День чёрной собаки - Вадим Юрьевич Панов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Неявный детектив? – не поняла Ада.
– Нет, с детективным сюжетом всё в порядке: есть убийства, есть расследование, но при этом есть тонкая мистическая составляющая, – рассказал Брызгун. – Туманная дымка, обволакивающая основное повествование. Никаких старух с колодами таро, экстрасенсов и прочих вызывающих оскомину шаблонов. Просто в какой-то момент читатель задаётся вопросом: «А так ли всё на самом деле, как мне кажется?»
– Ты дашь ответ на этот вопрос?
– Думаю об этом. И кажется, придётся написать вторую версию финала, чтобы понять, какая лучше.
– Людям не нравится недосказанность.
– Имя убийцы будет раскрыто в обоих финалах.
– То есть зло будет наказано?
– Обязательно.
– Тогда хорошо. – Ада вновь взялась за нож, собираясь заняться огурцами, но помедлила и спросила: – Оригинальный сюжет?
– К счастью, нет – по роману, который я тоже прочитал с большим удовольствием.
– Известный?
– Уверен, что после выхода сериала станет ещё более известным.
– Не сомневаюсь, – женщина вновь улыбнулась. – Почему не стал снимать полный метр?
– История прекрасно ложится в сериальный формат.
– Для платформы?
– Да.
– Хорошо. – Ада помолчала. – Прости, можно, я задам не самый приятный вопрос?
– Ты же знаешь, что можешь задавать мне любые вопросы, – очень спокойно ответил Брызгун, догадавшийся, о чём пойдёт речь.
– Но если он покажется тебе неприятным…
Платон жестом показал, что уже ответил и повторяться не намерен. Ада кивнула и продолжила:
– Та история осталась в прошлом?
– Разумеется. – Брызгун повертел в руке бокал. – Это ведь даже не скандал, так – громкий случай.
– Ты в порядке?
– Ты удивишься, но я был пристёгнут.
– Я спрашиваю о другом, – обронила Ада.
Она не давила, и тон, которым был задан вопрос, мог показаться небрежным. Но только не Брызгуну, который вновь проявил сообразительность и понял, о чём спрашивает женщина. И это понимание заставило его сделать большой глоток вина.
История, которую имела в виду Ада, произошла три месяца назад и наделала много шума: ДТП со смертельным исходом, лобовое столкновение в центре Москвы. С одной стороны – представительский автомобиль бизнес-класса, с другой – скромный хэтчбэк, в салоне которого находилась семейная пара. После удара двое детей остались сиротами. Ушлые журналисты «пробили» номера дорогой иномарки, определили владельца и развернули в Сети травлю, безапелляционно предположив, что он был пьян. Разумеется, без каких бы то ни было доказательств. А масла в огонь подливал тот факт, что авария произошла на не просматриваемом видеокамерами участке, то есть, восстанавливая ход событий, дорожная полиция должна была полагаться в том числе на слова свидетеля, которым и являлся Брызгун. И поскольку он полностью поддержал друга, то был объявлен сетевой общественностью лжецом, что было весьма некстати для продвижения фильма.
– Нам обязательно об этом говорить?
– Мне плевать, кто был за рулём и как всё получилось, – произнесла Ада, возвращаясь к овощам. Блестящее лезвие ножа казалось в её руках изящной игрушкой. – Скажи, что ты почувствовал?
Она выделила слово «ты».
Платон знал, что так будет.
И ответил сразу:
– Почти тоже самое, что тогда.
– Почти?
– Я сидел на пассажирском сиденье. – Брызгун произнёс эту фразу так, будто она всё объясняла.
И она действительно всё объясняла.
Они отлично понимали друг друга, и это позволило Аде избежать лишних слов:
– Мне кажется, это хорошо.
– Не уверен.
Женщина бросила на Платона быстрый взгляд, но он его не заметил – смотрел в окно, то ли задумавшись, то ли погрузившись в воспоминания.
– Мы оба знаем, что я права.
– Может быть… – Разговор начал тяготить Брызгуна, и он поспешил придумать повод покинуть кухню: – Илья сигнализирует, что мясо почти готово.
– Тогда иди и помоги ему, а я пока накрою на стол.
Ада не видела необходимости затягивать неприятный старому другу разговор. К тому же она услышала всё, что хотела.
– Жду вас.
– Ага. – Платон выскочил на террасу и громко произнёс: – Запах потрясающий! Даже в доме чувствуется.
Однако обмануть Бархина не сумел.
– Что, Адька прогнала? – рассмеялся Илья, не отрывая взгляд от мяса.
– Я принёс тебе вина!
– Да ты настоящий герой. – Бархин взял бокал и сделал маленький глоток. – Хорошо.
