Побег из Невериона. Возвращение в Неверион - Дилэни Сэмюэл Р.

Ферон встал – поясница и бедра у него затекли.

«Спасибо. – Он не знал, что еще сказать. – Есть хочешь? Я что-нибудь приготовлю…»

«Нет, я уже поел. Сготовь себе, если хочешь».

Ферон видел, что отец слегка пьян.

«Ну так как, сгодится тебе?»

«Да. Спасибо большое».

«Ну и работай себе. Я так и подумал – авось сгодится».

«Я прервусь ненадолго, – сказал Ферон и спросил, чувствуя, что это будет уместно: – Ты как, нашел себе женщину?»

Отец притворился, что не расслышал.

Оба сели за стол.

Несколько мотков распустилось. Отец подносил их к свету, чтобы лучше рассмотреть.

«Нет, – сказал он наконец. – Расхотелось. Вот пряжу тебе купил вместо этого».

Не такого извинения ждал Ферон. Он хотел, чтобы отец утешился с женщиной и сказал: «Ты прости, Ферон, я был неправ. Ты мой сын и будешь им несмотря ни на что. Ты думаешь так, я иначе, но это ничего не меняет. Прощаешь меня?» За работой он не раз представлял себе эти слова, но теперь понял, что отец никогда так не скажет – не таков человек. А он слишком устал, чтобы этого требовать, да и не так уж хочет это услышать.

«Что с тобой такое?» – Отец опустил руку с мотком на стол.

Ферон потер влажные глаза двумя пальцами, сильно загрубевшими от дубильных работ.

«Ничего».

«Вон луна взошла, лезь на крышу. Нечего масло жечь».

«Да… Ладно. Спасибо тебе за пряжу. – Ферон прихватил один моток, не зная точно, какого он цвета.

Отец пробурчал что-то.

Ферон поднял кросны, челноки качнулись и щелкнули.

«Ты здоров ли?»

Отец кивнул. «Ты долго-то не засиживайся».

«Не буду».

Отец задул одну за другой две лампы – теперь горела только одна, на полу.

…Лежа в темноте семь лет спустя, Ферон вспоминал не смерть отца три года назад, а тот вечер. Вспоминал, как сидел на крыше и ткал, перебирая пряжу, обесцвеченную луной.

7. Женщина с северо-востока пишет мне:

«Больше всего в отношении СПИДа меня злит то, что мы, женщины, снова по доброте сердечной помогаем мужчинам. Где они были, когда мы боролись против того, что творила с женщинами система здравоохранения? Я злюсь, что снова приходится записываться в помощницы, особенно в такой ситуации, когда правые кричат “Бог ненавидит геев”, а меня ужасает и сама болезнь, и гомофобный капитал, который на ней наживают.

Прежде всего мы должны прояснить, что ханжи, рассматривающие СПИД как кару для грешников (или попросту полагающие, что геев не жалко), – это те же ханжи, которые боятся женщин, ненавидят их и хотят, чтобы мы знали свое место и даже пикнуть не смели. Это та же идеология, из-за которой большинство людей обоих полов и разной сексуальной ориентации терпят правительство, тратящее все больше миллиардов на военные игрушки и позволяющее кому-то наживаться на этом… Боюсь, что эту связь, как всегда, только радикалы улавливают…

Эпидемия ужасна сама по себе, но еще хуже то, что столько американцев видят в ней божественное подтверждение системы своих омерзительных ценностей и фантазий. НЕНАВИЖУ, когда СПИД используют против секса вообще – даже больше, чем когда его используют против однополого секса. Негодовать из-за того, как другие люди получают свои сексуальные удовольствия, – это самый причудливый вывих во всей человеческой природе. Глупо же, особенно если не знаешь об этом ничего, кроме мифов. (Слышу уже обычные возгласы: “А как же насилие?”) Ни изнасилования, ни убийства я, само собой, не оправдываю!

Человеческая биология такова, что мы не только получаем удовольствие, удовлетворяя свое сексуальное возбуждение, но еще и страдаем, когда такого удовольствия недостаточно. По мне, всё это очень просто и к морали никакого отношения не имеет».

