Убить Бенду - Лев Жаков

– Че такое, я не понял? – пробормотал он, задрожав.

– Отдай оружие, смерд, и не берись, раз не обучен. – Рыцарь ткнул бандита острием в кисть, и Сержик выпустил клинок. Арчибальд схватил Сержика за грудки. – Я сказал «отдай», а не «урони»! Подбери!

Заскулив, парень наклонился, поднял меч и передал рыцарю. Арчибальд принял оружие, обернулся, поискал глазами Юлия, кивнул ему. Юноша побежал, но, приблизившись, замедлил шаг и подходил осторожно, поглядывая на не прекращающих мутузить друг друга лорда и бандита. От сплетенных тел неслись крики, тяжелое дыхание и зубовный скрежет, звуки ударов. Арчибальд отдал меч Канервы оруженосцу:

– К моему седлу, – велел он. Юлий, кивнув, бегом направился к лошадям.

– Аласт, он меч отобрал! – взвыл Сержик, когда рыцарь отошел от него, приблизившись к дерущимся.

Кривой поднял голову и тут же получил кулаком по плеши. Зарычав, он зубами вцепился в горло Канервы. Лорд закричал, схватил Кривого за уши. Бандит замычал.

– Прекратите, господа! – Арчибальд ткнул носком сапога чью-то руку, пригнувшись, сунул клинок между лицами Кривого и Канервы.

Заметив перед глазами обнаженную сталь, драчуны отпрянули друг от друга.

– Поднимайтесь, – велел рыцарь. – Назрело предложение. Мы все забываем старые обиды и идем за сокровищами.

– Сэ-эр Арчибальд! – застонала Алиция, но тот успокаивающе поднял руку:

– Если там столько богатств, сколько обещает мадонна, хватит на всех и еще останется.

Канерва приподнялся на локте:

– Не пущу! Это королевская собственность!

Арчибальд улыбнулся:

– Если, конечно, лорд начальник городской стражи нам позволит.

– Не позволю государственным преступникам распоряжаться в сокровищнице моего короля! А вы, энц рыцарь, ведете себя просто по-бандитски! Мало того что от прошлого преступления не очистились, так еще и новое совершаете! Не миновать вам виселицы!

Арчибальд отступил на шаг, держа перед собой меч.

– Я не совершал преступления. Девушки, которых я освободил, также не были преступницами. Я лично присутствовал при их аресте. Им не было предъявлено обвинение, их просто грубой силой забрал с площади ваш лейтенант. И одну из них подверг насилию в караульном помещении, другую как раз собирался обесчестить. Первая после этого покончила жизнь самоубийством, и если вы станете защищать своего подчиненного, то ее кончина – на вашей совести!

Кривой разжал руки, и Канерва вскочил:

– Вы придумали всю эту чепуху, оболгали моего лейтенанта и еще хотите, чтобы я вам поверил?! Кто подтвердит ваши выдумки?

– Боюсь, вам придется поверить мне на слово. – Арчибальд показал Канерве свой клинок, который он не торопился убирать в ножны, и добавил: – Честное рыцарское слово.

– Что стоит слово преступника? – пробормотал Канерва, отступая.

Нахмурившись, рыцарь поднял меч...

– Я, я подтвержу! – Крик эхом отозвался от дальних стен пещеры. Все обернулись к забытому Юлию. Юноша торопливо слез с седла и подошел ближе. За ним двигался неровный круг света. – Я могу подтвердить, что слова господина рыцаря – правда!

– Что стоят слова нищего? – Канерва уставился на Юлия.

– В этой ситуации они стоят не меньше слов лорда или бандита. – Бенда подталкивает вперед остановившегося Юлия. Тот делает еще шаг и снова замирает под взглядом Кривого.

– А че сразу бандит, я не понял?

На Сержика никто не посмотрел. Канерва обратился к рыцарю:

– Еще два года, да что там, полгода назад я бы вам безоговорочно поверил. Но за время службы начальником стражи я на таких рыцарей насмотрелся и таких честных слов наслушался! Между собой все рыцари честные, а как до закона доходит, так каждый норовит в свою сторону приврать.

– На что вы намекаете?! – Арчибальд угрожающе двинулся на Канерву

– Я не намекаю, я открытым текстом говорю. – Лорд Мельсон отступил на шаг. – Вы на меня мечом-то не замахивайтесь.

– Да послушайте же мальчика! – крикнула Алиция, перекрывая голоса рыцаря и лорда.

Все обернулись к Юлию. Тот, спотыкаясь, произнес:

– Господин рыцарь правду вам сказал: лейтенант тех девушек действительно для забавы привел, и силой. Он многих так... заводил в караулку и... того...

– Ты откуда можешь это знать, нищий?!

