Хозяин Фалконхерста - Кайл Онстотт

— Мне ехать с вами, масса Хаммонд, сэр?

— Если бы это потребовалось, я бы сам тебе сказал. А я, кажется, об этом не обмолвился. Останешься здесь, будешь приглядывать за хозяйкой.

Драмжер не выдал своего расстройства. Он выбежал из дома через заднюю дверь и понесся к конюшне. Аякс сидел в дверях и чистил серебряные украшения упряжи. Тревога Драмжера передалась ему. Они вместе оседлали хозяйского коня. Не успел Драмжер доложить, что лошадь подана, а Аякс уже подвел ее к двери. Августа и Софи спустились вниз. Драмжер удивился: хозяин излучал воодушевление, хозяйки же плакали. Он не понимал пока, чем вызвано такое слезливое прощание. Хаммонд и Гейзавей источали уверенность. Аякс помог им вскочить в седла, и они поскакали к воротам, громко окликая друг друга и крича слова ободрения в адрес провожающих. Перед поворотом дороги Хаммонд привстал в стременах и прощально помахал рукой, после чего оба всадника исчезли среди деревьев, скрывавших дорогу на Бенсон.

Драмжер не спешил уходить, надеясь уловить хоть словечко, которое пролило бы свет на происходящее, но Августа и Софи сразу поднялись наверх, поддерживая и утешая друг дружку, словно стряслась какая-то беда. Драмжер пошел на кухню, уверенный, что вездесущая Лукреция Борджиа, кладезь всевозможной мудрости, просветит его. Однако и она недоуменно развела руками. Им пришлось вслепую строить догадки, однако до выводов дело не дошло: в кухню ворвался Джубал. Он подскочил к Драмжеру и игриво обнял его за шею, в упоении хихикая.

— Наверху полный тарарам, — сообщил он. — Миссис Августа и миссис Софи льют слезы в три ручья. Дети тоже разрыдались, так что теперь все четверо пускают пузыри. С чего это масса Хаммонд ускакал, как бешеный? Миссис Августа ревет ревмя и требует, чтобы ты принес им два бокала мадеры для успокоения нервов.

— Что же за беда стряслась? — спросила Лукреция Борджиа, проковыляв через кухню к буфету. Из связки у себя на поясе она выбрала нужный ключ и отперла дверцу. Драмжер тем временем принес из кладовки маленький серебряный поднос и поставил на него два бокала.

— Так, — бормотала Лукреция Борджиа, — слева портвейн, справа мадера. — Она наполнила бокалы и убрала бутылку. — Что случилось-то?

— Уж и не знаю. Прискакал масса Гейзавей, крикнул массу Хаммонда. Ему еще не успели открыть, а он стучит, зовет массу Хаммонда, кричит что-то насчет того, что началась война. Что такое «война», мисс Лукреция Борджиа? Что это значит?

Ни у Лукреции Борджиа, ни у Драмжера не нашлось ответа на этот вопрос Джубала. С этим словом они не были знакомы. У Драмжера было смутное представление о том, что это как-то связано с дракой, однако он знал, что Льюис Гейзавей и Хаммонд — близкие друзья, к тому же уезжали они в приподнятом настроении, вовсе не намереваясь хватать друг друга за грудки, тем более убивать. Он рассудил, что об этой неведомой «войне» могут быть больше осведомлены Брут или Аякс. Ему хотелось их отыскать, но сперва следовало отнести наверх вино.

Он постучался и получил разрешение войти. Обе хозяйки уже успели прийти в себя, Кэнди успокоила детей. Драмжер поднес серебряный поднос сперва Августе, потом Софи и замешкался, снедаемый желанием расспросить их. Видя его колебания, Августа спросила:

— В чем дело, Драмжер?

— Помираю, как хочется задать вам один вопрос, миссис Августа.

Она вопросительно посмотрела на него и впервые за все утро улыбнулась. Миссис Августа всегда была его другом, он никогда не испытывал перед ней страха.

— Что это за «война», миссис Августа, мэм?

Улыбка исчезла, голос посуровел.

— Ты все равно не поймешь. Слугам не пристало об этом судачить, потому что, когда люди убивают друг друга, сжигают дома, творят самые ужасные вещи, — это так страшно!

— Белые убивают черных? — Теперь испугался и он.

— Нет, Драмжер, белые убивают друг друга.

Он перевел дух, поняв, что ему пока ничего не угрожает, но все еще трепеща.

— Массу Хаммонда не убьют, миссис Августа. И наш дом не сожгут. Вас буду защищать я, миссис Августа. Мой отец однажды спас массу Хаммонда, теперь моя очередь. Так что не тревожьтесь, миссис Августа. — Он грозно сжал кулак. — Если кто-нибудь сунется сюда, чтобы убить массу Хаммонда, я с ним разделаюсь. Уж я-то умею драться. И Джубала научу.

Ее белые пальцы обвили его черный кулак.

