Мальтийский крест. Том 1. Полет валькирий - Василий Звягинцев

Глава 9

Чекменёв с Уваровым дождались сообщения — штабс-капитан Окладников вышел на связь точно, минута в минуту. У него всё складывалось по ситуации нормально. К сожалению, один офицер всё же был убит наповал пулей снайпера, ещё четверо получили ранения, но на ногах стоят. С группой прикрытия, занимавшей позиции на бульваре и в Воронцовском переулке, связь в настоящий момент отсутствует. Хотя её бойцы вооружены только пистолетами, какую-то роль они наверняка сыграли, поскольку снайперская стрельба с крыши соседнего здания прекратилась. Попытка штурма с двух направлений отбита с большим расходом боеприпасов, после чего отойти в подвалы удалось беспрепятственно. Реальные потери противника определить не удалось, но ориентировочно — до десяти человек остались лежать без видимых признаков жизни.

Последнее, что было слышно на поверхности, — сирены полицейских машин…

— Входы за собой мы заблокировали надёжно. Без взрывчатки не откроют, — закончил доклад штабс-капитан. — Вы нас не ждите, мы наметили другой маршрут. На старую базу не возвращайтесь, господин полковник. Встретимся на точке А-3. Через час-два, как получится. Мне ещё ребят разместить надо и решить, что с телом поручика Друзина делать…

— Пусть припрячут его там же, где сейчас находятся, а завтра разберёмся, когда порядок наведём, — подсказал генерал. — И пусть продолжают выходить на связь каждые полчаса. Мы — по необходимости…

Идти до «точки А-3», проще — конспиративной квартиры, почти (в том-то и дело, что «почти») наверняка неизвестной загадочному противнику, было не так уж далеко. Считая по поверхности — кварталов пять. Даже раненому Чекменёву, пока действовали препараты, это было по силам. Да и Уваров помогал, принимая на своё плечо большую часть генеральского веса.

Валерий никогда раньше не бывал в Одессе, но за сутки подготовки в Москве успел узнать её не хуже многих старожилов. С помощью того же Окладникова, не так давно служившего в роте разведки Очаковской бригады морской пехоты, а главное — богатых фондов Управления, Валерий и остальные офицеры группы изучили город по крупномасштабному плану и многочисленным фотографиям, кино- и видеозаписям. За многие десятилетия этих материалов накопилось столько, что теперь каждый мог бы смело наниматься в экскурсоводы.

Само по себе задание совсем не требовало столь тщательной подготовки, особенно если подразумевалось, что «печенеги» вправе использовать хоть весь штатный состав жандармского управления и городской полиции. Но Уваров был тёртый калач и с первых дней службы постиг истину — планы начальства и реальная обстановка совпадают очень редко. Что блестяще подтвердилось и в Варшаве, и в Москве. Значит, всегда лучше перебдеть, чем недобдеть.

То же касалось и собственно катакомб, по которым они сейчас с Чекменёвым пробирались. Получив задание, Валерий немедленно разыскал своего верного спутника в рейде по варшавским каналам, опытнейшего диггера Тимофея Ресовского.[56] Прапорщик запаса сразу же после завершения операций на Висле получил свой «Владимир с мечами» и немедленно подал прошение об отставке.[57]

Посидели, как положено, вспомнили «былые походы», после чего Уваров изложил свою просьбу.

— Надо же, — удивился Тимофей. — А мы ведь с тобой, когда по колено в дерьме бродили, говорили за катакомбы. Я ещё сказал, что там куда лучше, чем здесь. Теперь тебя, значит, туда несёт. Зачем, почему — не спрашиваю. Сделаем, конечно. Завтра к вечеру — устроит?

Уваров ответил, что — вполне. И нужны ему именно городские ходы-выходы, Нерубаевские едва ли потребуются.

— По адресу ты обратился. Едва ли у кого в Москве подробнее схемы найдутся. Я как раз городскими и занимался. Кстати, есть в Одессе ещё несколько специалистов, но они едва ли лучшими материалами располагают. Я тебе адреса дам, на всякий случай, если помощь потребуется. Надёжные ребята. За три года, что я там не был, может, что и изменилось… Созвонюсь с ними сегодня, уточню…

В ходе подробного инструктажа Ресовский, полжизни посвятивший исследованиям не обычных природных пещер, как «нормальные» спелеологи, а всевозможных рукотворных подземных сооружений, кроме общего плана катакомб, составленного бог знает когда на основании исторических документов и ещё довоенных исследований, передал Валерию копии собственных маршрутов. Они-то и были самыми нужными. Там Тимофей указал штреки, ставшие непроходимыми вследствие естественных причин, проходы, перекрытые искусственно, а также и до сих пор находящиеся в рабочем состоянии.

