Змей подколодный - Елена Никольская

К полуночи в окрестных домах погасили свет, и темнота в башне стала кромешной. Самое то при других обстоятельствах, но не на грязном же одеяле! Хотя он бы и тут согласился — да где угодно!.. Но приходилось утешать — и он утешал, и веселил, и кормил булочками, а когда булочки кончились и следовало забить мамонта и разжечь костёр, ощутил себя последней свиньёй и принялся утешать ещё интенсивнее.

А потом увлёкся — и про мамонтов забыл, потому что требовалось контролировать сложившуюся ситуацию. Контролировать себя — свои руки, чтобы не лезли, куда не следует, а значит, никуда чтобы не лезли… Он застонал — мысленно, но тут Ольга отодвинулась от него и напряжённо сказала:

— Вот что. Нечестно, чтобы ты не знал.

— Что? — спросил Андрей и замер. — Ты про Лёшку?

— Да нет. Просто я уже целовалась. Не с ним! Но я целовалась. Но с тобой всё по-другому. Потому что… по-другому.

"Твою ж дивизию, — подумал Андрей. — Может, и мне признаться? во всех половых связях? Как раз время убьём… Мама дорогая, что ж тебе не двадцать хотя бы, солнце моё!.."

— Я тоже целовался, — сказал он. — Но это всё было совсем не то, — сказал он и возблагодарил богов за темноту.

— Да, — сказала Ольга. — В общем, кажется, я тоже тебя люблю.

— Тогда выходи за меня замуж, — сказал Андрей и — старый холостяк! — безмерно себе удивился: что я несу?! Какой замуж?!

— Тебе нужно хорошо об этом подумать, — сказала Ольга. — Я хочу десять детей.

— Лихо! — сказал Андрей. — А зачем столько?

— Смотри! — с удовольствием сказала Ольга и, взяв его руку, загнула на ней палец. — Один ребёнок моет посуду. — Она загнула второй палец. — Один готовит. Один убирает в квартире, это я особенно ненавижу. Один…

Но Андрей уже смеялся, откинувшись на стену.

— Я согласен! — простонал он сквозь смех. — Твою ж дивизию, я согласен! Если хотя бы трое будут зарабатывать деньги — блеск! Решено!

— А у тебя есть кто-нибудь? Ну, братья-сёстры? — спросила Ольга.

— Ни души. Я единственный.

— Ты поэтому так за Лёшку переживаешь? Вы как братья были, да?

— Да, наверное, — сказал Андрей. — Пожалуй что братья. С ним вечно что-нибудь случалось, так что я привык переживать.

— И спасать тоже привык, — сказала Ольга. — Всё ясно.

— Почему спасать. Всяко бывало, — сказал Андрей. — Мы, знаешь, больше миры спасали! Лёха здорово выдумывал, книжек не надо! Да ты сама, наверное, знаешь…

— Я миров не спасала, — сказала Ольга. — И не собираюсь.

— Что так? Святое дело…

— Вот ещё! Достали эти миры! Дай сигарету.

Андрей прикурил ей сигарету и на ощупь сосчитал остатки: пять штук! До утра не хватит. А утром?..

— Меня бы кто спас! — сказала Ольга со злостью.

До чего ж мы загадочные! Вот что она имеет в виду? Теперешнее положение — или?..

— Отсюда? — спросил он. — Шайтан меня понёс в эту башню!

— Отсюда… — сказала Ольга. — Ага… Это он меня, между прочим, понёс, твой шайтан. Я вот всё думаю: вдруг и наш Кролик Белый в такой башне сидит. Раз уж с ним всё время что-нибудь случалось.

— Какой кролик? — удивился Андрей. — Ах да!.. Змей он подколодный, а не кролик…

— Нет, серьёзно. Может ведь такое быть?

— Ольга, — сказал Андрей. — Позволь, я всё же тебя спрошу? У вас с ним было что-то? Я ведь должен это знать. Теперь.