– Я был... – Юлий оглянулся на рыцаря, замолчал. Затем, сильно покраснев, тихо произнес: – Я был его... осведомителем. Указывал подходящих девушек – сирот или из бедных семей, где много дочерей и потеря одной родителям даже на руку. Они все потом или кончали с собой, или их родня на улицу выгоняла, так они... известное дело, шлюхами, а то снова в пруд.

Алиция ахнула.

– Некоторые... даже платили мне, чтобы я навел Сластолюбчика Жана на их дочь.

– Ты все врешь, нищий! – выкрикнул Канерва, побледнев, но не от смущения, а от злости.

Юлий, вздрогнув, отошел назад.

– Он не нищий, а мой оруженосец, – встал перед Канервой Арчибальд. – А мой оруженосец не может врать.

Канерва яростно уставился на рыцаря, шаря по поясу. Рыцарь отвечал таким же гневным взглядом. Между ними повисла напряженная тишина, которую прервал злой смешок Кривого:

– Хе-хе! Не зна, как оруженосец господина рыцаря, а Юлий врет знатно! Хе-хе!

Глава девятая

Уже сгустились сумерки, Жак запирал ворота, Арчибальд на заднем дворе разбирал с Орией крестьянский оброк. Нанятая еще весной младшая сестра кухарки, Гана, шустрая девчонка лет двенадцати, таскала со двора корзины и бочонки, Ория сортировала продукты, Арчибальд их пересчитывал и сверялся с дневными записями. Пришел Жак и под бесконечную болтовню и понукания Ории начал переносить продукты из кухни в холодную или в подвал, или в кладовку, ворча под нос что-то свое, даже не слушая, что ему говорят. Ворчать было отчего: оброк превышал прошлогодний чуть не в три раза, с самого раннего утра крестьянские телеги тянулись к королевскому замку. Чтобы все принесенное разместить, Ории пришлось отпереть и вымыть еще одну холодную комнату, Арчибальд сколотил наспех несколько досок в подобие шкафа. Солонина, копченые окороки и грудины, корзины яиц, орехов, сыра, бочки яблок, мешки круп и муки... Земля в этом году рожала щедро.

На столе горели две свечи, одна около Арчибальда, над книгой, куда он вносил записи, другая на том конце стола, где примостилась Ория, выкладывая продукты из корзин и перечисляя их принцу.

– Тушка курицы, тощая, копченая, – девушка поднесла тушку к лицу и принюхалась, – без душка, две, три, четыре штуки. Яйца куриные, осторожней, Жак, ты куда мед поволок?! В холодную его! Яйца, четыре дюжины. Здесь у нас что? А, морковь и свекла...

В дверях показалась Гана, она семенила спиной вперед, обеими руками сжимая горловину огромного мешка, который тащила по полу.

– Гана, ты чего муку по земле возишь? – всплеснула руками Ория.

– Дак тяжелый, не поднять! – Девочка бросила мешок около сестры, выпрямилась и отерла пот. – Уф, больше нет ничего на дворе, я все сволокла.

– Ну и отличненько, теперь иди к ее величеству, помоги переодеться, а я сейчас закончу со всем этим и разогрею ужин. Возьми Жака, принесите стол, а ты накрой. Нет, подожди, сначала отнеси эту корзину в кладовку, поставь на верхнюю полку, да не опрокинь, бестолковая!

Гана без слов ухватила обе ручки, выдохнула и рывком подняла корзину. Откинувшись назад для равновесия, она двинулась к выходу.

– Почему же бестолковая? – Когда девочка медленно вышла с ношей, Арчибальд оторвался от книги. – Матушка ее хвалит, говорит, Гана все на лету схватывает и вышивает проворно, только цвета подбирает не всегда удачно. Девочка уже второе платье шьет. И матушка носит ее платье!

Дверь в кухню из внутренних помещений открылась, на пороге стояла растерянная Гана.

– Чего тебе здесь надо, неужели корзину рассыпала, я так и знала, что ты настоящая бестолочь! – накинулась на сестру Ория.

Гана, не обращая на нее внимания, уставилась на Арчибальда.

– Ваше высочество, там... – Она в растерянности ткнула пальцем через плечо. – Стучатся в ворота, кричат, чтобы пустили. А Жак без вас отворять не хочет. А они кричат...

– Кто они, что ты несешь? – прикрикнула на девочку Ория, но принц поднялся с места и подошел к Гане.

– Стучат в ворота? – переспросил он, отодвигая девочку с дороги.

Гана посторонилась, и Арчибальд пустился бегом. Через нижние помещения, заставленные продуктами или пустые, покрытые многолетней пылью. Наверх по темной лестнице, такой крутой, что если б не приходилось принцу каждый день по несколько раз пробегать здесь, то сейчас он с легкостью свернул бы себе шею. По коридору, освещенному одним-единственным дымным факелом, мимо запертых дверей, по Каминному залу, где посередине стоял брошенный обеденный стол со сбившейся на сторону вышитой скатертью, и через ступеньку вниз, к воротам.