— Обрати внимание — синим выделены те, что, так сказать, общедоступны. А красным — это мы сами «реанимировали». Где старые замки посрезали, и на их место новые повесили, где кладку аккуратно разобрали, потом привели в почти исходное состояние. Вот таблица условных обозначений…

В таблице содержалось несколько десятков цифровых и буквенных знаков, а также ключи к расшифровке их различных комбинаций…

— И для чего вы всем этим занимались? — искренне удивился Уваров, рассматривая схемы. Читать об одесских катакомбах ему приходилось, он знал, что их общая длина составляет сотни километров, а по запутанности они превосходят, пожалуй, все искусственные лабиринты Земли, вместе взятые. Но знать — одно, а видеть план — совсем другое.

— Ну, исследовать, это я понимаю, а остальное зачем? Не воевать же, на самом деле, вы там собирались?

— Как бы тебе подоступнее объяснить? — усмехнулся Ресовский. — Это у нас, у диггеров, такой бзик, если угодно. Хобби. Вот в этом виде, — он обвёл пальцем заштрихованное синим, — мы имеем разорванную систему, не представляющую никакой художественной ценности. Как не имеет её антикварная книга с вырванными страницами. А вот так, — указал он на весь лист, где синие пятна соединялись друг с другом красными перемычками, — связность восстановлена, пусть пока и не в полном объёме. Получилась единая конструкция с собственными имманентными свойствами, её можно достраивать в любую сторону, в идеале до исходного состояния и дальше…

— Кому это нужно, а главное — кто это видит? — к случаю процитировал Валерий старый анекдот про еврея и пасхальные яйца.

— Некоторые коллекционеры держат свои сокровища в бронированных комнатах, никогда и нигде их не демонстрируя. А в нашем случае, тебе это уже потребовалось. И не только тебе, возможно. Никто не знает, что будет завтра…

Вот теперь и выяснилось, что не зря Валерий разбирался в подготовленных Ресовским планах, запоминая наизусть могущие пригодиться маршруты и ориентиры.

Большинство известных выходов из магистральных штреков в подвалы многоэтажных домов и водосточные коллекторы были перекрыты наглухо стальными щитами или заложены камнем давным-давно, ещё в первые после Гражданской войны годы в целях безопасности и общественного порядка. После чего городские власти полностью забыли об этой проблеме. Нет, кто-то наверняка помнил, потому что для некоторых хозяйственных целей разветвлённая сеть штолен, штреков, связывающих их проходов и лазов, бесчисленных тупиков всё же использовалась. Домовладельцами — для расширения принадлежащей им территории под склады, винные погреба и тому подобное, связистами и электриками — для прокладки местных, не всегда законных коммуникаций. Ну и всевозможными специфическими группами лиц, имеющими отношение к закону, как с той, так и с другой стороны.

Поэтому простых обывателей здравый смысл предостерегал от проникновения под землю дальше, чем на несколько метров от действующих входов. Леденящие душу легенды о катакомбах, никогда не исчезавшие из городского фольклора, имели очень незначительное отношение к действительности, но случиться там с опрометчивым «спелеологом» могло всякое.

С Чекменёвым и Уваровым, впрочем, там не случилось больше ничего сверх того, что уже произошло, но и этого на сегодня было достаточно.

Валерий, чувствуя себя достаточно раскованно (насколько так можно выразиться применительно к данным обстоятельствам), пытался даже слегка иронизировать над начальником.

— Всё ж таки народные поговорки пригодны на любой случай жизни, — философически начал он.

— Это ты к чему?

— Ну, как же. Сказано ведь: «Кому суждено быть повешенным…» Вот и со мной так. Решили вы меня напрочь от большой политики изолировать, к ведомостям на штаны и портянки приставить, а оно вон как обернулось. Дальше уж некуда. Небось в роли министра иностранных дел и то бы дальше от неё оказался…

Чекменёв мрачно засопел носом. Может, камешек под раненую ногу подвернулся, и боль его пронзила. А может, и нет.

— Я и сам, не поверишь, всё время об этом думаю. Куда ни сунься — обязательно ты подвернёшься. Сидел бы, наверное, в своём Термезе, о четвёртой звёздочке мечтал — всем бы лучше было. Слушай, давай присядем, ещё перекурим.