Царская экспертиза - Алексей Ракитин

Раскопки его представлялись довольно странными: углубившись в одном месте на два — три штыка лопаты, он переходил на новое место, а прежнюю яму аккуратно засыпал. Эту странную манипуляцию швед проделал несколько раз. Шумилов безотрывно следил за Мартти и никак не мог понять, чем именно тот занимался. Больше всего его манипуляции напоминали поиски стреляных пуль; Шумилов помнил, что в детские годы он с друзьями примерно так же копался на гарнизонном стрельбище, выковыривая застрявшие в земляных валах пули. Но то было глубокое детство. Кроме того, холм у забытого богом просёлка никак не мог быть местом стрельбища.

Так что же искал странный швед? Одному чёрту это было ведомо. Потолкавшись на холме примерно с полчаса, знахарь вернулся к бричке, небрежно швырнул в неё лопату и устало взобрался на козлы. Притомился, видать, занимаясь раскопками. Отпив из жестяной фляги, он тронул вожжи. Лошадь лениво пошла.

Шумилов инстинктивно подобрался, готовясь скорее бежать к своему возку в том случае, если Мартти повернёт назад, в сторону Ростова, но колдун, объехав холм, вернулся на узкий просёлок и двинулся по нему далее от тракта. Далеко впереди виднелись холмы, дорога вела по направлению к ним. Шумилов решил не покидать своего наблюдательного поста и следил за знахарем в бинокль до тех пор, пока тот не скрылся из глаз. Тогда Алексей вернулся к возку и проехал вперёд, повторив путь, проделанный шведом.

Шумилов повторил приём, подсмотренный у Мартти, завёдя свою повозку за холм так, чтобы её не было видно с просёлка. Прихватив револьвер — так, на всякий случай — взбежал на холм и осмотрелся. Шведа нигде не было видно. Шумилов перебежал дальше и, наконец, заметил Мартти, копавшегося чуть ниже вершины соседнего холма. Алексей залёг под огромным валуном, оставленным здесь природой со времён ледникового периода, и приник к биноклю.

Мартти методично орудовал лопатой, периодически переходя с места на место. Шумилов до боли в глазах вглядывался в движения рук знахаря, надеясь поймать мельчайшие детали, способные объяснить цель раскопок. Но ничего такого не видел. Швед не разминал пальцами комочки земли, не просеивал извлекаемый грунт, да у него и сита с собой не было! Он вообще не касался земли руками. Углубившись примерно на пол — аршина в землю, он просто заглядывал в получившийся шурф, после чего засыпал его и, перейдя на пару саженей в сторону, принимался копать следующий.

Примерно час он ковырялся на холме, затем, потеряв к нему всякий интерес, переместился на соседний. Там повторилось всё то же самое. Алексей безотрывно наблюдал за действиями колдуна и в какой — то момент почувствовал себя уставшим буквально до изнеможения, как будто сам копал землю. Солнце поднималось всё выше, и воздух разогревался всё сильнее. По — видимому, Мартти также притомился, поскольку движения его стали заметно медленнее и как — то тяжелее. Он всё чаще посматривал на небо и, наконец, остановился, опершись на воткнутую в землю лопату. Жестом, выдававшим усталость и апатию, он вытер пот со лба и двинулся к своей повозке. Оттуда он вытащил тряпичную суму, расстелил в тени валуна тряпицу, и, выложив на импровизированный стол нехитрую снедь, принялся завтракать. Шумилов понял, что, с работой на сегодня покончено, и скоро Мартти двинется в обратный путь. Путь домой должен занять как раз столько времени, чтоб вернуться в Ручейники до наступления полуденного зноя.

Алексей выбрался из своего укрытия под валуном и отвёл подальше за холмы свой возок. Его очень соблазняла мысль задержаться у этого холма и посмотреть, что же именно разыскивал здесь колдун, но по здравому размышлению он решил закончить слежку. В конце концов, он всегда сможет вернуться сюда ещё раз и всё внимательно осмотреть.

Хёвинен повернул назад. Шумилов правил за ним, наблюдая за мерно покачивавшейся далеко впереди сутулой спиной. В одном месте швед съехал с дороги и у крохотной мелкой речушки, почти пересохшей этим засушливым летом, подвёл лошадь к воде — напоить. Шумилов проделал то же самое и решил не провожать шведа до Ростова: ничего особенно интересного он от этого не ожидал. Всё самое интересное швед проделал за городом.

Шумилов поворотил обратно к холмам. Остановив повозку возле первого из холмов, Алексей в точности повторил действия Мартти: взошёл наверх, осмотрелся. Сразу же бросились в глаза несколько свежих холмиков земли, оставшихся после раскопок шведа, земля выглядела уже совершенно сухой. Повсюду виднелись отпечатки больших сапог колдуна.

