Молчи о нас (СИ) - Савицкая Элла

У Меня снова стоит. Как у пацана, ей Богу. И стоит не на её вид сзади, а просто потому что это Маша… Девочка, чище которой ещё в моей жизни не встречалось. Белое пятно в грязи, в которой я варюсь изо дня в день.

– Дамир, я тут расплавила шоколад, можно обмокнуть печенье, и будет очень вкусно, – щебечет Маша, доставая из микроволновки блюдце с растопленным шоколадом.

Ставит его на стол и, взяв крекер, окунает его в сладкую массу.

Пристально наблюдаю за тем, как она прячет печенье в своём рту и жмурится от удовольствия. Разбалованные жизнью так только от изысканных десертов балдеют, а она от обычного шоколада.

– Ты любишь сладкое? – спрашивает малышка, рефлекторно потянув к губам испачканный шоколадом палец.

Перехватываю тонкое запястье. Хочу наконец сделать то, что кипятило мозг так давно.

Маша замирает, вонзая в меня светлые синие глаза, темнеющие по мере того, как я собираю языком сладость с её пальца.

– Люблю, – отвечаю хрипло.

Рецепторы впитывают несравнимый ни с чем вкус шоколада, её кожи и дрожь, пробившую хрупкую руку, стоило моему языку коснуться её.

Маша тут же губу прикусывает. Бросаю взгляд на часы, прикидывая сколько у нас времени, но стрелки перевалили за допустимую отметку. Опоздаем, если позволим себе ещё раз.

– Поехали, Маш. Вечером продолжим.

Встаю со стула, пока Маша растерянно моргает.

– А как же десерт?

– Десерт я свой съем на ночь, – подмигиваю, обхватив её за талию и собрав пальцами подол футболки, оглаживаю ягодицу. Что же меня так клинит, а? Не сдерживаюсь и ловлю губами девичий рот. Целую глубоко, сплетая наши языки, жадно проглатывая Машин стон и плавясь как тот шоколад только от того, как её руки крепко обнимают меня за шею. – Поехали, – резко торможу обоюдное сумасшествие.

Меня потряхивает с такой силой, что, если сейчас её выплеснуть, можно было бы ударом стену снести, но, если мы не выедем через десять минут, Воронин с меня три шкуры сдерет.

– Я не наелась, – разочарованно выдыхает Маша, подразумевая явно не шоколад. В синих глазах голодный блеск сверкает.

– Ничего, поголодаешь денёк, – хмыкаю в ответ этой жадине. – Одевайся!

– А посуду?

– Всё вечером, Маш. Уже опаздываем.

Благо моя Маша не из тех, кого нужно долго ждать. Она умеет собираться быстро и при этом выглядеть наилучшим образом.

– Смотри, нам нужно как-то начать делать экспертизу, – наставляю её в машине около галереи, – чисто для нас с тобой, чтобы точно знать, что картина оригинал. У хозяина есть документы, но сама понимаешь, что их подделать не так сложно.

Маша задумывается.

– Понимаю.

– Попробуй хотя бы сделать эти ваши быстрые манипуляции. Чтобы мы точно знали с чем работаем.

Всё ещё активно над чем-то думая, Маша кивает.

– Да, я постараюсь. Ельский в лаборатории почти не бывает, поэтому думаю у меня получится.

– Умничка. А теперь беги, – привлекаю её к себе и быстро целую. Собираюсь отстраниться, но Маша кладёт на мою щеку ладонь, тем самым останавливая.

– Я могу тебе писать?

– Можешь. Правда, не факт, что я отвечу сразу.

– Я понимаю.

Усмехаюсь, впервые за долгое время чувствуя себя полноценным. Всегда держался подальше от отношений, чтобы не было всех этих сентиментальных сближений, а тут вляпался дальше некуда. И ведь самого внутри греет мысль, что Маше меня мало. Что она не просто ждёт секса в том формате отношений, который я привык очерчивать для других. Собрались, провели хорошо вечер, и каждый пошёл по своим делам. Маша хочет меня целиком, не на вечер или пару часов. И это сносит любые планки.

– Я буду скучать, – добивает меня признанием.

– Я тоже, Маш, – впервые могу ответить тем же

Малышка уходит, и я, удостоверившись, что она вошла в галерею, выруливаю на дорогу. Поджигаю сигарету, затягиваюсь табачным дымом.

