Драма лихих 90-х - Юрий Николаевич Безелянский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ездил в Худлит, встречался с директором Анджапаридзе. Беседовали при чае, в роскошном кабинете, буквально заваленном книгами. Анджапаридзе колоритен: смесь литературного языка с английскими и французскими словами и отборной русской матерщины. Предложил ему издать «Любовь в Серебряном веке» и «Тайны частной жизни», тут же стал обсчитывать, как и что…
Идет тягучая «свадьба» с «Галактикой». Поехал в который раз к Пышкину, а его срочно вызвали в Совмин, пришлось ждать и разговаривать с секретаршей, которая, оказывается, работала долгие годы на Старой площади, в ЦК. Сказала, что Брежнева не любила: вечно пьяненький и без мозгов, тупой. Черненко никогда не мог понять, какие бумаги приносили ему на подпись. Пельше все понимал, но был старый и больной, чуть что – сразу ложился… Пономарев был надутый и чванливый, в лифте всегда ездил один. Больше всего секретарше нравился Андропов. И ее вывод: в ЦК все работали много и напряженно. Возможно. Но где результат?!..
Говорил с Вознесенским. Благодарил за мою публикацию: «Прелестно… прелестно…» И жаловался, что в отличие от Нью-Йорка и Парижа, в Москве с выставкой сплошные проблемы. Никто ничего не хочет организовывать и за все надо платить. «Пять миллионов в минусе… я прыгаю, достаю…» Ну, я печатаю-печатаю, как правило, в день по 10 страниц. «Наука», «Вечорка», «ВК», «Неделя»… Устаю и вечером припадаю к экрану. Начался новый сериал «Твин Пикс» («Двойные Вершины») режиссера Дэвида Линча о загадочной гибели Лоры Палмер.
13 ноября
Гороскопы вещают для Рыб: «Ваши мечты и ожидания вот-вот осуществятся». Грубо говоря: ни хрена! Только в «ВК» 6-го вышел Брюсов на целую полосу. Звонил Костину: во Франции вышла книга о Дзержинском и, значит, моя накрылась лаптей. Будем надеяться на другие парижские издательства, – бодро сказал Костин. А я почему-то вспомнил при этом маршаковский перевод «Королевы Элинор»:
– Кайся, кайся! – печально ответил монах.
А другой отозвался: – Аминь!
7-го собирались у Лены Чижовой, и я прочитал стихи:
В который раз опять у Лены.
Но, боже мой, ах, перемены.
Не тот состав. Не те лета.
Но что поделаешь: года.
Они летят за сменой смены
И тащат эти перемены.
Нам – в удивленье… нам – в печаль…
Кому, как прошлого, не жаль…
В который раз опять у Лены.
Тихонько выпьем. И без крена.
Спокойно, Лена. Жизнь идет.
Судьба свершает свой обход.
Все загалдели, и Ильенко сказал, что оставшихся надо заносить в Красную книгу.
10-го – длинный поход: «Огонек», «Неделя», министерство печати (пытался уговорить Сергея Юшенкова закупить партию «Рюрика»), «Москвичка», ВК… Домой вернулся вдрызг «хорошенький».
25 ноября
Помимо печатанья, приходится заниматься рюрикодерганьем, бьюсь за то, чтобы тираж или часть тиража закупили, и звоню в пресс-службу президента – от Шумейко до Цабрии, – и нигде не нахожу понимания. Сыпется гонорарный водопадик, «звенящие возможности», как выразился Бальмонт. Но разбогатеть, даже чуточку, не получается: деньги все время обесцениваются.
Сделал два материла: председатель Мао – 11 стр., Жорж Санд – 14. Мао Дзедуна назвал так: «Одинокий монах под дырявым зонтиком в поисках любви». В юношеские годы Мао написал:
Бороться с небесами – бесконечное удовольствие,
Бороться с землей – бесконечное удовольствие.
Бороться с людьми – бесконечное удовольствие.
И боролся. «Великий кормчий». Жорж Санд тоже была эдакой штучкой. Литература и любовники – два конька, а еще разный эпатаж, и Некрасов: «строго осуждал Жорж Занд, что носит панталоны».
Среди прочего пришлось писать стишки к 70-летию Вечорки. «Семьдесят лет «Вечорки» – Это много, это – да. Это, вроде, даже Зорге – быть на страже и всегда…»
Идут звонки и приглашения, то из Тимирязевского музея («Рады Вас видеть…»), то звонок из театра Хазанова (Хазанов читает и просит дать ряд календарных выборок). Короче, дел невпроворот и совсем некогда заниматься футболом. Когда-то мечтал стать вторым Константином Есениным и скрупулезно занимался футбольной статистикой, но стал не вторым Есениным, а просто Безелянским. Футбол остался в прошлом, и на днях, с некоторой болью в душе, выкинул почти весь свой футбольный архив. Своеобразный удар по своим воротам…
5 декабря
Свой очередной исторический обзор в «ВК» назвал «Стужайло российской истории»… 30-го ноября удалось побывать на выставке «Щукин и Морозов – русские коллекционеры. От Моне до Пикассо». Ну, и, разумеется, затем написал об увиденном.
За ноябрь получил за вычетом налогов почти 239 тысяч (пенсия – 60), – преуспевающий журналист?..
12 декабря
Только что пришли с избирательного участка. Голосовали за «Выбор России» (Гайдар и компания). Хочется, чтобы страна двигалась к демократии и здравому смыслу. Надоело греться, как выразилась Новодворская, «на могучей груди КПСС в лифчике 13-го размера». Я хочу сам отвечать за себя и за свою судьбу. Без наставлений и подсказок.
19 декабря
А на выборах успешно гарцовал на коне Владимир Жириновский, «сын юриста». «Россия, одумайся! Ты – одурела!» – в сердцах на всю страну воскликнул Юрий Карякин. Да, демократы сплоховали, и мне кажется, что они совершили ошибку, не взяв в свой идеологический багаж книгу «От Рюрика до Ельцина».
Страшные строки Виктора Астафьева привела «Комсомолка»: «…страдалец за свой народ, Василь Быков еще 8 лет назад сказал мне: «Знаешь, Виктор, я иногда уже и радуюсь тому, что скоро умру». И я, дорогой мой далекий друг, радуюсь тому же».
Журналистов выгоняют из Дома российской прессы на Пушкинской, там хочет расположиться Дума. Около дома пикеты и палатка, и кто-то в ней прилюдно голодает. Я не в штате, я – свободный журналист, мне не нужны помещения. Я – кошка, гуляющая сама по себе. Мяукаю на любой крыше. В приложении «Ночное рандеву» в «Московской правде» вышла моя колонка под названием «Куранты любви», а всего за 3 дня – 4 публикации. Но настроения это почему-то не прибавляет… Даже не поднял настроение комплимент от Ольги Галицкой по «Эху Москвы»: «Замечательный русский журналист…» Ну, замечательный, а голова все равно трещит. Евсеев предложил перейти в штат «ВК» заместителем главного редактора. Я отказался. Свобода! Либерти! Дороже всего…
31 декабря
25-го на ул. Качалова в Доме звукозаписи (в вестибюле стоит арфа
