Холодная нефть с горячим запахом крови - Владимир Контровский

— Беляков? Чебрецов на связи.

— Я, товарищ капитан первого ранга. Слушаю.

— Следуй мне в кильватер в четырёх кабельтовых. Идём в Петропавловск-Камчатский через пролив Лаперуза, так что не гони лошадей, а то горючки не хватит, и придётся мне брать тебя на буксир.

— Есть!

"Кореец" пристроился в кильватер "Варягу", чётко выдерживая заданную дистанцию, и через несколько минут корабли качнула встречная волна Уссурийского залива. Вертолёты остались позади — у них была другая задача, да и не предназначались десантные "кугуары" для боя с кораблями, имевшими сильную ПВО. Однако Чебрецов не сомневался: какую-нибудь пакость ханьцы ему непременно устроят — не с воздуха, так из-под воды. Встречи с устаревшими китайскими эсминцами он не опасался — "Варяг" справится с десятком таких кораблей, — но кто его знает, что успели выстроить ханьцы под пологом полной секретности, окутавшей всю Поднебесную?

Корабли шли на юго-восток двадцатиузловым ходом, пересекая Уссурийский залив и держа курс на остров Аскольд. Экраны радиолокаторов были чисты (засветка от десантных вертолётов в кормовых секторах не в счёт), но в бухту Стрелок Чебрецов решил не заходить — что там делать? Посмотреть с моря на покинутый городок Шкотово-17, на ржавые корпуса десантных кораблей "Ослябя" и "Пересвет", на пустые коробки списанных эсминцев да на мёртвый остов атомного крейсера "Адмирал Лазарев", которого так и не удалось вернуть к жизни? Зачем бередить душу перед боем?

А в том, что боя ему так или иначе не избежать, Чебрецов не сомневался: ханьцы не дураки. Выход крейсера засекли не только вертолёты, но и владивостокские китайцы, давно и прочно осевшие в городе, и наивно было полагать, что "Варягу" так и позволят уйти куда глаза глядят, не послав ему вслед ни единого реактивного привета.

Их встретили на выходе из залива Петра Великого. Экраны локаторов невозмутимо сообщили о появлении четырёх надводных целей слева по курсу русских кораблей, а через минуту — ещё двух, на сей раз справа по курсу. Противник (а кто же ещё?) был обнаружен на дистанции двадцать две мили, а поскольку видимость была отменной и суммарная скорость сближения составляла сорок узлов, с минуты на минуты следовало ожидать установления визуального контакта.

"Почему они не стреляют? — недоумевал Чебрецов. — Странно… "Новых чингизидов" обуяло внезапное миролюбие? Свежо предание, но верится с трудом…". Однако сам он тоже не спешил отдать приказ "Огонь!" — надо же хотя бы узнать, с кем имеешь дело.

Ответ на этот вопрос был получен скоро, и оказался неожиданным. Вражеские суда появились в оптическом диапазоне, и данные телеметрии получили зримое подтверждение.

— Это не китайцы! — взволнованно доложил офицер-оператор. — Это японцы! Идут на нас строем фронта!

— Вижу, — спокойно ответил командир крейсера, не отрываясь от бинокля. — Да, это они. Слева — лёгкие крейсера "Конго", "Кирисима", "Миоко", "Тёкай". Японские клоны "арли бёрков". Справа — "Атаго" и "Асигара": те же "бёрки", только модифицированные по японскому проекту. Итого — сорок восемь ПКР "гарпун" и "тип 90": те же яйца, только вид в профиль. Хм, а ведь с Японией мы пока что ещё не воюем — может, поэтому они и молчат…

Чебрецов хорошо понимал, что надежда пройти сквозь строй японских крейсеров без выстрела призрачна: вряд ли самураи перехватили русские корабли только для того, чтобы обменяться с ними дружественным салютом. Япония — союзник Поднебесной, значит…

Ожил приёмник внешней связи — для электронщиков Страны Восходящего солнца не составило особого труда выйти на этот канал.

— Русские моряки! Воины божественного Тенно уважают достойных противников. Адмирал Ямада предлагает вам сдаться…

Японец говорил по-русски чисто и правильно — его выдавал только лёгкий акцент да неуверенное озвучивание трудной для японцев буквы "л": в его речи она походила на нечто среднее между "л" и "р".

— … и гарантирует вам жизнь и достойное обращение. Вы не будете выданы стране Хань — слово самурая. Мы помним имя вашего корабля, и мы…

— А если помните, то какого хрена предлагаете сдаться? — Чебрецов оскалил зубы. — Плохо, значит, помните… Целеуказание раздельное — двенадцать ракет по паре на каждого, и пусть никто не уйдёт обиженным! Огонь!

Стройный корпус крейсера содрогнулся — "Варяг" изрыгал ракеты с обоих бортов. "Вулканы" один за другим уходили в небо, разделяясь на пары: они подчинялись программе и сосредотачивались на заданных целях, игнорируя остальные. Траектории ракет выгибались дымными щупальцами, тянущимися к японским кораблям. "Кореец" не принимал участия в пиршестве, подчиняясь приказу Чебрецова "добивать подранков".

