Конца света не будет. Почему экологический алармизм причиняет нам вред - Майкл Шелленбергер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Маркетти обычно не особо задумывался об экономическом моделировании. «Как физик старого поколения, – писал он, – я всегда имел склонность дразнить своих друзей-экономистов за их исключительную способность создавать красиво структурированные модели, которые никогда не будут использованы на практике и никогда не будут забрызганы грязью этого низкого мира»[495].
На этот раз все сложилось иначе. Экономисты GE добавляли в модель фактические данные, чтобы посмотреть, работает ли она. «Я был впечатлен тем фактом, что модель радостно плескалась в грязи», – написал Маркетти[496]. Он был так увлечен этой моделью, что взял ее с собой, когда в 1974 году покинул GE ради работы в Международном институте прикладного системного анализа (International Institute for Applied Systems Analysis, МИПСА), редком исследовательском проекте, финансируемом Организацией экономического сотрудничества и развития (Organisation for Economic Co-operation and Development). Соединенные Штаты и Советский Союз создали МИПСА, как средство научного сотрудничества для сближения коммунистического Востока и капиталистического Запада. Программа института была направлена на разрушение барьеров не только между странами, но и между дисциплинами. МИПСА впервые применил междисциплинарный подход к системному анализу, версия которого позже будет принята МГЭИК.
Картина эволюции, как серии замен, вдохновила Маркетти. Большую часть своей жизни он коллекционировал пишущие машинки, в его коллекцию входили и несколько экземпляров первых моделей и несколько экземпляров последних. Технологическими инновациями он увлекался как своего рода дарвиновской эволюцией. В МИПСА Маркетти протестировал модель замещения на первичных источниках энергии, которые он рассматривал, как «товары, конкурирующие за рынок»[497]. Под первичной энергией Маркетти подразумевал те природные ресурсы или топливо, которые можно использовать различными способами, а именно древесину, уголь, нефть, природный газ и уран. (К вторичным источникам энергии, напротив, относят электричество, керосин, водород, сжиженный нефтяной газ и бензин, которые должны производиться из первичных источников энергии.)
В течение следующего лета Маркетти и его коллега вводили данные о 300 случаях энергетических переходов со всего мира. Это были переходы от древесины к углю, от китового жира к нефти, от угля к нефти и множество других комбинаций. «Я глазам не мог поверить, – писал он, – но это сработало»[498]. Он добавил: «Судя по всему, вся судьба источника энергии полностью предопределяется в его детстве»[499]. Так появилась на свет наука, изучающая то, что мы сегодня называем энергетическими переходами. Маркетти обнаружил, что войны, резкие скачки цен на энергоносители и даже депрессии никак не влияли на скорость энергетического перехода. «Это как если бы у системы был график, воля и часы», – писал он[500].
В более ранних историях подчеркивалась роль дефицита в повышении цен и стимулировании инноваций, например, когда европейцам приходилось импортировать древесину из отдаленных лесов, что делало ее более дорогой, а новое топливо, уголь, относительно дешевым[501]. Но Маркетти обнаружил, что «рынок регулярно отходил от определенного первичного источника энергии задолго до того, как тот был исчерпан, по крайней мере на мировом уровне»[502]. Хотя дефицит помогает стимулировать предпринимателей, таких как инвестор Дрейк, создавать альтернативы, часто именно повышение темпов экономического роста и увеличивающийся спрос на конкретную энергетическую услугу, такую как освещение, транспорт, тепло или производство, приводят к тому, что ископаемое топливо заменяет возобновляемые источники энергии, а нефть и газ заменяют уголь.
Именно это и произошло с китами. Другие заменители, главным образом свиной жир и этанол, появились до открытия нефтяных месторождений в Пенсильвании и перегонки нефти в керосин. Изобилие нефти и ее превосходная удельная мощность в конечном счете позволили ей одержать триумф над биотопливом[503]. Доля угля в энергоносителях начала сокращаться во время Первой мировой войны, несмотря на то, что «запасы угля были в некотором смысле бесконечны», поскольку его начали заменять нефть и природный газ[504].
Энергетические переходы произошли так, как предсказывал Маркетти, от энергетически бедных и углеродосодержащих видов топлива к более энергоемким и водородным. Уголь в два раза более энергоемкий, чем древесина, нефть более энергоемкая, чем уголь, как и природный газ при его преобразовании в жидкую форму[505]. Химический состав весьма прост. Уголь состоит примерно из одного атома углерода на каждый атом водорода. Нефть состоит из одного атома углерода на каждые два атома водорода. А природный газ, или, скорее, его основной компонент, метан, имеет четыре атома водорода на один атом углерода, отсюда и его молекулярная формула – CH4[506]. В результате этих энергетических переходов углеродоемкость (количество выбросов углерода – Прим. пер.) энергии снизилась за более чем 150 лет. В период с 1860 по середину 1990-х годов углеродоемкость первичной глобальной энергии снижалась примерно на 0,3 % в год[507].
Маркетти был прав в том, что человеческие общества склонны переходить от бедного энергией топлива к энергонасыщенному, но ошибался в том, что «у системы есть свой график… и часы». Хотя направление энергетических переходов, которое он предсказал, в целом оказалось верным, время Маркетти не рассчитал. Например, в Соединенных Штатах доля электроэнергии, получаемой из угля, снизилась с более чем 45 % в 2010 году до чуть менее 25 % в 2019[508]. В Европе в течение последних двух десятилетий наблюдалось такое же значительное сокращение выработки электроэнергии за счет угля и увеличение за счет природного газа[509]. Маркетти предсказал, что переход от угля к газу произойдет в 1980-х и 1990-х годах, то есть до этого события оставалось два десятилетия. Он оптимистично предсказал, что к сегодняшнему дню мало кто из людей будет сжигать древесину и другие формы биомассы, в то время как этим продолжают заниматься более 2,5 млрд человек[510].
Что точно определяет скорость подобных переходов, так это политика. И, как мы увидим, иногда она может заставить общества отказаться от энергонасыщенных видов топлива и вернуться к более энергетическим бедным.
5. Обман в «газовой стране»
Весной 2010 года режиссер-документалист выпустил трейлер к своему новому фильму «Газовая страна» о буме природного газа в Соединенных Штатах. Фоном звучит музыка, похожая на то, что мы слышим в трейлерах фильмов ужасов и фэнтези. Звуки нарастают и набирают обороты. Мы слышим, как люди говорят, что гидравлический разрыв пласта или гидроразрыв сланца, подземной горной породы, отравляет их воду, вызывает неврологические заболевания и поражения головного мозга. Далее мы видим документы, описывающие заболевания легких и рак.
Через три четверти трейлера мы слышим зловещий хор, типичный
