Трефовый интерес - Татьяна Александровна Бочарова

если хотите ехать, надо сейчас. Потом может быть поздно. Вы как?

– Нормально. – Лиза сделала попытку сесть.

Голова сразу закружилась, в глазах замелькали мушки. Однако она постаралась превозмочь подступающую дурноту и огляделась по сторонам. Обстановка вокруг показалась ей знакомой. Ну да, это же Маринин дом. А сама она полулежит на ее диване в столовой. Гуськов смотрел на нее напряженно и внимательно.

– По-моему, вам нехорошо. Не стоит мотаться по снегопаду. Растрясет и станет еще хуже.

– Все в порядке. – Лиза упрямо мотнула головой. – Едем.

– Ну о’кей. – Гуськов протянул ей руку.

Лиза оперлась о его ладонь и встала. Потолок над головой тут же пустился в пляс. Она покачнулась и едва не грохнулась на пол.

– Осторожно! – Марина подскочила и удержала ее под локоть. – Тебе надо лежать, ты не можешь никуда ехать.

– Могу!

– Вот ослица упрямая, – рассердилась та. – Ты едва не сгорела! Тебе покой нужен. А не мотаться к этой…

Гуськов жестом прервал ее возмущенный монолог, взял Лизу под другой локоть и осторожно повел к двери. Они вышли на улицу. Лиза старалась не смотреть в сторону своего забора, над которым в темноте клубился белый пар. Гуськов поспешно подвел ее к стоящей в снегу машине.

– Залезайте.

Лиза забралась в ледяной салон. Гуськов тоже сел и завел двигатель.

– Сейчас. Нужно немного прогреться. – Он достал из кармана куртки телефон и углубился в экран.

– Сколько сейчас времени? – спросила его Лиза.

– Половина шестого.

– Так много? – удивилась она. – А сколько я была без сознания?

– Не меньше часа, а то и все полтора. «Скорая» хотела и вас забрать вместе с Реденко, но ваша соседка… как ее…

– Марина.

– Точно, Марина! Она не дала. Сказала, что сама приведет вас в чувство. Они с мужем забрали вас к себе в дом. Давали нюхать нашатырь, виски растирали водкой. Я в это время беседовал с Реденко. Она очнулась ненадолго, прежде чем ее увезли. Ну и зверюга ее муж! Бандит-рецидивист, неоднократно сидел за хулиганку и грабежи.

– Тарас? Сидел?? – не поверила Лиза. – Быть не может!

– Гелена Реденко сама рассказала. И мои коллеги запросили данные.

– Он же гражданин Украины!

– Вовсе нет. Они с женой оба из Орла. Она чистокровная цыганка, а он наполовину украинец, наполовину русский. Как же вы все-таки так прошляпили и не спросили у них паспорта?

– Они были такие… искренние. Рассказывала, сколько горя принесла война их семье. Выглядели усталыми.

– Это все был спектакль. Специально для вас. – Гуськов крутанул руль, и машина медленно тронулась с места. – Они пришли к вам в дом за кольцом. Бабка Гелены точно помнила адрес. Все это время Мариула хотела сама приехать в Сомово, но, как я уже сказал, так и не решилась. А вот внучка собралась в два счета. Они надеялись в первые же дни отыскать книгу в доме, но ничего не вышло. Тогда они решили выждать. Гелена была уверена, что вы в курсе, где находится книга, но спросить напрямую она опасалась. Мало ли, как бы вы отнеслись к тому, что она не беженка с Украины, а цыганка, приехавшая за своей вещью издалека. Да еще за какой вещью! Вы вполне могли бы заподозрить, что это не простая книга, раз к ней такой интерес. Начались бы расспросы, что да как. Подключились бы правоохранительные органы – и тогда пропало бабкино наследство.

– Но зачем она придумала трюк с гаданием? Этого я вообще не понимаю. – Лиза с недоумением уставилась на Гуськова.

– Этого вам никто, кроме самой Реденко, не объяснит. Возможно, она надеялась таким образом натолкнуть вас на воспоминание о книге. А может быть, просто решила подзаработать в ожидании того, когда вожделенный талмуд принесут ей на блюдечке с голубой каемочкой.

– Я действительно никогда не заинтересовалась бы этой книгой и не принесла ее домой, если бы не… не… – Лиза запнулась, не зная, как сказать про преследовавшие ее потусторонние силы.

– Вас мучили кошмары, – спокойно подсказал тот. – Ведь правда?

– Откуда вы знаете? – Она вскинула на него изумленные глаза.

