Правдивая ложь - Марина Линник

– Дядя, вы вчера были угрюмы на празднестве, – заметила Габриэлла на следующий день, случайно столкнувшись с герцогом возле конюшни, куда пришла после осмотра псарни. – За весь вечер вы не проронили ни слова. Вас что-то тревожит?

– Да, тревожит, моя дорогая племянница, – тяжело вздохнув, признался герцог.

– Возможно, я смогу вам чем-то помочь? Только скажите, и вы увидите, что я не трачу слов понапрасну.

– Меня волнует только то, милая Габриэлла, что я не в состоянии выполнить последнюю волю моего покойного брата.

– Я… я не понимаю, – потупив глаза, сказала девушка. – Объяснитесь!

– В своем последнем послании он просил беречь и защищать вас. А как я могу это сделать, когда вы сами, заметьте, – САМИ, – добровольно лезете в пасть ко льву?

– Вы о походе? – самым невинным голосом спросила девушка, улыбнувшись.

– И не надо улыбаться, – сурово посмотрел на племянницу Раймунд де Карруаз. – Для вас это игра. Вы даже не представляете, что значит терпеть лишения в походе, как тяжело хорошо содержать войско и управлять им. Да и где гарантия, что в этой безжалостной пустыне мы отыщем вашего мужа? Кто может с уверенностью сказать: жив ли он еще? В лучшем случае, мы найдем лишнее подтверждение его гибели.

– Пока я сама не удостоверюсь в смерти Жирарда, для меня он жив, – бросив на герцога негодующий взгляд, произнесла Габриэлла. Потом, немного помолчав, она добавила: – Я понимаю вашу тревогу, дядя. Я неопытна и молода, и к тому же я женщина. Вы отвечаете за меня… Но, дядя, поймите: я уже не ребенок. Несчастья закаляют волю, сердце и душу… Но, – тут она немного задумалась, внимательно посмотрев на Раймунда де Карруаза, – если вы так сильно переживаете и боитесь за меня, тогда можете присоединиться к войску. Ваша опытность и знание восточных земель помогут нам. Вначале я хотела поручить заботы о замке и о моих подданных вам, милый дядя, но теперь, видя, как вы волнуетесь за меня, я изменила решение. Вы будете сопровождать войско, а Буффону, невзирая на его бурные протесты, которые я уже предвижу, я поручу следить за хозяйством.

Одарив герцога очаровательной улыбкой, Габриэлла направилась в часовню.

Раймунд де Карруаз долго не мог прийти в себя от изумления. Он ожидал всего, чего угодно, только не такого поворота событий. Его гнилой душонке претила мысль следовать за сумасбродной девицей на охваченный войной Восток. Не было таких высоких идеалов или такого человека, ради которых он готов был бы лишиться жизни. Нет, он совершенно не собирается погибать в пустыне от жары, жажды или болезней в угоду дерзкой девчонке.

В течение целого дня герцог пытался придумать уважительную причину, которая сделала бы его поездку невозможной, но, как назло, в голову ничего не приходило. А уж после того, как за ужином, в присутствии множества рыцарей и их дам, Габриэлла объявила «радостную» новость, отступать было поздно. Однако не все гости однозначно одобрили эту весть. Некоторые вассалы не понаслышке знали младшего брата своего бывшего сюзерена и отлично представляли его прошлую жизнь. Но, так или иначе, а вопрос о том, что герцог присоединится к походу, был уже решен.

Эта новость ужасно расстроила Буффона, о чем он не преминул сообщить Габриэлле.

– Госпожа, – начал разговор бывший шут, – я твердо вам заявляю, что не согласен оставаться в замке, в то время как вы отправляетесь в чужие края. А вдруг с вами случится какая напасть? Кто защитит вас? Кто даст совет? И кто, в конце концов, поддержит?

– Охранять и защищать меня будут мои вассалы и Готье. А давать советы… если это и потребуется, то, думаю, дядя не откажет них своей племяннице.