— Знаю, Драмжер, знаю! У нас нет причины тебя опасаться, и мы молимся, чтобы масса Хаммонд остался цел и невредим, но нас печалит то, что скоро он может нас покинуть. Придется нам научиться обходиться без него. В Бенсоне сегодня формируют кавалерийский эскадрон, и Хаммонда хотят произвести в майоры.

— А я поеду с ним, миссис Августа, мэм?

— Не знаю. Будем ждать его возвращения, тогда и услышим о его планах. Вдруг он вообще никуда не уедет? Если же уедет, то, вполне возможно, возьмет тебя с собой.

— Да, миссис Августа, мэм, я поеду с ним, чтобы быть его защитником.

Драмжер подхватил поднос и направился к двери. Теперь он знал немногим больше, чем несколько минут назад, но чувствовал всю значимость обретенного знания. Масса Хаммонд уедет, чтобы убивать других белых!

Он уже взялся за дверную ручку, когда Августа окликнула его:

— Вернись, Драмжер!

Он повиновался и замер перед креслом.

— Помнишь пакет, который ты принес мне сегодня утром? — Она показала на высокий комод красного дерева, стоявший между двух окон. — Открой-ка верхний ящичек. Пакет там. Подай его мне.

Драмжер пересек комнату, бесшумно ступая по ковру, выдвинул ящик и взял пакет, найденный им утром в коляске. Приняв у слуги пакет, Августа положила его себе на колени, не открывая.

— Сейчас я кое-что тебе отдам, Драмжер. Вещица была сломана, и я возила ее в Бенсон, в починку. Я уже давно собиралась отдать ее тебе, потому что она принадлежит тебе одному. Не знаю точно, что это такое и для чего предназначено, но раньше это было у твоего отца, а до того, насколько я понимаю, у его отца. Получается, что теперь это твое.

Она открыла шкатулку и вынула из нее серебряную цепочку, на которой покачивался крохотный филигранный медальон. Поманив Драмжера, она поставила его перед собой на колени и надела цепочку ему на шею. Драмжер содрогнулся от прикосновения холодного серебра к его коже.

— Какой красивый! — проговорил он, поднявшись и рассмотрев вещицу. С одной стороны он заметил замочек. — Можно открыть?

— Можно, — кивнула она. — Только внутри ничего нет, кроме обрывков материи и слипшейся земли. Понятия не имею, что это означает. Не знаю, зачем эту вещь носил твой отец. Хаммонд говорил, что медальон был на нем, когда он его купил, а по словам прежней хозяйки, он всегда его носил.

— А я знаю, — впервые подала голос Софи. — Это был талисман. Когда-то, еще совсем девчонкой, я спросила Драмсона, откуда у него это, и он сказал, что от его отца. Якобы с ним ничего не случится, пока этот талисман будет при нем. Я потребовала, чтобы он отдал его мне, он отказался, я стала просить отца, чтобы он приказал ему, но отец ответил, что вещь принадлежит Драмсону и мне ее не видать. Помню, меня бесила мысль, что у раба может быть что-то такое, чего никак не может быть у меня.

— Драмсон потерял его в ночь своей гибели, — предалась воспоминаниям Августа. — Я подобрала его на следующее утро. Что ж, теперь он твой, Драмжер. Тебе следует всегда носить его. Возможно, в один прекрасный день у тебя появится сын, и ты передашь талисман ему.

— Появится, и совсем скоро, миссис Августа, мэм. Уж как я обрабатываю Кэнди! Я слушаюсь массу Хаммонда. — Тут он заметил гримасу неудовольствия на лице Августы и поспешно переменил тему. — Спасибо, миссис Августа, мэм. Как я вам благодарен!

Гримаса сменилась улыбкой. Драмжер торопливо покинул комнату. Он едва дождался момента, когда, уединившись в кладовой дворецкого, снял с шеи цепочку и подцепил ногтем крышечку. Хозяйка была права: в медальоне оказались клочки ткани, рассыпавшиеся от одного его прикосновения, и спекшийся кусок грязи. Драмжер потрогал этот кусок пальцем, но он не поддался; тогда он поднес его к ноздрям и понюхал. Запах определенно был, хотя и слабый, и напоминал запах его собственного пота. Он с сожалением захлопнул крышечку и снова повесил медальон на шею. Серебро успело согреться, его прикосновение стало приятным. Надо будет сходить к Жемчужине и спросить о талисмане ее: она должна помнить вещицу, висевшую на шее у его отца.

Он протер поднос фланелью и вернулся на кухню. Брут с Аяксом сидели за столом напротив Лукреции Борджиа и Джубала. Гордый своим приобретением, Драмжер продемонстрировал серебряную цепочку, прервав тем самым оживленный разговор, предшествовавший его появлению.

— Смотрите, что дала мне миссис Августа! — Его очень тянуло похвастаться. — Она сказала, что раньше это принадлежало Драмсону.