Спасти нельзя развестись - Екатерина Серебрякова

говоря уже о сексуальном влечении, которое к мужу у меня было скорее отрицательным…

– Мама тогда тронула всех словами о нерушимости брака и важности правильного выбора. Напомнить бы ей сейчас эти слова, – Борис хмыкнул, крутя в руках хрустальный бокал, который я достала с верхней полки кухонного шкафчика.

– О чем ты?

– О её поведении сейчас. Она ведет себя как обиженная женщина, а не как мудрая хранительница очага.

В груди неприятно защемило от обиды. Как будто в очередной раз Борис вонзал нож в одно и то же место на моем сердце. Это была рана, которая не успевала заживать и постоянно кровоточила.

–Хочешь сказать, она не имеет права обижаться? Ей изменил муж. Ее пытаются оставить без гроша в кармане. Где-то в этом городе ходит внебрачный сын ее мужчины, в конце концов!

– Это не повод устраивать скандалы, – возразил мне Борис. – Когда между нами был разлад, ты не напивалась вусмерть и не закатывала скандалов.

– Потому что у меня были силы не показывать свои эмоции никому вокруг! Да даже если бы я рыдала у всех на глазах, отпивая вино прямо из горла бутылки! Ты бы осудил меня? Сказал, что я веду себя глупо?

– А как это назвать иначе? – я не знала как и какими словами назвать то, что творилось между нами сейчас.

Иногда в процессе нарастающего спора я ловила себя на мысли, что нет причины затевать конфликт.

Я читала много книг по психологии и отлично знала, что и когда нужно сказать, чтобы избежать семейной драмы. Я могла бы с легкостью сгладить углы, переведя тему, чтобы вернуться к этому вопросу позже.

Но вместо этого я намеренно подливала масла в огонь и распаляла конфликт, доводя его до точки кипения.

– А как назвать измену жене? Абсолютной нормой? Мне надоело, что ты оправдываешь своего отца. Страшно представить какие аргументы ты приводишь этому в своей голове! Сегодня встаешь на его защиту, а завтра заведешь вторую семью и будешь обвинять меня за обиду и слезы?

– Какую ерунду ты несешь!

– Не хуже той, что мелешь ты! Хватит этих спектаклей, Борис, я устала.

В одночасье мой голос стал тихим и спокойным. Я истратила все силы поддерживать этот скандал и приняла единственное существующее на данный момент решение.

– Было большой глупостью пытаться вернуть семью, которой уже нет.

– О чем ты говоришь? – мужчина тоже сбавил пыл и сел за стол напротив меня.

Мы оба знали к чему я клоню. И оба видели уведомление из ЗАГСа о скором истечении срока раздумий перед разводом.

Исход в этой ситуации был неизбежен.

– Нам лучше разъехаться и не мотать друг другу нервы. Это уже просто невыносимо.

– Нам нужна пауза, – Борис согласился. – Проблемы родителей, Рафаэль, твоя беременность – все свалилось разом. Но это не значит, что мы не справимся. Нам просто нужно сделать перерыв и выдохнуть.

– Возможно, ты прав.

Я не была уверена в правильности слов Бориса, но спорить в тот момент не было ни сил, ни желания.

Одним взглядом дав понять мужчине, что ему лучше уехать, незаметно для мужа я сняла кольцо с безымянного пальца и отправила его в глубокий карман своей юбки.

Борис собрал вещи на первое время и уехал в неизвестном направлении. Страшно от осознания того, что мне все равно, куда он поехал.

Я лежала за закрытой дверью спальной и пыталась понять, что чувствует мое сердце.

– Я изменила Борису, – из рук Люды на пол упали свечи ручной работы, которые она несла в кухню, чтобы упаковать для отправки.

Подруга стояла в коридоре и смотрела на меня ошарашенными глазами.

– И тебе привет, – наконец смогла отмереть она. – Может, чаю? Или чего покрепче?

– Я же беременная, – заметила с сожалением, снимая сапоги в прихожей подруги.

– А вот я нет и от коньяка точно не откажусь…

Проведя ночь наедине с собственными мыслями, я поняла, что дальше так продолжаться не может. Поэтому ни свет ни заря проснулась, чтобы позавтракать дома у подруги заботливо купленными круассанами и вкуснейшим кофе.

Люда к моменту моего появления в квартире уже выпроводила своих домашних и сейчас занималась любимым делом, от которого получала небольшой доход.

– Давай с самого начала, – потребовала подруга, разбавив свой кофе коньяком мужа.

– Это все Галина Яковлевна, – я отмахнулась, как будто обсуждаемая тема была ничуть не острее, чем разговоры о погоде за окном.

Беременность оказывала на меня все большее и большее влияние. К сексуальному желанию прибавлялось еще и вечное желание есть что-нибудь вкусное.

Так что за круассаном с творожным сыром и слабосоленым лососем мысль о вчерашнем поцелуе не казалась такой уж ужасной.

– Она свела нас с Корневым в ресторане на деловую встречу, а сама не приехала. Старая грымза! Я как его увидела… Людка, я в шестнадцать лет так на парней не смотрела, когда гормоны шалили. В общем, кончилось тем, что мы поцеловались в машине.

– Поцелуй и не измена вовсе… – неуверенно произнесла подруга.

– Если бы Руслан поцеловал другую?

– Убила бы.

– Ну вот и я убила бы себя за то, что творю. Поругалась с Борисом, как будто нарочно вывернула разговор наизнанку, чтобы он достиг предела. Мы разъехались, а я сняла кольцо…

– Вижу, – Люда косилась на мою правую руку, где не было привычного обручального кольца с внушительного размера камнем, которому все так завидовали. – Я обе беременности тоже так Руслана хотела, что он от меня на работу сбегал! Но то муж… Бориса-то ты хочешь?

Я поджала губы и отрицательно мотнула головой.

Давно было понятно, что к мужу у меня пропало всякое желание и влечение. Он вернулся в дом, но будто бы вернулся туда на правах соседа или старого знакомого, которому любезно предложили пожить.

Мне не хотелось близости с ним, не хотелось ощущать его касания. Я была только рада, когда удавалось избежать контакта с человеком, который еще недавно был для меня всем.

– Я не знаю, подруга… Беременность и гормоны штука такая. Я ведь когда Сашку носила, чуть с Русланом не развелась. Казалось, что не люблю его и все тут! Стоило родить, как вцепилась в него мертвой хваткой, в любви признавалась каждые пять минут как по часам.

– Это другое… У меня есть причины, чтобы не испытывать к Борису светлых чувств. Он растоптал мои любовь и доверие. И, видимо, я уже не смогу этого простить.

– А Кирилл? Он заложник обстоятельств или новый объект воздыханий?

– Думаю, первое.

И хоть в глубине души я знала, что ночью перед сном