всевозможные аподиктические предпосылки и условия для трансформации изначального смыслового значения денотата. То есть, ее (коннотации) эссенциальное пространство может тем или иным образом модифицировать концептуальную семантику последнего (денотата). Соответственно, коннотативное измерение, с точки зрения семиологии (и/или семиотики), играет именно центральную и первостепенную роль в бесчисленном множестве самых разнообразных интеллектуальных актов и процессов, тогда как денотативный компонент выполняет в их ареале исключительно лишь периферийную и второстепенную функцию. Таким образом, можно констатировать, что взаимоотношения между коннотацией и денотатом являются — наряду с целым комплексом многих других трансцендентных и имманентных модусов и сторон — еще одним основополагающим аспектом, существенно влияющим на смысловое содержание любого гносеологического дискурса. Кроме того, вполне понятно, что они (взаимоотношения) также могут развертываться посредством гетерогенных режимов модальности. При этом безусловно, не только сами те или иные взаимосвязи и корреляции между коннотацией и денотатом, но и каждый из этих двух смысловых элементов в отдельности способны пребывать в разнородных модальных состояниях. Более того, рассмотрение и экзегетирование рациональным исследователем данных различных статусов модальности присущих как самим вышеуказанным взаимодействиям, так и каждому из двух инициирующих их семантических компонентов (т. е. денотата и коннотации) также может продуцироваться при помощи диахронического, синхронического, диахронно-синхронического и иных теоретических взглядов и подходов.

Между тем, после вышеизложенных немаловажных замечаний, касающихся лингвистического, семиотического, концептуального и контекстуального смысловых аспектов какого-либо интеллектуального дискурса, необходимо перейти к рассмотрению генезиса самого полновесного рассудочного мышления. Ранее уже отмечалось, что сознание-в-себе-и-для-себя/самосознание является совершенно конкретной специфической и уникальной структурой, инициирующей аподиктические предпосылки для возникновения последнего (мышления). Кроме того, выше также подчеркивалось, что оно (сознание-в-себе-и-для-себя/самосознание) репрезентирует собой и познающего субъекта, и познаваемого объекта, и познающе-познаваемого субъект-объекта. При этом, необходимо понимать, что данная ауторефлексия, осуществляемая (или осуществленная) трансцендентальным сознанием, может рассматриваться и экзегетироваться посредством диахронического, синхронического и диахронно-синхронического интеллектуальных представлений. Хотя, безусловно, сам рациональный исследователь может осмыслять и интерпретировать ее (ауторефлексию) при помощи самых разнообразных концептуальных взглядов и методологий. Соответственно, можно констатировать, что каждый из трех вышеперечисленных конструктов может рассматриваться в качестве эманационного момента и/или состояния, атрибутирующего сознание-в-себе-и-для-себя/самосознание. Кроме того, кристально ясно, что синхронно-диахроническое представление, в свою очередь, позволяет симультанно экзегетировать любого из них (конструктов) в виде характеризующего его (самосознание) манифестационного и статуса, и кайроса, и статуса-кайроса.

Вместе с тем, обладая полноценным самосознанием, рассудочный субъект имеет потенциальную возможность инициировать следующие эпистемологические процессы. Так, данный его онтологический и антропологический статус позволяет ему (субъекту) выйти за пределы своего собственного интериорного пространства и акцентировать внимание не только на самом себе, но и на других инстанциях, предметах, вещах, феноменах, знаках, симулякрах и т. д… То есть, благодаря самосознанию он (субъект) может осуществлять многообразную и разностороннюю гносеологию гетерогенных матриц и явлений, экзистирующих по ту сторону его эндогенного ареала. При этом естественно, рефлексия ауторефлексии не является для него (самосознания) доминантной и первостепенной телеологией. Тем не менее, оно (самосознание), без каких-либо существенных препятствий, может предельно корректно, обстоятельно и исчерпывающе реализовать данную ментальную процедуру. Конечно, вполне понятно, что эта рефлексия ауторефлексии, в свою очередь, сама может подвергаться рефлексии — и так до бесконечности. Однако, различные гносеологические процессы, инициируемые самосознанием и представляющие собой лишь определенного рода когнитивные и интеллектуальные акты, еще не позволяют ему возвыситься до уровня полноценного рационального мышления и функционировать именно в данном ментальном и онтологическом качестве, не подвергая, при этом, необратимой элиминации всех прежних своих эссенциальных и иных свойств, признаков, параметров и предикатов. Поскольку, полновесная и всесторонняя генерация последнего (мышления) может реализоваться только после определенных операций, непосредственно сопряженных с поливалентным, полимодальным и полиаспектным экзистенциальным антропологическим развертыванием. Таким образом, сознание-в-себе-и-для-себя/самосознание изначально должно спродуцировать апперцепцию и герменевтику некоторого "другого" (и/или "Другого") и уже на основании этой интеллектуальной практики окончательно обрести релевантный опциональный статус полнообъемного рассудочного мышления.

Итак, познание явлений и вещей, находящихся за пределами интериорного ареала самосознания, позволяющее последнему прийти к всесторонней манифестации в виде полновесного рационального мышления, сохраняя, при этом, всевозможные свойственные ему (самосознанию) качества и характеристики, выглядит следующим образом. Так, изначально самосознание апперцепирует совершенно конкретный феномен со всеми присущими ему параметрами, признаками, свойствами, компонентами и предикатами. При этом, кристально ясно, что сам познаваемый им объект и все его разнородные атрибуты, элементы и аспекты воспринимаются и рассматриваются им