Отраженная угроза - Михаил Тырин

Ему и не надо было понимать. Достаточно было просто не шуметь.

И вдруг Сенин предостерегающе выставил руку. Затем прижал палец к губам и указал куда-то в глубину леса.

Среди черных древесных стволов едва-едва виднелось что-то необычное, чужеродное. Запахло дымом.

Это была машина – небольшой двухместный вездеход на широких колесах. Он стоял с распахнутыми дверями и поднятым капотом, рядом горел костер. У костра приплясывал от холода какой-то человек.

Сенин оставил биолога на месте, а сам быстро и бесшумно, как кошка, приблизился к нежданному гостю на расстояние трех-четырех шагов. И, набрав в легкие воздуха, рявкнул:

– Стоять на месте, руки за голову!

Человек не стал поднимать руки, а только озадаченно обернулся. У Сенина, что называется, отпала челюсть.

– Гордосевич?

Да, это был Гордосевич, добродушный здоровяк из разведгруппы. Ничуть не изменившийся, если не считать гражданской одежды.

– Ты откуда тут взялся? – настороженно спросил Сенин, не спеша лезть с объятиями.

– Вас ищу, – горестно вздохнул тот. – Вымерз уже, как мамонт, и машину угробил. Думал, всё…

– А как ты нас нашел?

– По пеленгу, – довольно улыбнулся Гордосевич.

– Какому еще пеленгу? Мы не выходили в эфир.

– Знаю. Там вообще все думают, что вы разбились при посадке или заблудились. Но вчера приборы поймали какой-то дохленький сигнал и определили координаты.

– Какой еще сигнал? – Сенин искоса посмотрел на Валенски, который тоже подошел и маялся чуть поодаль. Биолог пожал плечами. Потом приблизился на пару шагов и, виновато подняв брови, сообщил:

– Наверно, это я. Я вчера карты копировал с навигатора на свой планшет. Без кабеля, по радиопротоколу. Я не думал, что это могут засечь.

– Могут, – усмехнулся Гордосевич. – У нас еще и не то могут.

– Та-ак, – протянул Сенин. – Как всё интересно. И сколько еще народа знает, что мы здесь?

– Вообще-то… – Гордосевич нахмурился и опустил глаза. – Вообще-то один я знаю. Больше никто.

– Это еще интересней. И как это понимать?

– Командир, честно сказать, у меня серьезный разговор. Я ж не просто так сюда перся через ямы и овраги. У вас есть где погреться? Да и покушать мне не помешает…

Через несколько минут он сидел на полу палатки, скрестив ноги, и ел дымящийся плов из свежеоткрытой банки.

– Здорово вы спрятались, – сказал он. – Я тут всё вдоль и поперек прочесал, а вашу палатку так и не нашел. Хотя координаты имел с точностью до двадцати метров.

Валенски при этих словах самодовольно улыбнулся. Гордосевич отставил банку и как-то странно посмотрел на Сенина.

– Командир, а мы твоего крестничка прикончили.

– Кого? – вздрогнул Сенин.

– Двойничка твоего.

Сенин ощутил, как по коже побежали мурашки. Это было немыслимо. Он понял, что до сего момента не верил, что такое может произойти, что двойник может стать реальностью. В его голове это просто не укладывалось.

Он ощутил, как напряженно глядит на него Валенски.

– Как это было?

– Да как-то странно. Он сам приперся ни с того ни с сего. Мы в доме были, все четверо. Вдруг видим – он… Мы все ошалели, конечно. «Командир, командир…». А Карелов взял автомат – и чпок! Пулями. Безо всякого геля.

– Карелов, – едва слышно проговорил Сенин. – Ну, конечно. Кто же еще…

– Это почему? – прищурил глаза Гордосевич.

– Да так, мысли вслух… А с чего, интересно, вы решили, что это был двойник, а не я?

– Не мы, – покачал головой Гордосевич. – Это Карелов сразу понял. Ну, во-первых, он весь в какой-то засохшей дряни был. Во-вторых, без одежды. Только тряпка грязная болталась. В-третьих, ты, командир, был уже в космосе – сам же сообщение нам отбил.

– Ну, да, логично… – кивнул Сенин. Потом вдруг рассмеялся. – А если представить, что я из космоса неожиданно вернулся. Корабль взорвался, я спасся в капсуле, одежда сгорела. Пришел к вам – здравствуйте, ребята! А вы мне пулю в лоб, – последние слова он договорил с трудом, его душил нервный смех.

Гордосевич тоже чуть-чуть улыбнулся, правда, без веселости.

– По правде сказать, – негромко проговорил он, – мы и сами сначала переживали. Не каждый день на твоих глазах такое… Я вообще удивляюсь, как хватило у Карелова нервов решиться на это.

Сенин прикрыл ладонью усмешку. Он ничуть не удивлялся. Федеральные киллеры, как Карелов, еще и не на такое способны. Родную маму замочат, если сильно понадобится.

