Лучший друг - Ян Жнівень

«Г» класса, – все относилось к одному строгому и лаконичному стилю. Строгие и плоские крыши, белые монолитные балконы, кирпичная текстура при желании, ранее фигурные, но теперь сухие кусты и маленькие окна – основа северной части района. Большие окна были только в университетах и школах, что помогало учащимся расслабиться на переменке, не сидя за сальной лавкой в грязной столовой, а уместившись в кресло с подогревом и чашечкой какао, которое они могли налить себе в автомате. Так, ученик какого-нибудь «10П-д» мог спокойно созерцать с десятого этажа своей школы, соединенной с университетом, весь город, укутавшись в мамин свитер холодной зимой и потягивая горячий напиток в просторном помещении с огромными, в пару метров диаметром, окнами.

Всю эту счастливую и захватывающую картину вживую видел Егор, смотря в огромные окна бывшего университета AG-I, в котором, вероятно, могло выучиться новое поколение инженеров-генетиков. Вся эта картина смогла слегка отвлечь его возбужденный мозг, никак не находивший силы выкинуть из головы ужасные эпизоды с волком-мутантом. В памяти постоянно всплывал момент с истекающим кровью Аерхоном, желудок которого надрывался и низвергал литры сока с кровью наружу. И мысль о том, что Аерхон был слишком человечен для бездушного животного, посещала его все чаще и чаще, заставляя Егора чувствовать себя убийцей.

С другой стороны, в нем конфликтовала другая личность – личность человека из пригорода, пустынного скитальца и вечно одинокого ковбоя. Здравый смысл подсказывал ему, что Аерхон сам виноват в своей смерти, а также он убеждал себя, что если бы они его не убили, то погибли бы сами, либо оставили бы его мучиться до конца жизни. Их поступок он расценил как благородный, но при этом он все не мог найти себе места, вновь и вновь убеждаясь, что можно было все сделать иначе.

Слабость и головная боль накатила на них с Машей, но старший брат, подгонявший из-за поезда, ускорял нерасторопных спутников, не давая времени на передышку и снова превращаясь в того безумца, которого они видели изначально. Он охладел и посуровел. Его взгляд более не источал нежности, нервные и импульсивные движения возобновились, а каждый шорох он умерщвлял метким выстрелом Заина, даже если то был лишь шелест листьев.

Стараясь запить пивом все ранее случившееся и не обращать внимания на параноидального брата, Егор следовал за ним, пробираясь сквозь заросли, растянувшиеся вдоль покрытого почвой рыхлого города, над которым наконец взошел тусклый диск солнца, скрытый ядерно-оранжевым вихрем. Карабкаясь сквозь затопленные переходы, подземные арки и через пробитые насквозь таранами дома, они все ближе пробирались к заветной окраине.

Наконец, за кроной искусственного дерева, расположенного на центральном перекрестке района, показался виновник торжества – торговый центр «Корона». Это было огромное здание, этажей сорок в высоту и две сотни метров в ширину, ознаменовавшее собой две трети пути. Двадцать лет назад это был один из основных гипермаркетов страны, в который порой съезжались люди из других городов, чтобы купить какую-нибудь диковинку, импортные товары или просто обеспечить себя техникой.

Огромная площадь перед торговым центром была забита давно забытыми закусочными, мини-парками, столовыми, сувенирными магазинами и прочими развлечениями. Но основное внимание приковывали как раз иные объекты этой площади – трупы.

Тела десятков несчастных лежали в бедной одежде, в спешке скинутые в небольшие кучки. Некоторые из них были, словно мешки с картофелем, сброшены в железные телеги. Своеобразные катафалки составляли основу пейзажа «Короны». Егор покачнулся на слабых ногах, с трудом сдерживая рвотные позывы, которые все еще напрашивались после боя с мутантом, – такое количество мертвецов он за раз не видел никогда. Маша, в отличие от него, дала организму волю и тихо выплеснула все содержимое желудка, которое и так было немногочисленно, за ржавой телегой из-под сахарной ваты.

– Думаю, до поезда нам лучше не есть, – подвел итог Лёша. – Все равно вы все расплещете, дырявые ваши рты.

Позеленевший Егор взял старшего брата ослабшей рукой и сказал:

– Тебе пора заканчивать с таким пренебрежительным отношением к нам, братец. Не выпендривайся и молча шагай вперед.

Лёша своим странным жестом помассировал перегородку и начал, как орел, чуть присев, оглядываться по сторонам. Егор, и без того пребывая в одном из самых, по его мнению, отчаянных из всех отчаянных положений, от этих странных движений начал терять надежду на то, что они выберутся из этой колыбели мертвецов. Несмотря на такой безучастный вид с насмешкой на лице, Лёша тоже был озадачен не меньше своих спутников. Пока они пытались придумать, как не стать таким же печальным элементом экстерьера «Короны», как мертвые тела несчастных, и понять, что привело к столь удручающим последствиям, Лёша опомнился и пошел дальше.

V

Гигантизм бывшей столицы легко мог спугнуть самого крепкого и мужественного жителя «Новой Республики». Строений подобного размера в «золотой ветке» были единицы, и они зачастую оказывались лишь грустным куском плавленого титана или бетона, нежели ее функциональной единицей. Под натиском «Короны» даже у Лёши свело скулы. Он шел в ее тени и чуть пригибал голову, словно стараясь уменьшить мнимое давление гипермаркета.

Они медленно пробирались в тени пожухлых деревьев и обходили стороной поле трупов. Лёша нервно смотрел на часы, каждую минуту отсчитывая время до поезда. Они прошли чуть больше половины пути, а в запасе у них оставалось всего два часа до отправки.

Вдруг то, чего они так боялись, наконец послышалось за одним из поворотов торгового центра, одновременно успокоив их сомнения и испугав своим присутствием – истошный крик мужчины, молившего о пощаде, видимо, виновников гор трупов вокруг. Заранее готовый к такому повороту, Лёша, которому хватило смелости предположить, откуда на площади было такое количество тел, потянулся к пистолету. Изредка были слышны выкрики какого-то молодого парня и смех стоящих неподалеку мужчин. Вытащив длинный, тяжелый Заин, Лёша оглянулся и увидел брата, на лице которого смешались усталость, страх и отчаяние. По нему можно было легко понять, что после боя с Аерхоном ему будет хватать адреналина на пару так лет вперед, но старший брат был неумолим.

Это время, пока они были в поисках опасности, и Машу, и Егора одновременно посетила страшная мысль, которая была у всех и принять которую не хотелось ни в какую. То ли их глупость и опрометчивость действий, то ли просто само естество человека словно воспрещали довольствоваться принятым накануне решением – путешествие не приносило позитива, на который те хоть и не особо рассчитывали, но были уверенны в его минимальном наличии. То, куда они отправлялись, было, несомненно, важным элементом их жизни, а для