Двойник Декстера - Джеффри Линдсей

Поэтому, приехав домой, я торопливо проглотил ос­татки цыпленка по-карибски, пока Рита возилась с бу­магами на кухонном столе, и запихнул в машину Коди в синей скаутской форме, которую он надевал каждую не­делю с плохо скрываемой ненавистью. Он считал форму, включающую шорты, не просто ужасной модой, но еще и унижением для каждого, кто вынужден ее надевать. Однако я внушал Коди, что, побыв скаутом, он научится вписываться в коллектив. Я попытался разъяснить, что эта часть подготовки важна точно так же, как и умение избавляться от остатков тел, и мальчишка целый год по­виновался, ни разу не выказав открытого сопротивле­ния.

Мы приехали в начальную школу за несколько минут до начала собрания и молча сидели в машине. Коди пред­почитал дожидаться здесь вместе со мной — видимо, Впи­сываться в Коллектив ему оставалось по-прежнему непри­ятно и слишком сложно. Именно поэтому по вечерам мы частенько сидели вдвоем и ничего не делали, не считая скупого обмена словами. Коди всегда говорил мало, но к его двух-трехсложным высказываниям стоило прислуши­ваться. Несмотря на мою великую нелюбовь к клише, я вынужденно признавал — мы Привязались Друг к Другу. Сегодня, впрочем, я чересчур отвлекся, выискивая среди теней нечто зловещее, и не заметил бы ничего, даже если бы Коди процитировал «Камасутру» целиком.

К счастью, он был не в настроении разговаривать и пристально рассматривал других детей, которые вылеза­ли из машин и входили в школу в сопровождении роди­телей или одни. Разумеется, я тоже внимательно их изу­чал.

—   Стив Байндер, — вдруг сказал Коди, и я рефлектор­но подпрыгнул. Он взглянул на меня с легким удивлением и кивком указал на рослого мальчика со сросшимися бро­вями, который прошел мимо нас.

Я повернулся к Коди и пожал плечами; он тоже.

—Дерется, — заметил он.

—Он тебя обижает? — спросил я, и Коди снова пожал плечами. Прежде чем он успел ответить словами, я ощутил на шее странный легкий холодок, и незримая масса в глу­бине моей души неловко перевалилась с места на место. Я обернулся и осмотрелся. Несколько машин въехали на парковку, направляясь на близлежащие свободные места. Я не видел в них ничего зловещего или необычного, что заставило бы пробудиться Пассажира. Просто короткая вереница мини-вэнов и потрепанный «кадиллак» как ми­нимум пятнадцатилетней давности.

На короткое мгновение я задумался, нет ли в одной из этих машин Свидетеля, Тени, опасности, подбирающейся все ближе, так как из Подвала, достигнув сознательной части мозга, пронесся легкий электрический импульс. Невозможно... Но я продолжал внимательно рассматри­вать каждую машину. По большей части это были обычные автомобили жителей пригорода, точно такие же, какие мы видели здесь каждую неделю. Отличался только «кадил­лак»; он остановился, и оттуда вылез коренастый мужчи­на в сопровождении маленького толстого мальчика. Со­вершенно нормальная картина, именно то, что и ожидаешь увидеть. Я не усмотрел в обоих ничего странного или уг­рожающего, совершенно ничего. Они вошли в школу, ни в кого не швырнув гранату по пути. Я проводил их взгля­дом, но коренастый не смотрел на меня. Он вообще ниче­го не делал, только ободрительно держал руку на плече мальчика, направляя его внутрь.

Не он. Все именно так, как выглядит. Мужчина ведет сына на собрание скаутов. Глупо думать, будто Тень каким-то образом пронюхала о моих планах на вечер и быстрень­ко раздобыла мальчишку, чтобы подобраться ко мне по­ближе. Я сделал глубокий вдох и попытался отключить дурацкие мысли. Сегодня ничего такого не произойдет, что бы это ни было. Только не сегодня.

Я решительно свернул маленький, но назойливый сиг­нальный флажок, который трепетал перед моим лицом, повернулся к Коди и увидел: он неотрывно смотрит на меня.

—Что? — спросил он.

—Ничего, — ответил я. И почти наверняка не ошибся. Ничего, кроме секундного подергивания стрелки на рада­ре — вполне возможно, я почувствовал чей-то гнев, отто­го что любимое место на парковке оказалось занято.

Но Коди так не думал; он повернулся и осмотрел пар­ковку, точь-в-точь как я.

—Тут что-то, — уверенно заявил он.

Я с интересом взглянул на него и спросил:

—Темный Парень?

