Испытание - Жоэль Шарбонно

Он ухмыляется:

– Аптечка – один из твоих трех предметов со склада? – Я киваю, и он расплывается в улыбке. – Я сам чуть не прихватил аптечку, но вовремя подумал, что ты тоже так поступишь. Зачем нам брать одно и то же? Мы же договорились о встрече.

Он сильно рисковал, ведь мы вполне могли разминуться. На счастье, этого не случилось. Оттого что он, бродя по складу, помнил, что мы – команда, я чувствую прилив счастья, труднообъяснимый при данных обстоятельствах.

За яблоками и бубликами с корицей – вкладом Томаса в перекус – мы сличаем содержимое наших рюкзаков. Я демонстрирую воду и химикаты для ее очистки: об этом моем выборе он тоже догадался, а вот о третьем – нет. Решил, что я выберу компас – предмет, без которого ни один кандидат не сможет обойтись в пути. Поэтому его брови взлетают на лоб от удивления, когда я достаю из бокового кармана рюкзака револьвер и признаюсь, что уже пускала его в ход.

– Так это была ты?

Мне опять становится стыдно за свои действия, и я опускаю глаза, чтобы не видеть осуждения в его глазах. Но он приподнимает мне подбородок и заставляет смотреть на него. Оказывается, он все хорошо понимает, переживает за меня, гордится мной.

– Ты все сделала правильно. Чтобы защищаться, нужна отвага, и я рад, что она у тебя нашлась. Не представляю, что бы я делал, если бы с тобой что-то случилось. – От его ласковой улыбки у меня в животе оживает стая мотыльков. – Хочешь взглянуть, что отобрал я?

Набор инструментов, в который входят спички. Атлас конца XXI века с подробными картами всех пятидесяти штатов США, в том числе тех мест, по которым нам предстоит путешествовать. Наконец, большой, устрашающего вида нож в кожаном чехле. Не припомню, чтобы я видела такой нож, если это можно так назвать, в оружейной секции – наверное, проглядела. Его длинную рукоятку можно сжимать двумя руками, клинок имеет целых два фута в длину и зазубрины у основания, он такой острый, что к нему страшно прикоснуться.

– Я подумал, что эта штуковина пригодится нам, если придется прорубаться сквозь заросли.

Он вкладывает свой меч в ножны и крепит их у себя на поясе. Он очень хорошо, даже опасно вооружен.

Я собираю свой рюкзак и показываю Томасу вещи из дому: приемник-передатчик своего брата и складной карманный нож. Понимая, что мы оснащены для выживания лучше большинства кандидатов, я готова снова углубиться в разрушенный город, через который лежит наш путь на запад. Томас считает, что мы должны немного продвинуться в ту сторону, а потом повернуть на юг. Меня это удивляет.

– Разве мы не пойдем к забору?

– Зачем?

– Чтобы встретиться с остальными. Ты же сказал Зандри и другим про встречу у забора?

Томас останавливается:

– Я сказал одной тебе.

– Но… – Мне хочется спросить почему, но вспоминаю про арбалетчика, кукурузные лепешки Райм, подножку Романа Малахии, когда мы впервые пришли в столовую. И, конечно, следующую выходку Романа. Все дело в доверии. Мне Томас доверяет, и его доброта ко мне, которую я наблюдаю с самого детства, убеждает меня, что я тоже не напрасно ему доверилась. Тем не менее я не удерживаюсь от вопроса:

– Что, если по пути мы набредем на Зандри или на остальных?

Предоставим им выкручиваться самостоятельно или позволим присоединиться к нам? Как можно уйти от людей, которых мы называем своими друзьями?

Я вижу, что Томасу нелегко ответить на мой вопрос. Он долго молчит, уверенно шагая на запад.

– Нам сказали, что нас будут оценивать по тому, какой выбор мы предпочтем, – говорит он наконец. – Наверное, это как раз такой случай.

Мы преодолеваем еще несколько миль почти молча. Пейзаж на горизонте делается все менее загроможденным. История учит, что за городом тянулись мелкие городки, что сотни тысяч людей жили и работали поблизости от Чикаго, пользуясь выгодным соседством. Признаков этого почти не осталось. Те, кто разрушил город, погубили и населенные пункты вокруг него. Во всяком случае, от тех, которые мы минуем, мало что осталось, только груды железа, развалины стен, кучи битого стекла, потрескавшаяся земля – свидетельства взаимной беспощадности людей.

Солнце прячется. В сгущающихся сумерках мы видим заросший дикой растительностью домишко. Неужели он устоял в войне, или его построил кто-то из тех, кому удалось спастись? Домишко как будто цел. Мы переглядываемся и молча решаем идти к нему. Можно было бы двигаться дальше, но найдем ли мы другое убежище? От мысли о ночевке под открытым небом, когда вокруг рыщут кандидаты Испытания и дикие звери, вынюхивающие добычу, мне становится жутко.

До домика мы добираемся потные и обессилевшие. В небе гаснут последние лучи отошедшего ко сну светила. Домик маленький, это квадрат со стороной в восемь футов, с цементным полом. Все четыре стены устояли, но крыша частично провалилась, и в дыры можно любоваться туманным небом. Я рада, что погода жаркая, а не дождливая. Обугленный угол внутри дома – признак того, что кто-то – возможно, кандидат прошлогоднего Испытания – разводил здесь костер.

Томас считает, что стены послужат нам достаточным укрытием, если мы тоже захотим развести костер. С костром, конечно, было бы неплохо, но мы оба не желаем рисковать. В беспросветной ночи огонь будет виден за много миль. Мы ужинаем сухофруктами и хлебом. Тем временем опускается ночь, и даже свет луны не позволяет увидеть что-нибудь, кроме контура двери. Дома, в Пяти Озерах, я привыкла к темным ночам, но это какая-то другая чернота. В ней ощущается угроза – так и представляются чудища, которые прятались под моей кроватью, когда я была маленькой. По меньшей мере один из кандидатов не прочь совершить убийство. Рука Томаса находит в темноте мою руку, и я с трудом сдерживаю слезы благодарности: если бы не он, мне бы пришлось трястись в темноте от страха одной.

– Спи, Сия. Я на всякий случай покараулю.

Я держусь из последних сил, чтобы не провалиться в сон. Все тело дрожит от изнеможения, но я знаю, что стоит закрыть глаза – и меня одолеют кошмары. Поэтому лучше поговорить.

– Как ты думаешь, сколько времени у нас уйдет на возвращение в Тозу-Сити?

Я уже установила при помощи своего прибора координаты нашей хижины и сравнила их с координатами капсулы, в которой меня сбросили на развалины Чикаго. За день пути мы преодолели около 18 миль. Страшно подумать о том огромном расстоянии, что лежит между нами и целью похода.

– Недели три-четыре. Чем дальше будем уходить от города, тем легче будет идти. Найдем на чем ехать – значительно ускоримся. Помни одно, Сия: твой отец тоже проходил Испытание и вернулся. Мы тоже сможем.

Его слова помогают мне выбросить из головы тревожные мысли по поводу воды и пропитания, коварства других кандидатов. Представляя себе улыбку отца и чувствуя, как крепко пальцы Томаса сжимают мою руку, я засыпаю.