Как я теперь Ивану в глаза посмотрю и объясню все, что случилось? Он же в Машке души не чает, самую лучшую жизнь для неё видит, а я вариант для такой жизни абсолютно не подходящий. Не такого он ей хотел. Какого? Черт его знает. Пытаюсь представить Машу с кем-то другим, но эта мысль раздражает. И хоть я раньше тоже придерживался такой же позиции в её сторону, теперь все изменилось. Не вижу я её ни с кем другим. Ни с напыщенными богачами, у которых на уме одни только цифры, ни с сопливыми одногодками. И не потому что они её не достойны, хотя это тоже, а просто потому что моя она. Давно моя. За ребрами вибрирует, стоит принять этот факт. Моя Машка.

Не знаю, как примет Иван. Возможно, потребует исчезнуть из его жизни и пожалеет, что когда-то помог мне. От этой мысли горечью обдает. Несмотря ни на что, этот человек близок мне. Он столько сделал, чтобы я встал на ноги, а я его дочь с собой в дебри тащу.

Мысли как на тех качелях из одной стороны в другую качаются. Хочется прямо сейчас позвонить ему и сказать все как есть, но нельзя. Он тогда примчится, обязательно узнает про галерею и с его взрывным темпераментом сделает только хуже. Пойдёт разбираться сам, не прислушиваясь ни к чьим доводам. О нас нужно молчать пока что. Никто не должен знать. Ни единая душа, иначе все пойдёт наперекосяк.

Но все же отставить разговор с Киселевым на второй план я уже не могу. Нужно обезопасить Машу хотя бы от этого подонка. Поэтому выкроив сутра час, по пути в участок заезжаю в офис, адрес которого смог найти еще вчера. Разговор с ним проходит в довольно сдержанном ключе. Если по началу урод делает вид, что ничего не соображает, то к концу разговора его выражение лица выглядит довольно красноречивым. Пришлось немного выкрутить ситуацию, чтобы не выглядело так, что пожаловалась Маша. Делаю упор на том, что за ней ведется слежка, именно так мы якобы узнали о его к ней визите. Киселев тут же бледнеет, сереет и покрывается пятнами, уже не пытаясь отнекиваться. Получив предупреждение о том, что если еще раз помешает расследованию, беседовать на тему шантажа мы уже будем с ним, мужик сдержанно кивает. Думаю, теперь, зная, что дело пошло в ход, к Маше он больше не сунется. А мне только это и нужно. Главное, чтобы моя девочка была в безопасности.

В участке с головой зарываюсь в работу, отрываясь только на то, чтобы покурить с Деном, когда тот зовёт в курилку. Народу здесь как всегда тьма. Как будто работы ни у кого нет, кроме как дымить.

– Ты вчера нашёл-то Машу свою? – выдыхает Ден, заставляя меня быстро осмотреться.

– Тише говори, – давлю пониженным голосом. – Нашёл. Она сюда приезжала, оказывается.

– Сюда? Зачем?

– Меня искала.

– Так это все-таки твоя была? – вклинивается рядом стоящий Куницын. Уши грел зараза. Нахмуриваюсь.

– А ты что видел её?

– Видел, – хмыкает раздраженно. – Пол-участка видело. Истерила там на вахте. Парни её чуть в обезьянник не кинули.

Злость ослепляет яркой вспышкой.

– Что? – цежу сквозь зубы.

– Она требовала, чтобы тебя позвали, а ты запретил тебя вызывать без разрешения. Пацаны свою работу делали. А она тут хай подняла. Хорошо, я мимо проходил, а то бы точно досталось ей от наших. Домой отправил, сказал, что ты уехал уже.

Мрази малолетние! Картинка того, как Маша просит помощи, а её посылают на три буквы, настолько чётко вырисовывается в сознании, что внутри все в камень превращается. Выбрасываю недокуренную сигарету и быстрым шагом отправляюсь вниз.

Два петуха, привыкших выкладывать в соц. сети свои дебильные видео и "прославлять тем самым доблестную полицию", сидят ржут, как всегда уткнувшись в экран.

Выхватываю телефон и с громким хлопком опускаю его на стол.

Они тут же подрываются.

– Здравия желаю, товарищ капитан! – выпаливают дуэтом.

– Вы полномочия свои знаете? – выдавливаю ледяным тоном. Так хочется обоим приложиться по физиономиям, но приходится сдерживаться.

– Знаем, – несмело отвечают идиоты.

– А то, что должны помогать людям, тоже знаете?

– Так точно.

– Тогда почему, когда вчера к вам обратились за помощью, вы, мать вашу, довели человека до истерики? – яростные нотки на этой фразе приглушить получилось плохо.