Семь цветов радуги - Владимир Немцов

— У меня такого еще нету. Райком утвердит, тогда получу.

Он с завистью глядел, как техник прячет билет. Бабкин застегнул пуговицу и с вопросительной улыбкой взглянул на подростка.

— Может, присядете? — предложил Сергей. — Разговор есть. Да нет, не здесь, — воскликнул он, увидев, что гость опускается на землю. — Тут жара, в холодок давайте.

Он повел Бабкина в тень от трактора. Откуда-то вышмыгнул босоногий Никитка. Он заморгал любопытными глазенками и молча уставился на Бабкина.

— Смотри! — чуть прикрикнул на него «начальник», и тот мигом пустился за черной коровой, которая залезла на пашню.

Когда техник сел, Сергей тоже задумчиво опустился на траву, вынул из кармана тоненький хвостик морковки, надкусил ее, но, взглянув на гостя, конфузливо отбросил.

— Как вы считаете, может ли человек по-настоящему что-нибудь сделать один? — спросил Сергей. — Чтобы ему никто, никто… ну, ни единый друг не помогал? Сергей зажмурил глаза и потряс головой.

— А он что, на необитаемом острове живет?

— Да нет, кругом людей сколько угодно.

— Может, нехорошие это люди? — шутливо спросил Тимофей. — Или, наверное, живет этот человек за границей и боится, что его ограбят, если он расскажет о своем деле?

— Опять не так. Люди кругом свои, советские.

— Так, может быть, человек он нехороший?

Сергей помолчал, затем вздохнул:

— Нет, он… очень хороший… Даже комсомолец, как и вы.

— Тогда он просто ошибается. С ним надо поговорить, и все, — сказал Бабкин, а сам подумал: «И все! Как это просто у тебя получается, товарищ Бабкин. Что ж ты с ним никак не договоришься?»

Сергей щипал травинки и раскладывал их на крышке радиостанции.

— Вчера на бюро комсомольское вызывали… — продолжал он.

— Кого? Тебя?

— Зачем меня? Его вызывали.

— Это кого же, его? — Тимофея удивляло нежелание Сергея назвать своего брата.

— Того человека, — уклончиво ответил младший Тетеркин, — который ошибается, как вы сказали.

— Ну и что же он?

Пастушок с досадой смахнул с крышки травинки.

— Молчит и ничего не рассказывает.

— А может быть, ему и сказать нечего?

— Ну, это вы зря! — с обидой заметил Сергей. — Может, этот комсомолец самый что ни на есть лучший изобретатель. Может, и в Москве таких не очень много…

— Хватает, — недовольно сказал Бабкин, подумав, что таких изобретателей, как Тетеркин, у них в институте по десять в каждой лаборатории.

— Читал я, что у вас в Москве есть такие люди, которые работают сразу на трех станках, — сказал Сергей, не обращая внимания на замечание Тимофея. Правда, такие есть?

— Многостаночники? Сколько угодно. На каждом заводе. И работают они не только на трех станках, а и на пяти, даже больше. Есть такие заводы, где в цехе целая уйма станков, а обслуживают их только три человека. Все делает автоматика.

— А у нас нет таких людей. И машин тоже нету, — с обидой проговорил Сергей. — Вот, к примеру, трактор — тоже станок, только обрабатывает он не железо или там сталь какую-нибудь, а землю, — убедительно доказывал он. — Но почему нельзя на этих трех станках работать одному человеку? Почему на тракторе, скажем, когда пашут, должны работать двое, а то и трое?

— Так, значит, ваш изобретатель хочет, чтобы не на одном тракторе работали три человека, а на трех машинах один? — спросил Тимофей.

— Ага! Как многостаночники.

Бабкин задумался: «Вот тебе и пастушок! «Тракторист-многостаночник». Как это странно звучит. Но ведь идея правильная. Колхозное хозяйство — это комбинат. В нем заводы и цехи. Почему же в цехе, обрабатывающем землю, где используются движущиеся станки — тракторы, не провести такую автоматизацию, чтобы сократить число занятых в цехе людей? Почему начальник цеха Тетеркин не может заниматься этими делами?»

Пастушок привстал, посмотрел из-за трактора на дорогу. Не идет ли там Кузьма? Нет, пока никого не видно. «Ну ладно, будь что будет, — решил Сергей. — Почему не довериться московскому комсомольцу?»

Младший Тетеркин с самой первой встречи почувствовал симпатию к Бабкину. Ему все нравилось в нем: и солидная, важная походка, и спокойный, чуть с хрипотцой разговор, и его почти военная форма. В этом отношении Сергей не понимал своего брата, носившего в праздничные дни костюм, шляпу и пестрые галстуки, такие же, как у товарища, который приехал с Бабкиным.

«Вот настоящий парень, — думал пастушок, глядя на техника. — Научная голова… Хороший бы из него пастух вышел», — неожиданно заключил он. Сергей имел особое мнение о значительности своей профессии. Впрочем, сейчас ему нужна была научная консультация совсем по другому вопросу.

— Вы, может, знаете, кто такой трактор выдумал? — спросил он.

— Который без тракториста работает? — рассмеялся Бабкин. — Нигде не читал. Обыкновенный трактор изобрел русский изобретатель, сын крепостного крестьянина Блинов, а вот такой, автоматический, ни в каких книгах не описан.

— Ну, значит, пропишут еще, — убежденно сказал Сергей.

— Определенно, — согласился Бабкин. Пастушок встал, прошелся по траве, чтобы размять занемевшие ноги, и остановился около Тимофея.

— Кузьма Тетеркин — мой брат, — сказал он, высоко подняв голову. — Вот про кого пропишут в газетах. Он один будет работать на трех тракторах. А новых трактористок — Нюшку Самохвалову и Ленку Петушкову — обратно в полеводческую бригаду отправят, — добавил Сергей с явным торжеством.

Молодые трактористки, которых выучил Кузьма, часто подшучивали над пастушком. Он хотел получить еще одну специальность — стать трактористом, но Кузьма наотрез отказывал ему в этом, видимо считая для себя неудобным начальствовать над братом. В присутствии девушек он говорил, что Сережка еще очень мал для такого серьезного дела. Новоиспеченные трактористки важничали и даже не подпускали пастушка к машинам.

— Вот только у Кузьмы ничего не получается, — с грустью признался пастушок, представив себе, что и Нюшка Самохвалова и Ленка Петушкова долго еще будут задаваться, — без них не обойдешься. — Может, посмотрите, а? — с надеждой в голосе спросил он Бабкина.

— Кузьма узнает, не уйти мне живым, — пытался отшутиться Тимофей.

— Нет, он у нас добрый. Никогда не дерется! — по-мальчишески наивно возразил младший брат, вспоминая, что за все свои проделки он так, и не был в ответе перед Кузьмой.

Тимофей встал и похлопал рукой по радиатору.

— Ну, показывай своего больного.

Сергей обрадованно вскочил на подножку, открыл дверцу кабины и, забравшись внутрь, крикнул: