Пандора (сборник) - Фрэнк Герберт

«Интересно, а где же Радж и Тим? — спросил себя Бикель. — Может, корабль и их тоже убил?»

Центральный Пульт вдруг исчез. Бикель плавал в темноте и чей-то голос вдруг прошептал:

— Хочешь лишиться тела?

Единственным ответом, на который Бикель оказался способен, был безотчетный страх. Он не чувствовал своего тела, не в состоянии был управлять своими чувствами. «Должно быть, нечто вроде этого переживали и ОИРы, — мелькнула мысль. — Они пробуждались к жизни с похожими ощущениями… им предстояло научиться использовать новые мышцы. Может, и я постепенно превращаюсь в бестелесный мозг?»

— У вселенной нет центра, — снова прошелестел невидимый голос.

Бикеля окутывала настолько глубокая темнота, что, казалось, в ней вообще отсутствовала энергия.

А еще кругом стояла абсолютная тишина.

«Но ведь я мыслю, — подумал он. — Интересно, может, теперь я стал бестелесным разумом? Но это попросту невозможно. Тело должно быть. Но ведь тело порождает множество проблем. А может, я стал частью корабельного разума?»

Тут он услышал звуки чьего-то дыхания. Кто-то дышал. Потом послышались удары сердца. Потом он ощутил сокращения мышц.

Бесконечное количество иголочек, жалящих бесчисленные нервные окончания?

Яркая вспышка света — яркая до боли.

До его сознания постепенно стали доходить смутные ощущения реальности.

Теперь Бикель ощущал, что отступает. Он чувствовал, как постепенно выходит из своего червеобразного состояния. Нервные сигналы постепенно перестали быть столь болезненными, и наконец он вновь ощутил себя человеком, лежащим в коконе на койке.

Его пронзило чувство невосполнимой утраты. Как будто ему довелось повидать кусочек рая, но в райские врата его не пустили. Из глаз у него покатились слезы.

Теперь он понимал, что произошло с ОИРами.

Человеческий мозг генетически был предназначен оперировать лишь незначительным объемом входящей информации. ОИРы же использовали человеческий мозг на полную катушку, не позволяя ему отключиться ни на мгновение, заставляя переваривать информацию, поступающую от организма куда более сложного и чувствительного, чем человеческое тело.

ОИРы пытались приспосабливаться, выращивали себе новые, более мощные нервные связи, проводили и другие усовершенствования внутри себя… но всего этого оказалось недостаточно. Когда существование становилось невыносимым, они попросту закорачивали свои нервные соединения. И умирали.

Они постоянно находились в состоянии гиперсознания, на них все время давил огромный объем информации и сознание огромной ответственности. Они были готовы к тому, чтобы стать людьми, но никогда стать ими не могли, поскольку были лишены самого главного — человеческого тела. Корабль попросту не мог предоставить им ничего подобного.

«Прю вот-вот умрет. — Эта мысль поднялась откуда-то из глубин сознания. — Радж! Где же Радж?» Измученный разум Бикеля начал постепенно возвращаться к жизни. Как сквозь полупрозрачную завесу он увидел Флэттери и Тимберлейка, запертых в шлюзе робоксами.

«Радж непременно должен выбраться оттуда, чтобы помочь Прю», — подумал он.

И тут же почувствовал, как мысль превращается в самостоятельную программу, перетекает в базы данных, обрастает необходимыми сведениями и превращается в электрический сигнал в цепях управления.

Стоящий у люка робокс тут же открыл замок и откатился назад.

— Радж, — прошептал Бикель. — Центральный Пульт… скорее… Прю… помоги.

Он ощутил, как его усиленный электроникой шепот поступает в систему и громогласным водопадом обрушивается из вокодера шлюза на Флэттери и Тимберлейка.

Флэттери опрометью бросился на Центральный Пульт.

Бикель почувствовал, что сознание покидает его. Оно превратилось в огонек, который постепенно затухал, меняя при этом цвет. Сначала он был почти фиолетовым, потом же, пройдя едва ли не всю шкалу, превратился в кроваво-красный.

За мгновение до того, как потерять сознание, у Бикеля мелькнула мысль, не умирает ли он, а потом он подумал: «Красное смещение! Сознание подобно красному смещению!»

14

Где-то в глубине сознания Флэттери билась неотвязная мысль о том, что нужно совершить нечто страшное — уничтожить корабль и всех астронавтов.

Когда люк распахнулся, он мог думать только об этом. Не раздумывая он бросился вперед по коридору. Тимберлейк следовал за ним по пятам.

— Видел робокса, — спросил запыхавшийся Тимберлейк. — Почему он отпер люк?

Флэттери ничего не ответил, а продолжал бежать вперед.

— Этот голос, — продолжал Тимберлейк. — Как по-твоему, это был Бикель? Похоже на его штучки.

Они уже почти добежали до Центрального Пульта. Перед ними оказалась крышка последнего люка.

Флэттери распахнул ее и бросился внутрь. Мысли его бешено метались. «Уничтожить корабль прямо сейчас? Покончить со злым духом, которого они породили? Ладно, только Тимберлейк не должен ничего подозревать, а то он наверняка попытается помешать мне. Нет, я должен вести себя совершенно естественно, — думал Флэттери. — Нужно дождаться подходящего момента».

Пруденс лежала на полу между койкой и люком.

Флэттери опустился на колени возле нее, по необходимости мгновенно превратившись во врача.

Пульс едва заметный, неровный. Губы бледные. На шее пигментные пятна — но крайней мере в тех местах, где их позволял видеть шлем. Флэттери отстегнул шлем, приложил пальцы к горлу. Кожа холодная и влажная на ощупь.

«Интересно, неужели она и вправду считала, что сумеет провести меня?» — подумал он. Она перестала принимать антисекс и начала экспериментировать с собственным организмом. Их запасы серотонина и производных адреналина за последнее время значительно уменьшились.

Флэттери подумал о нейрорегуляторных изменениях, о психических муках, которые должно было повлечь такое обращение с метаболическими процессами организма. Теперь причины частых перемен настроения и странного поведения Прю стали очевидны.

Он поднялся, взял с полки аптечку и увидел, что Тимберлейк уже за центральным пультом.

«А собственно, какая разница, спасу я ее или нет?» — спросил себя Флэттери. Однако он все же занялся лежащей без сознания женщиной, делая необходимые инъекции и одновременно следя за ее состоянием. Переломов нет. Насколько он мог судить, прощупывая ее сквозь скафандр, ранений на теле тоже не было.

Тимберлейк же удостоил Пруденс лишь коротким взглядом. Для него она теперь стала пациенткой Флэттери. Он бросился к своей койке, подвел к ней большой пульт и первым делом принялся проверять аппаратуру.