Испытание - Жоэль Шарбонно

Чем ближе мы с Томасом подходим к зеленому островку, тем острее я чувствую опасность. Короткое расстояние между холмом и зеленью, рядом с которой может находиться источник воды, начинает казаться мне не только совпадением. То, что эта часть страны официально не подвергалась возрождению, еще не значит, что здесь не ступала нога правительства Соединенного Содружества. Д-р Барнс и другие Испытатели хотят проверить, как мы мыслим, как обозначаем проблемы и как их решаем. Экзамен состоит из небольших проверок. Преграды у нас на пути вряд ли случайны.

Приближаясь к островку зелени, я прихожу к выводу, что этот оазис – еще один тест. Идеальный овал травы, сверкание чистого, незараженного пруда посередине. Два дерева с пышной листвой по краям. Весь оазис имеет всего 20 футов в длину и вдвое меньше в ширину. Я больше не сомневаюсь, что этот маленький рай создан людьми.

При виде воды Томас ускоряет шаг, но, заметив, что я отстала, останавливается:

– Что-то не так, Сия?

Я делюсь своими подозрениями, и он озабоченно морщит лоб, с тоской смотрит на пруд и говорит:

– Они знают, что нам нужна вода, вот и устроили кое-где источники, чтобы мы не умерли от жажды. Иначе никто не сдал бы проклятый экзамен! Разве в этом их цель?

Томас говорит дело. С другой стороны, он не слышал бесстрастного рассуждения д-ра Барнса о гибели Райм. Не видел, как погиб Малахия. Если бы я этого не слышала и не видела, то тоже поверила бы, что этот уголок – подарок Испытателей. Но для меня это ловушка.

– Давай обойдем его по периметру и хорошенько разглядим.

Томас готов спорить, я вижу это по его стиснутым челюстям. Так же он реагировал на уроках на ошибку учителя или ученика. Не вступая в спор, я подхожу к колеблемой ветром изумрудной траве, не ступая на нее. На краю пруда растут благоухающие цветы, высокие прямые деревья манят живительной тенью. Так и тянет растянуться под ними, чтобы отдохнуть после утомительного пути. В краю, где взор оскорблен нескончаемым уродством, стоит ли удивляться, что я отказываюсь поверить в клочок рая посреди ада?

– По-моему, все в порядке, – доносится с другого края оазиса голос Томаса.

– Подожди еще немного. Пожалуйста! – кричу я и отворачиваюсь, надеясь, что это прекратит наш спор. Чутье подсказывает мне, что надо уносить отсюда ноги, но я должна убедить Томаса. Он всегда был так добр с другими людьми, особенно с теми, у кого на душе скребут кошки. Неудивительно, что он ждет помощи от правительства, которое нас сюда забросило. Перед нами единственный источник воды после вчерашней отравленной реки, поэтому я не виню его за готовность поддаться соблазну. Если бы только поблизости нашелся другой источник! Неподалеку есть еще один холм. Вдруг, забравшись на него, я обнаружу искомое?

– Я сейчас вернусь. Оставайся здесь.

Я бегу на холм. Ноги устали, но я спешу. Меньше чем за пять минут я взбираюсь на холм. Я запыхалась, но то, что я вижу, заставляет меня весело смеяться. Неподалеку, ярдах в ста, наверное, течет речушка. Вода в ней не блестит, окружающая ее растительность совсем не пышная, но то, как она вьется, свидетельствует о том, что ее создала сама природа. Вода! Зараженная? Не исключено, но на этот случай у меня есть набор обеззараживающих химикатов. Впервые за сегодняшний день я испытываю облегчение.

И тут мир взрывается.

Глава 12

Неожиданность и взрывная волна валят меня с ног. Я падаю и качусь вниз, потом вскакиваю и пытаюсь понять, что произошло. В ушах звон, на месте оазиса – дыра. Томас лежит неподвижно на растрескавшейся земле.

Давясь рыданиями, я несусь вниз, к Томасу, лежащему на спине с закрытыми глазами. Я боюсь худшего. Боюсь, что мне опять придется держать за руку земляка, покидающего этот мир, оставляющего меня в одиночестве. Потом я вижу, как вздымается и опадает его грудь, и облегченно перевожу дух. Он жив! Ловушка сработала, но он не дошел до центра капкана, когда тот захлопнулся. Иначе его не стало бы, как не стало деревьев, цветов, воды. Представив себе мир без его теплого присутствия, я в ужасе валюсь на колени.

Он без сознания, это нехорошо. Сидя на земле рядом с ним, я щупаю его затылок. Если там шишка, то возможно сотрясение мозга, а то и что похуже. Но я ничего не нахожу. Потом вижу лужицу крови под его правым бедром и сук в дюйм толщиной, торчащий из тела.

Я стараюсь унять слезы. Они Томасу не помогут. Что же делать? Доктор Флинт учил, что человека с травмой головы нельзя трогать, но у меня нет выбора, необходимо остановить кровотечение. Я осторожно переворачиваю Томаса на бок. Рана рваная и глубокая. От взрыва и падения на землю сук пробил насквозь верхнюю часть ягодицы.

Я набираю в легкие воздуха, хватаюсь за сук и тяну. Его острые края раздирают рану, Томас начинает стонать и морщиться, но я, стиснув зубы, шевелю деревяшку в ране, чтобы вырвать из тела. Кровь хлещет рекой, зато я вытащила пробивший ягодицу сучок. Оторвав кусок от своей простыни, я зажимаю им рану и, удерживая одной рукой, другой нашариваю аптечку. Сейчас нужна дезинфицирующая мазь, потом игла и нить, только надо набраться мужества, чтобы пустить их в ход. Я начинаю переворачивать Томаса на живот, и он опять издает стон.

Его серые глаза распахиваются:

– Что случилось?

Слыша его голос, видя, что он жив, я улыбаюсь сквозь слезы.

– Оазис взорвался, – объясняю я, вытирая грязной рукой слезы. – Тебя проткнуло веткой. Я ее вытащила, но кровь еще идет. Ты не волнуйся, – я изображаю уверенность, которой вовсе не испытываю, – я тебя быстро заштопаю. Вот только…

Он щурит глаза:

– Только что?

Я краснею и через силу говорю:

– Для этого тебе придется снять штаны.

Он задорно и даже игриво улыбается, но улыбка сменяется гримасой боли, когда он расстегивает и спускает брюки. Рана все еще кровоточит, но с тем, что было раньше, не сравнить. Диаметр дыры в ягодице больше дюйма и, судя по крови на сучке, он проник внутрь дюйма на три. Ткань вокруг раны сильно повреждена, представляю, какую боль все это должно причинять! Главное, я понятия не имею, как мне действовать. Доктор Флинт годами лечил моим братьям ссадины и порезы, но в сравнении с раной Томаса это сущая ерунда. Там достаточно было наложить швы, но что делать с такой зияющей дырой?

Главное – не медлить!

Я достаю из рюкзака несколько болеутоляющих таблеток и заставляю Томаса их проглотить. Потом, как могу, промываю рану водой. Без крови и грязи она выглядит еще хуже. Мое опасение оправдывается: зашить эту рану мне не под силу. Остается единственный выход, хотя сама мысль об этом вызывает у меня панический ужас. Кровотечение продолжается. Если его быстро не остановить, Томас не сможет продолжить путь. Он не сдаст экзамен, я тоже – не смогу его бросить, зная, что, оставшись один, он, скорее всего, умрет.