– Соседи ваши сказали. Вы им жаловались на галлюцинации. На то, что в доме якобы кто-то есть кроме вас.

– Так и было! Я думала, что это из-за Гелениного гадания! В книге нашелся заговор. Он помог.

– Чушь собачья. Никакой потусторонней силы в вашем доме не было и быть не могло. Это все плод умелого гипноза. Госпожа Реденко им владеет в совершенстве. Я же сказал – она чистокровная цыганка. Такие девушки умеют все – и лечить заговорами, и внушать ужас. Кроме того, они отличные психологи. Видите, она все-таки добилась своего – вы вспомнили про книгу и принесли ее в дом. А ей только это и нужно было.

Лиза потерянно молчала. Она все равно не могла понять и осмыслить то, что произошло. Гуськов щелкнул клавишей магнитолы. Из динамика раздался голос Стаса Михайлова.

– Не против? Вроде женщинам вашего возраста нравится. – Гуськов кинул на Лизу вопросительный взгляд.

– Мне все равно.

Ей вдруг стало ужасно холодно, несмотря на то что в салоне работала печка. Зубы застучали, выбивая дробь.

– Что с вами? – встревожился Гуськов. – Знобит? Температура подымается?

– Н-не знаю, – выдавила Лиза с трудом. – Х-холодно.

– Права оказалась соседка, не нужно было вас трогать. Лежали бы себе в тепле и отдыхали.

Лиза ничего не ответила, поплотней запахнув пальто, которое накинула на нее Марина, когда она выходила из дому. Еще минут двадцать ехали молча. Впереди сверкнули огни.

– Прибыли. – Гуськов проехал метров пятнадцать и затормозил. – Посидите тут, я сейчас.

Он вылез из машины и, быстро пройдя через двор, скрылся за дверью больницы. Лиза выключила радио и с облегчением окунулась в тишину. Вскоре Гуськов вернулся.

– Можно. – Он распахнул перед Лизой дверцу. – Сказали, не более пяти минут. Она умирает. – Последние слова Гуськов произнес тихо и отвел взгляд.

Лиза проворно выскочила из машины. Они вошли в больничный вестибюль.

– Туда. – Он указал рукой вправо.

Небольшой коридор привел к широким белым дверям, на которых висела синяя табличка «Реанимация». У дверей ждал мужчина в халате и маске, почти полностью скрывающей лицо.

– Она? – спросил он Гуськова и кивнул на Лизу.

– Она.

– Под вашу ответственность. Главврач узнает – меня уволят к чертям.

– Не уволят. Сошлитесь на меня.

– Ладно. – Врач приоткрыл одну из белых створок. – Заходите. В ящике у двери бахилы, на вешалке халат и шапочка. Надевайте и проходите дальше.

Лиза прошмыгнула внутрь, сделала все, что ей велели, и зашла в другую дверь. В палате стояла одна-единственная кровать. В изголовье пищали мониторы. У окна молодая, худенькая медсестра набирала в шприц светло-коричневую жидкость. Лиза приблизилась к кровати и увидела Гелену. Та лежала, опутанная трубками, укрытая одеялом до самого подбородка. На ее лице была кислородная маска, открытые глаза смотрели с тоской.

– Вы проститься? – тихо спросила сестра. – Я сейчас сниму маску. Она сможет поговорить с вами.

Она подошла и осторожно убрала маску. Гелена облизнула потрескавшиеся, сухие губы.

– Зачем… пришла?

– Хочу знать правду.

– Разве… следак тебе… не сказал? Он дотошный такой… кажется, на том свете… достанет…

– Сказал. Я хочу знать, что произошло между тобой и Тарасом. Как… все это… случилось?

Гелена судорожно вздохнула и сморщилась от боли.

– Тарас… Гнида он, твой Тарас. Я… любила его как безумная… Дура! У него нет сердца. Ему всегда было плевать на меня. Всегда! Я привыкла к изменам… к предательству. Он… никогда не работал. Отсидит, выйдет на волю, и ко мне на шею. Я его кормила, поила, одевала. Покупала все, что он захочет. А он… девок водил к нам в дом, меня даже… не стеснялся… Потом… я к бабке поехала в Сухиничи. Она при смерти была, попросила повидаться. Я приехала, она и… рассказала мне про перстень. Идиотка! Всю жизнь прожила в нищете, а перстень так и лежал в книге. В вашей деревне! Ведь он ей по праву принадлежал. Баба эта питерская ей его подарила!