— Нет, — сразу сказала Ольга. — Ничего у нас с ним такого не было. Вообще, можно сказать, ничего не было. Чтоб меня пороли каждый день, если я вру.

— Почему же ты тогда…

— Вот об этом я не хочу говорить. Потом когда-нибудь.

— Да, конечно, — сказал Андрей.

— Не обижайся.

— Я не обижаюсь.

— Это правда неважно! Никакого отношения ни к чему не имеет!

— Ну хорошо! Хорошо!.. Ну всё, извини!

Тут она неожиданно закрыла ему ладошкой рот — сильно прижала, и, замолчав, он услышал скрип.

Скрипели, прогибаясь, старые половицы. Шаги в коридоре. Точно — шаги. По-хозяйски уверенные, неторопливые. Всё, писец.

— Кто здесь? — окликнул Андрей.

Ноль реакции. В животе тяжело заворочалась холодная и склизкая медуза. В угол, сказала медуза, быстро беги в угол, закрывайся сумкой и ори во всю мочь. Авось кто услышит.

Андрей передвинулся, загораживая собой Ольгу, и встал на коленки, пялясь в темноту.

— Эй!

Ничего; шаги, совсем близко. Зажёгся фонарик. Андрей закрыл ладонью лицо, но луч уже ушёл от него, ни на миг не задержавшись, пробежал по боковой стене, и в движущемся по драным обоям круге света показалась тень — большая, сгорбленная, с круглой головой.

— Кхе, — сказала тень, и шаги стали удаляться.

— Домовой, — шёпотом сказала Ольга.

— Ага, — согласился Андрей. По шее щекотно ползли капли пота. Ольга дотронулась до его спины, и он опустился рядом, обнял её.

— Испугалась?

— Не-а, — шёпотом сказала Ольга. — Вот ещё.

— Крутая, — сказал Андрей.

Медуза в животе теплела и съёживалась. "Домовой, — подумал он, — вот славно-то!.. Надо было водички попросить…"

Ольга прижалась к нему и задышала в плечо, уткнувшись носом.

Некоторое время он слушал, как она дышит, а потом начал целовать — неторопливо и тщательно: щёки, нос, лоб, ушки, губы (едва коснувшись) и снова щёки, ушки, нос… холодный такой, словно морковка у снеговика… Ольга ерошила ему волосы и пыталась целовать тоже, но он уклонялся и продолжал своё занятие, методично и строго соблюдая последовательность: щёки… нос… ушки… Под рукой вдруг оказалась её грудь — упругий шарик под свитерком, а Ольга продолжала ерошить ему волосы. Или ей не в новинку, может, для неё это естественное продолжение поцелуев?.. Но не похоже на то, а жаль!.. Тут под рукой оказалась вторая грудь, и какое счастье, что она без корсета… и без лифчика… Он нащупал край её свитера, коснулся кожи. И никто не мешал, никто не останавливал, а контролировать себя он уже не мог. Это тело, поясняли ему остатки разума, просто юное тело, кобель, подростковые эмоции, идиот, не здесь же!

Андрей вытащил руку и отодвинулся, тяжело дыша. Кобель. Идиот. О боги, мать твою!..

— Извини, — сказал он.

— За что?

— Я за тебя отвечаю, — сказал он. Ничего глупее, кажется, сказать было нельзя.

— И что?

— И вот что творю. Очень хочу тебя, — сказал он и прикусил язык. Идиот!..

— А ты всё умеешь, да? — спросила Ольга.

— Умею, — вздохнул Андрей.

— Научишь?

Опаньки.

— Не провоцируй меня, — попросил он. — Могу ведь и не сдержаться.

— Тогда давай спать, — сказала Ольга.

Она заснула быстро, укрывшись его джинсовой курткой, — головой у него на коленках и в обнимку с тигром. Рассеянно поглаживая её волосы, Андрей некоторое время прикидывал — святая невинность? Или действительно провокация? А потом, так ничего и не сообразив, уснул тоже.