Девушка из Дании - Дэвид Эберсхоф

души надеялась, что доктор Хекслер порекомендует Эйнару окончательно перевоплотиться в Лили, устроиться на работу продавщицей и стоять за стеклянным прилавком в одном из отделов универмага «Фоннесбек». Другая часть Греты мечтала быть женой человека, пользующегося самой скандальной славой во всем мире. Ее ужасно раздражало, когда окружающие считали, что раз она замужем, то ее удел – тихая размеренная жизнь. «Уверена, ты будешь счастлива так же, как твои родители», – написала ей ньюпортская кузина после ее свадьбы с Эйнаром, после чего Грета с большим трудом удержалась от того, чтобы вычеркнуть родственницу из памяти. «Я не такая, как они, – сказала она себе, разорвав письмо на клочки и швырнув его в чугунную печь, потом поправилась: – Мы не такие». Это было задолго до появления Лили, однако Грета уже тогда знала, что вышла за мужчину, который перенесет ее в невиданные дали. То же обещание она разглядела и в Тедди, но, как выяснилось, осуществиться этому было не суждено. Эйнар, в свою очередь, отличался от прочих мужчин. Он был странным, почти не от мира сего. Большую часть времени Грета ощущала себя такой же.

Под окном дрожали на ветру голые розовые кусты доктора Хекслера. Другое окно выходило на море. Небо было затянуто тучами, темными и густыми, как чернила в воде. Рыбацкая лодка направлялась к берегу, борясь с волнами. Но как Грете оставаться в браке с человеком, который время от времени желает быть женщиной? Нет, это ее не остановит, решила она, держа альбом на коленях. Эйнар и Грета вольны делать все, что захотят. Никто не смеет ей мешать. Возможно, они переедут куда-нибудь, где за ними не будет тянуться шлейф пересудов и сплетен, имен, прежней репутации. Ничего, кроме картин и легкого шепота Лили.

«Я готова», – мысленно произнесла Грета. Кто бы, что и где ее ни ждало, она всегда была наготове.

Эйнар снова зашевелился – теперь он пытался поднять голову. Потолочная лампочка освещала его лицо желтым куполом, и в этом свете щеки Эйнара казались запавшими. А ведь еще утром он прекрасно выглядел, так ведь? Впрочем, возможно, в последние месяцы Грета уделяла мужу не слишком много внимания. Возможно, он заболел у нее на глазах, а она до последнего ничего не замечала. Она ведь была так занята: создавала картины и продавала их, писала Хансу в Париж насчет приезда Лили и съема жилья в Маре[34] – квартиры с двумя мансардными окнами, одним для нее, а другим для Эйнара. Во всей этой суете Грета могла упустить зловещие изменения во внешности мужа. Она снова подумала про Тедди Кросса.

– Грета, – позвал Эйнар. – У меня все хорошо?

– Все будет в порядке, просто поспи еще немного.

– Что со мной делали?

– Тебя облучали рентгеном. Беспокоиться не о чем.

Эйнар вжался щекой в подушку и снова уснул. Вот он, муж Греты: нежная кожа, аккуратная голова с чуть впалыми, совсем как у младенца, висками; ноздри едва заметно раздуваются при дыхании; слабый запах скипидара и талька – его запах; кожа вокруг глаз – воспаленная, красная, будто обожжена.

Грета сменила полотенце на лбу Эйнара.

– Ох, вот и вы, – сказала она, когда в комнату наконец заглянул доктор Хекслер.

Они вышли в коридор.

– Он поправится? – спросила Грета.

– Завтра ему станет лучше, а послезавтра он почувствует себя совсем хорошо. – В морщинках вокруг рта доктора Грете почудилось беспокойство. – Рентген ничего не показал.

– Никакой опухоли?

– Совсем ничего.

– В таком случае что с ним?

– Что касается физического состояния, он полностью здоров.

– А эти кровотечения?

– Трудно сказать наверняка. Вероятно, причина в питании. Следите, чтобы он не употреблял косточковых фруктов и не ел рыбу с костями.

– Вы действительно считаете, что причина только в этом? В питании? – Грета отступила на шаг. – Доктор Хекслер, вы уверены, что Эйнар абсолютно здоров?

– Его здоровье в норме, однако нормален ли он? Ни в коем случае. У него определенно есть проблемы.

– Что же мне делать?

– Вы запираете гардеробный шкаф на ключ, чтобы муж не пользовался вашей одеждой?

– Разумеется, нет.

– Заприте немедленно.

– Но как это поможет? Кроме того, у него есть и свои платья.

– Избавьтесь от них как можно скорее. Госпожа Вегенер, вам не следует поощрять такое поведение. Видя ваше одобрение, ваш супруг полагает, что в играх в Лили нет ничего дурного. – Доктор Хекслер помолчал, потом добавил: – Необходимо лишить его каких бы то ни было надежд. Вы не потакали ему, верно? Ради его собственного блага, скажите, что вы подобного не поощряли!

Именно этого Грета и боялась больше всего: того, что вину за Лили предъявят ей. Что она каким-то образом навредила мужу. Стены в коридоре были тускло-желтыми и обшарпанными. Рядом с Гретой висел портрет доктора Хекслера, похожий на те, что писала она сама.

Недели две назад ей позвонил Расмуссен. Он сообщил, что Лили заходила в галерею.

«Конечно, я сразу узнал ее по вашим картинам, – сказал он. – Но, видимо, она себя неважно чувствовала – то ли переутомилась, то ли мучилась жаждой».

Расмуссен сказал, что предложил Лили кресло, в котором она быстро уснула, пустив блестящую слюнку. Тем временем в галерею заглянула баронесса Хаггард со своим шофером-египтянином. Баронессе нравилось представлять