– А потом мы сомневаться перестали, – сказал Гордосевич. – А знаешь, почему?

– Нет, не знаю.

– Мы труп спрятали, закопали в мешке прямо на территории. Есть там одно глухое место между трубами. Так вот, Вельцер туда через пару дней наведался…

– И что?

– Там уже кустики вьются. Сам знаешь, какие. Прямо над могилкой.

– Она пустила побеги? – раздался удивленный голос Валенски. – На морозе?

– Там не совсем мороз. Там же трубы – и над землей, и под землей. Мы место специально выбрали, где земля мягкая, чтоб лед не долбить. Оно и проросло…

– Получается, грибница плодится на телах умерших организмов! – ошарашенно проговорил Валенски. – Вы понимаете, что этот факт означает? Эта зараза может расползтись по десяткам планет! Здесь нужен строжайший карантин! Это стоило предвидеть – здесь все растения живут на трупах убитых ими животных…

– Подожди со своими животными, – остановил его Сенин. – Послушай-ка, Гордосевич, кроме вас, это кто-то видел?

– Нет-нет, всё прошло тихо и чисто. Но я вообще-то по другому поводу приехал.

– Так у тебя и еще поводы имеются? – воскликнул Сенин. – Ну-ну, рассказывай, порадуй нас еще чем-нибудь.

Гордосевич тяжело вздохнул. Некоторое время хмурился и собирался с мыслями.

– Я не знаю… – пробормотал он наконец. – Может, мне всё кажется… Вообще посоветоваться надо.

– Говори, не томи.

– Ну, в общем, ребята мне последнее время не нравятся. Какие-то не такие стали.

– Какие? – и вновь у Сенина в груди пробежал холодок.

– Боюсь, что они тоже, в общем… – Гордосевич неопределенно махнул рукой, растерялся и умолк. Слишком страшные вещи ему приходилось говорить.

– С чего ты это взял? – жестко проговорил Сенин.

– Ни с чего. – Гордосевич пожал плечами. – Просто смотрю на них и…

– И что? Ну, говори!

– В общем, ничего особенного в них нет. Но им всё стало до лампочки. Мы же вначале договаривались – вместе ходить, смотреть в оба, патрулировать улицы… Так вот, ничего уже давно не делается. Я пытался напоминать, а они только насмехаются и успокаивают. С Вельцера это началось. Потом и остальные…

– Так, может, они просто чересчур расслабились в приятной обстановке?

– Ну, может, и так… – Гордосевич окончательно сник. – Я поэтому никому про вас и не сказал. Вельцер установил пеленгаторы, когда вашу посадку засекли, а я вчера метку заметил и сразу стер.

– Так. – Сенин потер виски. – Только этого нам не хватало. В команде появились оборотни.

– Но ведь это еще неточно, – сказал Гордосевич, однако интонация при этом была почти вопросительная.

– Слышишь, биолог, какие тут у нас дела?

– Слышу, – отозвался Валенски.

– Вот бы сейчас пригодился твой сепаратор, а?

– На рейдере есть сепаратор.

– Это хорошо. Это правильно. Заодно и этого паренька проверим, да? Ты не против, Гордосевич, если мы и тебя проверим? А то, может, ты только на вид такой смирный.

– Да проверяйте, – удивленно пожал плечами Гордосевич. – Мне бояться нечего, я чистый.

– А откуда ты знаешь, что чистый. Они все ведь тоже думают, что чистые.

– Ну, что же, я себя не знаю?

– Неубедительно, – развел руками Сенин. – Но ты не переживай. Мы охоту на ведьм сейчас устраивать не будем. Всё равно «мочалке» скоро конец.

Он пристально посмотрел на Гордосевича – как тот отреагирует на эту новость. Но тот реагировал нормально. Не только с интересом, но и с радостью.

– Вы уже все сделали?

– Сделали.

– Отлично. Значит, скоро домой?

– Не очень скоро, но дело идет к концу. И это нас безумно радует. И всё-таки интересно, почему тебя не тронул твой подражатель? Может, он еще в пути?

– А я откуда знаю? – Гордосевич нахмурился – ему, конечно, не нравился подобный разговор.

– А если он тоже измененный, как я? – подал голос Валенски.

– А мы у него спросим. Слышь, Гордосевич, ты случайно не измененный?

– В каком смысле? – удивился тот.

– В твоем организме есть искусственные клетки?

– Клетки? – Парень тихо рассмеялся. – Да у меня не клетки, у меня сердце из фиброкерамики.

– Что-что? У тебя искусственное сердце?

– Уже лет десять. Шрам от операции еще не совсем зарос. Показать?

– Показать, – кивнул Сенин.

Валенски даже подполз поближе, чтоб всё рассмотреть. Действительно, через середину груди у Гордосевича тянулась тонкая бледно-розовая полоска.

– Вот оно что… – пробормотал Сенин. Он вдруг понял, что с души словно камень свалился. – Как же тебя на службу взяли с этой штукой?