Слишком много кошмаров - Макс Фрай

Всё это продолжалось около получаса — дольше, чем строили дом Мелифаро. Видимо, очень уж сложным оказался мой нехитрый заказ.

Наконец на одной из верхних ветвей появился Малдо Йоз. Крикнул своим людям да так, что в Новом Городе наверное было слышно:

— Мы сделали это!

А потом мне, ещё громче:

— Полезай сюда!

Ещё недавно это стало бы для меня роковым часом несмываемого позора. Я не умею лазать по деревьям с таким гладким стволом. С ветками — ещё туда-сюда, хотя в большинстве случаев предпочитаю воздержаться от подобных упражнений. Но теперь в моём распоряжении была способность ходить Тёмным Путём. Один шаг — и можно оказаться где угодно, хоть на пустынном пляже на другом конце Мира, хоть в хижине на дереве. Усилие примерно одно и тоже, никакой существенной разницы.

Ну и со стороны это выглядит чрезвычайно эффектно: тут исчез, там появился из ниоткуда. И юным архитекторам развлечение, и Малдо мои фокусы пока в диковинку. Потом, конечно, привыкнет. Я вон даже к Джуффину со временем как-то привык, а он всё-таки гораздо эксцентричней.

Внутри всё было устроено, как и положено в хижине на дереве: старое одеяло на полу, сундук в углу, пара подушек в другом, под потолком висит маленький грибной фонарь. Что ещё надо для счастья?

— А в сундуке сокровища, — сказал Малдо Йоз.

Вдвоём тут сразу стало тесно. Будь мы мальчишками, можно было бы и кого-нибудь третьего позвать, а так — перебор.

— Какие сокровища? — спросил я.

— Ну так открой и посмотри. Это же твой дом. Я в чужих сундуках копаться не приучен.

Я открыл крышку и рассмеялся. Сверху лежало несколько потрёпанных книг о путешествиях, старая трубка с треснутым чубуком, карточная колода, большая серебристая ракушка, череп какого-то мелкого зверька, пустая бутылка из-под укумбийского бомборокки. Рыться в сундуке я не стал, но мог поспорить, что остальные предметы представляют собой столь же несомненную ценность для любого нормального мальчишки.

— У меня самого в детстве был такой дом на дереве, — сказал Малдо. — И точно такой же сундук.

— А у меня не было, — признался я. — Всё детство о нём мечтал. И вот наконец получил. Лучше поздно, чем никогда.

— Хочешь я тебе навсегда что-то такое построю? — спросил он. — И денег не возьму. Мне не трудно. Даже интересно будет повторить.

— Спасибо, но не стоит, — улыбнулся я. — Сейчас я совершенно счастлив, а часа через полтора мне уже немного поднадоест тут сидеть.

— Ладно, — кивнул Малдо, вытягиваясь на одеяле. — Тогда я, если ты не против, тут пока поваляюсь. Устал сегодня. Ребята ужинать пошли, а я внезапно понял, что возможность лежать и не шевелиться ни на какую еду не променяю.

— А руку до рта донесёшь? Или это чрезмерная нагрузка?

— Пожалуй, не чрезмерная. Но в чём смысл такого упражнения?

— В донесённой до рта руке случайно может оказаться кусок чего-нибудь прекрасного, — объяснил я. — Например, пирога. Всякое, знаешь ли, случается.

И полез в Щель между Мирами в надежде, что на сей раз обойдётся без дюжины чужих поломанных зонтов. Я до сих пор иногда достаю их вместо утреннего кофе, и поделом: всякое мастерство нуждается в ежедневных тренировках, а я всё-таки редкостный лентяй, пока не припечёт по-настоящему, пальцем не пошевелю.

Но на сей раз судьба была милосердна к моей репутации, и уже несколько секунд спустя Малдо получил в своё распоряжение превосходную, судя по аромату, ещё горячую пиццу-кальцоне[8], которую я стащил сам не знаю, откуда. Но представлял себе при этом очень маленький, явно семейный итальянский ресторан. Всего на четыре столика.

Наградой мне стало изумление нового приятеля. Вернее, целых два изумления. Первое, когда я у него на глазах добыл из-под одеяла горячую еду, а второе — когда Малдо попробовал пиццу, и убедился, что она, как минимум, съедобна.

— Это откуда вообще взялось? — наконец спросил он.

— Из другого Мира, — честно сказал я. — Опытные люди утверждают, что еда из иного Мира — лучшая диета для всякого колдуна, так что ешь спокойно.

— Спокойно? Я? Еду из другого Мира?! Боюсь, ты несколько переоцениваешь крепость моего духа.

Но пиццу доел как миленький. И попросил добавки.

Сказал:

— Я дурак. Давным-давно надо было с тобой познакомиться. Чего я ждал?

И, к моему бесконечному изумлению, уснул прежде, чем я успел что-то ответить. Надо же, как устал человек.

А я сидел на пороге хижины, практически уткнувшись носом в декоративное облако, курил, болтал ногами над бездной и думал… Впрочем, нет, вру. Не думал я тогда ни о чём. Целый час или даже чуть больше. Иногда это такое счастье — молчать всем своим существом.

— Строить дома — один из самых простых способов изменить Мир, — вдруг сказал Малдо Йоз.

После чего громко зевнул, потянулся, сел, поправил сбившуюся набок шляпу и принялся набивать трубку.

Молча.

Но у меня долго не помолчишь. От моего вопросительного взгляда даже на Джуффине тюрбан начинает дымиться, и он продолжает прерванный монолог на целую секунду раньше, чем намеревался. О других и говорить нечего. Вот и Малдо Йоз заговорил, так и не разобравшись с трубкой.

— Конечно, архитектура изменяет Мир не целиком, только некоторые его фрагменты, это я хорошо понимаю. Но ладно, согласен. Пусть так. В юности я любил фразу: «Всё или ничего!» Думал, она — мой девиз. Но девиз девизом, а как показала практика, «ничего» — это слишком скучно. Поэтому пусть хоть что-то вершится по моей воле — для начала. А там глядишь, придумаю что-нибудь ещё.

— Отличные планы, — откликнулся я. — Но почему Мир непременно надо изменять?

— Да потому что он сам постоянно меняется. Вопрос только в том, будет это происходить при моём участии, или без меня. Последний вариант не годится. Должен же быть во мне какой-то высший смысл?

— Разумно, — согласился я.

Потому что с моей точки зрения, это, и правда, один из самых разумных аргументов, какие только можно придумать.

Перед тем как навсегда покинуть свой лучший в Мире дом на дереве, я сунул в карман карточную колоду. Сувениров я не люблю, а это всё-таки условно полезная вещь. Пусть остаётся на память о почти сбывшемся счастливом детстве продолжительностью чуть больше полутора часов. Мне как раз хватило.

Я вообще не очень жадный. В том числе, до впечатлений. Посмотрел, как моё дерево с хижиной, облаками и звёздами превращается в толстую каменную рыбу с широко распахнутым входом-ртом и роскошным садом на крыше-спине, поблагодарил едва живых от усталости строителей и отправился домой.