Так звали его собственного маленького Темного Пас­сажира, поселившегося в Коди благодаря психотравмам, которые регулярно причинял ему биологический отец, ныне сидящий за решеткой. Если Коди и Темный Парень одновременно услышали сигнал тревоги, на это стоило обратить внимание.

Но Коди просто пожал плечами.

—  Не знаю, — сказал он, отражая мои собственные ощущения. Мы оба обвели взглядом парковку — наши головы поворачивались почти синхронно, — но не заме­тили ничего необычного. А потом лидер отряда, энергич­ный здоровяк по имени Фрэнк, высунул голову в дверь и заорал, что пора начинать, поэтому мы с Коди вылезли из машины и устремились внутрь вместе с другими опоздав­шими. Я напоследок посмотрел через плечо, почти с от­цовской гордостью заметив, что Коди сделал то же самое. Никто из нас не увидел ничего страшнее нескольких маль­чишек в синих форменных шортах. Я стряхнул тревогу, и мы пошли на собрание.

Оно проходило, как всегда, без особых событий и даже слегка нудно. Привычное течение жизни нарушило лишь знакомство с новым помощником лидера, коренастым здоровяком, которого я видел на парковке. Его звали Дуг Кроули. Лет тридцати пяти, скучный, вежливый и очень серьезный. Я внимательно наблюдал за ним, по-прежнему слегка нервничая после ложной тревоги, но не заметил в Кроули ничего хотя бы отдаленно интересного, не говоря уж об угрожающем. Маленький толстяк, которого он при­вел с собой, десятилетний доминиканский парнишка по имени Фидель, не был его сыном. Кроули участвовал в программе «Старший брат» и вызвался помогать Фрэнку, Лидер поприветствовал его, поблагодарил и заговорил о предстоящей поездке в Иверглейдс. Двое мальчиков, ра­ботавших над соответствующим проектом, сделали доклад о тамошней экологии, а Фрэнк рассказал о противопо­жарной безопасности в походе. Коди высидел утомитель­ное мероприятие с мрачным терпением и даже не ринул­ся к двери, когда оно закончилось. Мы поехали в наш недостаточно просторный дом, где еду на кухонном столе сменили Ритины бумаги, и по пути не заметили ничего более агрессивного, чем ярко-желтый «хаммер» с вклю­ченной на полную мощность звуковой системой.

Следующий день на работе тянулся бесконечно. Я ждал атаки с любой мыслимой стороны, но ничего так и неслу­чилось. И второй день оказался точно таким же, и третий тоже. Ничего не происходило: зловещий незнакомец не маячил в окне, и вокруг не стояли опасные капканы. Ни смертельно ядовитой гадюки в ящике стола, ни ассегая[16], летящего мне в горло из окна проезжающей мимо маши­ны. Даже Дебора, любительница отвешивать адски болез­ненные тумаки, и та угомонилась. Я видел ее и даже раз­говаривал, конечно. Рука у сестры по-прежнему покоилась в гипсе, и я ожидал, что Дебора будет часто обращаться за помощью — но нет. Дуарте, видимо, всегда находился на подхвате, и Деб вполне довольствовалась ничтожной дозой Декстера.

Жизнь словно вернулась в накатанную колею Обыден­ного и Однообразного, час томительно тянулся за часом без каких бы то ни было опасностей, без изменений в при­вычном распорядке вещей, без всяких новшеств на рабо­те и дома. Я знал, беда приближается, но день проходил за днем, а она не случалась, и казалось все менее вероятным, что однажды она придет. Конечно, это очень глупо, зато весьма по-человечески, да будет мне позволено так выра­зиться. Никто не в силах круглосуточно, без конца оста­ваться на стреме. Даже неустанно бдящий Темный Скаут Декстер. Особенно когда привычная поддельная реаль­ность столь соблазнительна.

Поэтому я расслабился, хотя и не совсем. Нормальная жизнь... Она так приятна именно потому, что скучна и зачастую нелепа. Она постепенно убаюкивает, заставляя дремать на ходу. Она вынуждает сосредотачиваться на глу­пых, незначительных мелочах — например, закончилась зубная паста или порвался шнурок, — как на чем-то неве­роятно важном, а тем временем исполненные подлинно­го смысла вещи, на которые мы не обращаем внимания, вострят клыки и заходят со спины. Переживая краткие моменты истинного просветления, иногда выпадающие в жизни, мы понимаем, что поддались гипнозу бессмыслен­ных пустяков, и порой даже желаем чего-нибудь волную­щего и необыкновенного, дабы сосредоточиться и выбро­сить из головы дурацкие мелочи. Так как постоянно со­хранять бдительность невозможно даже для меня. Чем дольше беда не случается, тем менее вероятной кажется, и в конце концов я действительно начал мечтать, чтобы она поскорее пришла и ожидание закончилось.