7.1. Совещания в палате Высокого Совета, совещания в нескольких низших палатах.

Совещания в тронном зале. «Она топнет ножкой, – заявил кто-то в одной из палат, – но барон Кродар сделает все по-своему». Ножка, однако, не топнула, и совещание с малюткой-императрицей Инельго длилось всего лишь треть времени, предсказываемого самыми сангвиническими придворными. Позже, впрочем, императрица вызвала свою престарелую визириню для приватного совещания. Издавались указы, рассылались гонцы. Наконец один из гонцов вернулся, и одним погожим утром в месяц хорька императорские глашатаи возгласили на всех углах (они начали еще на рассвете и продолжали весь день, так что к вечеру об этом – как от них, так и из других уст – услышал весь город):

«Ее императорское величество малютка-императрица Инельго, милостивая и добросердечная владычица наша, разослала гонцов во все концы нашей империи, дабы человек, известный как Горжик Освободитель, прибыл в столицу и занял пост министра при Высоком Дворе, где он совместно с императрицей и другими ее министрами приложил бы свои дарования на благо всех сословий, высоких и низких, рабов и свободных людей.

Сей человек дал согласие.

В честь этого радостного события в Колхари будет объявлена карнавальная неделя; каждый из пяти дней все наемные работники будут трудиться не дольше шести часов, а весь шестой день посвятят отдыху и гуляньям. Так отпразднуют столица и вся страна прибытие Освободителя к Высокому Орлиному Двору!»

7.1.1. Это отвлечет их от чумного мора, сказал министр.

7.2. Несколько лет она разъезжала по всей стране и рассказывала истории – то в знатных усадьбах, то на городских рынках, то случайным путникам у вечернего костра. Платили ей за это по-разному: едой, ночлегом, деньгами, а порой она довольствовалась тем, что старик или молодая девушка радовались, печалились и дивились ее рассказам. Из усадеб и с рынков ее направляли в другие усадьбы и города, давая рекомендации на словах или на письме – так оно и шло.

Редкое общество не обижает своих артистов, и Неверион не был исключением. Норема вынесла свою долю обид, но не ожесточилась и скопила немного денег, на которые сняла себе в Колхари комнату, чтобы отдохнуть и поразмыслить. Подруга, нашедшаяся после долгих поисков, покинула ее снова – возможно, и навсегда. Но всего через три дня, прохаживаясь по Старому Рынку, Норема обрела другую подругу, давно потерянную, как она думала – богатую купчиху из Саллезе, у которой когда-то служила секретаршей.

Купчиха ее приветила и уже несколько раз помогала деньгами; жизнь, будь то к добру или к худу, снова складывалась неплохо вопреки ожиданиям.

А вот сосед ее, с которым она пару раз говорила и нашла его человеком приятным, тяжело заболел и слег. Норема носила воду из колодца и себе, и ему, обмывала его, кормила.

Когда вечер обивал окно яркой медью и небо темнело, Норема сидела на скамейке у глинобитной стены и думала…

7.3. Цитомегаловирус, африканская чума свиней, Т-лимфотропный вирус, модель гепатита Б, ретровирусы, лимфаденопатия-ассоциированный вирус, теория множественных факторов, амилнитрит, двойной вирус, генетическая предрасположенность, теория двух частей населения – ну и правительственный заговор, разумеется; только сегодня я узнал, что большинству заболевших где-то под сорок, а не двадцать с лишним, как я думал раньше – по возрасту они куда ближе ко мне, чем к моим более сексуально активным знакомым. На данный момент (март 1984), у нас 19 больных моложе 20, 831 между 20 и 30, 1762 между 30 и 40, 813 между 40 и 50, 330 старше 49 и еще 19, чей возраст не удалось определить.

158 из этого числа – женщины; а поскольку женщин со СПИДом усиленно маргинализируют как социально (большинство из них внутривенно колют наркотики и/или являются сексуальными партнерами мужчин, которые это делают), так и статистически, можно поставить доллары против пончиков, что именно они окажутся в самом низу этой маргинальной шкалы. Может, мне следовало для пущего эффекта сделать Топлина, Ферона и барона Ванара женщинами?