Японцы ответили мгновенно — похоже, они не были уверены в том, что русские безропотно сложат оружие по первому требованию и не исключали боя, однако надеялись выиграть его без особого труда за счёт мощной ПВО своих крейсеров, располагавших сотнями зенитных противоракет и совершенными системами боевого управления.

Японские корабли расцветились десятками вертикальных белых дымов. "Стандарты" шли на перехват, нацеливаясь на стелящиеся над волнами русские ракеты. Но японцы не учли одного: на "кинжальной" дистанции даже самым хорошим компьютерам не хватит времени для гарантированного перехвата крылатой смерти, упакованной в сигарообразные тела "вулканов" и стремительно несущейся к цели, — разделявшее корабли расстояние в несколько миль сверхзвуковые ракеты "Варяга" пожирали за пятнадцать секунд…

Флагманский "Асигара" был поражён первым — ракета попала в районе кормовой дымовой трубы. Вслед за взрывом над кораблём взметнулось высокое пламя — загорелось топливо в разрушенном вертолётном ангаре. "Атаго" пришлось ещё хуже: он получил два попадания, причём одна из боеголовок проникла в машинное отделение и там обернулась вихрем огня, рвущего переборки. Крейсер осел, глотая воду проломленным днищем, и его командир уже через несколько минут был вынужден отдать приказ "Покинуть корабль!".

Получила своё и четвёрка крейсеров, заходивших слева, хотя пять из восьми ракет, выпущенных по ним, были сбиты или не добились прямых попаданий из-за помех — системы радиоэлектронного противодействия работали на полную мощность. На "Кирисима" снесло носовую часть вместе с орудийной башней; крейсер зарылся изуродованным носом в воду. На "Миоко" взрыв полутонной боеголовки "вулкана" вызвал детонацию зенитных ракет в кормовых ячейках — половина из них была не отстреляна, — и корабль начал быстро тонуть, всё выше задирая острое лезвие форштевня. "Тёкай" получил громадную полуподводную пробоиной и завалился набок, отчаянно силясь выправить губительный крен. Самым везучим оказался "Конго" — он избежал прямых попаданий, отделавшись лёгкими повреждениями корпуса и надстроек от ракеты, взорвавшейся в воде в двадцати метрах от борта крейсера. Но везение это было недолгим: командир "Корейца" внимательно следил за боем и тут же дал по "Конго" залп четырьмя "москитами". Две ракеты достигли цели, ужалили, и японский крейсер вспыхнул от носа до кормы.

Дерзость маленького кораблика осталась безнаказанной: японцы сосредоточили всю мощь своей эскадры на непокорном "Варяге". Противокорабельные ракеты с обеих сторон были выпущены почти одновременно, и спустя какие-то секунды после первых попаданий в японские корабли "гарпуны" и "девяностые" обрушились на русский крейсер.

Они летели, похожие на гигантские дымные белые стрелы с чёрными наконечниками, выпущенные лучником-исполином. Восемь "револьверов" "Варяга" метали им навстречу "трёхсотку" за "трёхсоткой", с направляющих срывались огнехвостые "осы", захлебывались очередями зенитные шестистволки. Японские ракеты взрывались в воздухе, падали в море, но их было слишком много: адмирал Ямада боезапас не экономил.

Первое попадание "Варяг" получил в корму — взрывом разворотило и вздыбило вертолётную площадку (пустую — вертолёта на борту крейсера давно уже не было). Затем удары следовали один за другим, словно крейсер оказался в кольце врагов, избивавших его со всех сторон (если разобраться, так оно и было…). Рухнула на дымовые трубы срезанная взрывом радарная решётка, разлетелся на куски антенный пост управления стрельбой ЗРК, смялась как картонная носовая пара пусковых ракетных труб правого борта, взлетела высоко вверх вырванная башенка носовой зенитной шестистволки, вскрылся по всей длине лацпорт левого торпедного аппарата. По сравнению с "вулканами" "гарпуны" несли вдвое меньший заряд взрывчатки, но "Варяг" принял их больше десятка, и две подводные пробоины — это много. А весь бой занял всего лишь несколько минут…

Беляков видел, как окутанный дымом крейсер медленно повалился на левый борт, одновременно погружаясь носом, и сделал то, чего не мог не сделать: пошёл к погибавшему кораблю, чтобы подобрать его уцелевших моряков. Командир "Корейца" не думал о том, что одного "гарпуна" будет вполне достаточно, чтобы катер пошёл на дно вслед за крейсером. Капитан третьего ранга Беляков посмотрел на японские корабли — их осталось всего четыре, причём два из них горели, — только тогда, когда принял на борт около сорока человек из экипажа "Варяга" — всех, кого сумел, — и дал ход, удаляясь от места неравного боя.