– Вот этого я как раз и боюсь, – признался Буффон.

– Ну вот, опять, – улыбнулась Габриэлла. – Когда же закончится ваша вражда?

– Когда он покинет замок и уберется восвояси, – буркнул шут.

– Буффон, ты забываешься! – сурово произнесла Габриэлла.

– Простите меня, госпожа, за дерзость, – понурив голову, ответил тот.

Девушка приблизилась к своему советнику и, потрепав его по плечу, уже более мягко молвила:

– Буффон, покидая замок, я должна быть твердо уверена, что мне будет, куда вернуться. Оставляя свою крепость на твое попечение, поручая тебе заботиться о моих людях, я тем самым оказываю тебе огромную честь. И все потому, что я доверю тебе. Уверена, ты справишься со всем. Мой отец, несмотря на то, что ты был только шутом при нем, высоко ценил тебя и твои советы. Ты умен и мудр, хорошо образован, в твоих жилах течет благородная кровь…

– Я постараюсь оправдать ваши надежды госпожа, – склонившись в почтительном поклоне, проронил Буффон.

– На том и порешим… Аминь!

После принятия обета прошло две недели. Вассалы и простой люд готовились к дальней дороге не покладая рук. Были собраны деньги на поход, большую часть которых Габриэлла выделила из собственной казны. Конюшенные объезжали лошадей, готовили упряжь для волов. Миловидные девицы и почтенные дамы, огорченные отъездом своих возлюбленных и мужей, вышивали для них шарфы. Оруженосцы тщательно проверяли конскую сбрую и оружие своих рыцарей. Рыцари победнее, не имевшие пажей и помощников, но желавшие вместе со всеми отправиться в богатые земли, собственноручно затачивали и полировали дротики и мечи. Коптильные печи, где заготавливались съестные припасы для воинов, дымили днем и ночью, а бондари без устали выделывали дубовые бочки для запаса воды. Из кузниц круглые сутки доносились удары молота о наковальню. Кузнецы торопились, чтобы успеть сделать всю работу к сроку. Времени до отъезда оставалось мало, а дел как будто становилось все больше…

… И вот в одно хмурое холодное утро около замка собралась огромная толпа. Люди были взволнованы предстоящим отъездом. Кто-то в толпе плакал, кто-то произносил напутственные слова. Маленькие ребятишки, не избалованные праздниками и весельем, с любопытством рассматривали франтовато одетых воинов, возбужденно болтали и махали им худыми ручонками. Внезапно лучи солнца прорезали сизые тучи и осветили грозное, хорошо вооруженное войско. Начищенные доспехи, разнообразные по форме шлемы и мечи сияли и горели в золотых лучах. Одежда рыцарей, расшитая гербом Габриэллы (на голубом фоне красовался серебристый единорог, вставший на дыбы, а наверху – золотая королевская лилия), знамена и флаги, украшенные той же символикой, развевались на ветру. Все с нетерпением ожидали Габриэллу. Наконец из ворот замка показалась кавалькада, возглавляемая Габриэллой, величественно восседавшей на превосходной черной лошади. Ее одежда мало чем отличалась от одежды рыцарей: прочная кольчуга, сделанная из высококачественной стали, надетый поверх нее налатный кафтан-джюпон, а сверху – прочное сюрко. На девушке был пояс, на котором висели меч и кинжал. Довершал наряд девушки алый плащ, волнами лежавший на крупе лошади. Замысловатый шлем и щит находились у Готье, оруженосца ее мужа, который, как обычно, держался рядом. За ним следовал Мартин – главный сержант с двумя крепкими воинами. Замыкал эту группу всадников Раймунд де Карруаз. И если глаза юного оруженосца горели от нетерпения и жажды подвигов, то угрюмое лицо герцога не способно было скрыть его подлинных чувств. Вслед за всадниками шли все слуги и дворовые замка. Их возглавлял Буффон, одетый в темные дорогие одежды. Он был глубоко опечален отъездом госпожи, но старался этого не показывать.