Встав на колени перед одной из закопанных ям, Шумилов принялся выгребать грунт руками. Сделать это было несложно, поскольку земля ещё оставалась рыхлой. Внимательно просмотрев выбранную землю, он досадливо сплюнул — ничего необычного, земля как земля — суглинок пополам с песком. Шумилов перешёл к другой заполненной землёй яме; там повторилось то же самое. Очевидно, что выкапывать все ямы смысла не имело: сам Мартти их потому и закопал, что ничего интересного в них не нашёл.

Однако, верный чувству долга, Шумилов обошёл два других холма, на которых вёл свои раскопки швед. Алексей осмотрел следы его ног, сосчитал выкопанные и обратно закопанные ямы — всего их оказалось восемь — но не заметил ничего необычного. Он поймал себя на мысли, что даже толком не знает, что именно хочет увидеть. Воистину, он искал то, не зная что.

Шумилов вернулся к своей повозке, выпил воды, полил водой разгорячённую голову. Настроение было ниже среднего, он чувствовал себя уставшим и одураченным, к упадку сил добавилась и головная боль, усиливавшаяся с каждой минутой. Полдень в донской степи — это настоящая беда для путешественника: солнце печёт плечи, слепит глаза, пот раздражает кожу, хочется снять одежду, но делать этого нельзя ни в коем случае.

На обратном пути в город, сидя в возке, Шумилов ломал голову над увиденным сегодня. Напрягая всё своё воображение, он пытался понять, чем же именно Мартти Хёвинен занимался у него на глазах. На поиски клада его действия никак не походили: слишком уж мелкие ямы он выкапывал и при этом вовсе не руководствовался какой — то письменной схемой, что было бы логично для человека, ведущего планомерный розыск. На археологические раскопки его действия походили ещё меньше, чем на кладоискательство. Вероятнее всего, Мартти искал нечто, связанное с его, так сказать, «профессиональной деятельностью» — скажем, какие — то коренья или минералы. Но почему тогда он выбирал те места на холмах, где растительность практически отсутствовала, где практически не было ни кустов, ни даже травы? Может, знахарь ловил змей или других зверьков, которые живут в норах? Может быть, он использует змеиный яд для приготовления своих зелий? Конечно, это возможно… Да только Шумилов прекрасно знал, как надо ловить змей: палка с развилкой, крепкий мешок, для самой хитрой змеи надо припасти стакан воды, чтобы залить нору. У шведа не было с собою ни палки, ни мешка. Кроме того, степную живность — змей, ящериц, землероек — легче найти вблизи согреваемых солнцем валунов, а Мартти близко не подходил к ним. Нет, он вовсе не ловил змей!

Шумилов был твёрдо уверен, что знахарь не обнаружил его слежку. Но при этом где — то в глубине его подсознания стало зарождаться и неудержимо крепнуть подозрение, что всё сегодняшнее утро Мартти Хёвинен просто — напросто водил его за нос.

Домой Алексей Иванович вернулся совершенно разбитым и притом с чудовищной мигренью. Однако, спуску себе не дал: распряг возок, увёл кобылку в конюшку, насыпал в ясли зерна, дал напиться, поговорил с нею немного. Лошадь самое умное животное в доме, с нею совершенно необходимо разговаривать. Тем более, что этот день Шумилов немало заставил её пострадать на солнцепёке.

Зайдя в сарай с инструментом, Алексей взял лопату и отнёс её в возок. В самом деле, сколько можно разгребать землю руками? Лишь после этого он зашёл в дом, сбросил грязную одежду, умылся и как был, с голым торсом отправился в летнюю кухню через двор. Там поел холодных вареников с вишней и выпил два стакана домашнего вина. Головная боль как будто бы отступила.

Выйдя в сад, он отыскал родителей в его дальнем углу, условно называемом пасекой. Несколько лет назад отец увлёкся пчеловодством, купил три пчелиных семьи и ульи для них. Он с удовольствием тратил время на возню с этим хозяйством, не преследуя при этом никакого коммерческого интереса: работа с пчёлами была для него своего рода отдохновением души. Сейчас он с сеткой на лице проверял рамки, а матушка читала ему газеты, расположившись в шезлонге поодаль. При появлении Алексея она прекратила чтение и повернулась к нему:

— Лёшенька, на тебе лица нет, почернел весь! Ты здоров?

— Как индийский слон! — ответил Алексей, присаживаясь подле неё. — Мне завтра утром опять понадобится возок. Я воспользуюсь вашим, вы не возражаете?