– А мясо как?
– Ещё лучше.
Илья делал баранину идеально. Сутки выдерживал в маринаде собственного рецепта и лично жарил. Находились, конечно, желающие покритиковать результат его работы, однако Ада считала, что лучше Бархина приготовить корейку невозможно, а больше ничьё мнение Илью не интересовало.
– Может, здесь и поедим? – предложил Брызгун, глотая вызванную запахом жарящегося мяса слюну.
Погода неожиданно улучшилась: ветер разогнал тучи, потом стих сам, и теперь террасу заливало не жаркое, очень приятное осеннее солнце.
– Во-первых, это ненадолго. Во-вторых, есть в куртке неудобно.
– Можно принести пледы.
– Вино будет очень холодным. И мясо быстро остынет.
– Мясо можно не снимать с решётки.
– Сгорит.
– Ты скучный.
– А ты импульсивный.
– Мне положено – я творческая личность.
– Пригодная только на то, чтобы открывать бутылки.
– Хоть на что-то я годен.
– Думаю, ты просто хитрый лентяй, который делает вид, что ничего не умеет, чтобы ничего не делать.
– Считается, что ты умный, а дошло только сейчас, – хихикнул Платон. Несколько мгновений он разглядывал мясо, а затем негромко произнёс: – Когда я вышел, ты смотрел на дом Розалии.
– Просто бросил взгляд.
Платон улыбнулся.
– А ты не смотрел? – поинтересовался Илья, не глядя на друга.
– Когда приезжаю, всегда сначала смотрю на него, а уж потом на свой и Ады, – признался Брызгун.
– Ну, вот.
– Я ведь не смеялся над тобой, просто обратил внимание. – Платон сделал глоток вина. – Он мне даже иногда снится.
– Именно дом? – помолчав, спросил Бархин.
– И сидящая на балконе ведьма.
– С собакой?
– С чёрной собакой. Поэтому, наверное, я так и среагировал, когда раздавил собаку.
– То есть окажись собака белой, ты бы не стал напрягаться?
Несколько мгновений Платон смотрел на друга, потом кивнул:
– Стал бы. Но не так сильно.
– Спасибо за честность.
– Ответишь тем же?
– В каком смысле?
– Когда я вышел, ты смотрел на дом Розалии, – повторил Брызгун.
Илья перевернул решётку, помолчал и медленно ответил:
– Бывает, что я задумываюсь, глядя на него. Причём не только здесь.
– Видишь его в других местах? – догадался Платон.
– Иногда. – Ещё одна пауза. – Сижу дома или в офисе, бросаю взгляд в окно – и вижу его.
– Чёрт…
Однако Бархин не позволил себя перебить.
– А ещё он мне снится, – продолжил он, повысив голос. – Не часто, примерно раз в месяц.
– Все эти годы?
– Последние лет пять… – Короткая пауза. – Последние пять лет я периодически вижу один и тот же сон: я иду по главной улице «Сухарей», я знаю, что осень, но на улице тепло, ярко светит солнце, так ярко, что можно проснуться от пронзительного света. Я жмурюсь на солнце, но мне всё равно немного холодно. Кажется, лёгкий ветерок. – Илья вновь перевернул решётку. – Мне пятнадцать лет, я это знаю точно, но не знаю, зачем я это знаю. Я иду по главной улице и вижу тебя, справа, ты стоишь у ворот Корчевниковых и разговариваешь с Русликом. Я прохожу мимо и слышу, как Руслик спрашивает: «Кто это?» А ты отвечаешь: «Да так, пацан какой-то незнакомый».
– Указывая на тебя? – удивился Платон.
– Да, на меня, но я не обижаюсь. Иду дальше и вижу слева Аду. Она стоит у поворота на вашу улицу и разговаривает с Русликом. Я прохожу мимо и слышу, как Руслик спрашивает: «Кто это?» Ада отвечает: «Да так, пацан какой-то незнакомый». Но я не обижаюсь, потому что чувствую, что я – незнакомый пацан. И меня это не смущает. Я иду по улице, подхожу к дому Розалии, смотрю на него… прохожу мимо ворот, делаю следующий шаг… и оказываюсь в лесу, перед калиткой на участок Ады. Солнца больше нет, потому что ночь, лес тёмный и мрачный, накрапывает дождь, всё как тогда, в тот день. Я стою прямо перед калиткой и точно знаю, что вы стоите на полшага позади меня. Ты – справа, Ада – слева. Я протягиваю руку, нажимаю на мокрую ручку и просыпаюсь.
Платон молчал с полминуты. Но не пил. И смотрел не на друга, а на дом старой ведьмы. И лишь потом спросил:
– Что всё это значит?
– Понятия не имею, – честно ответил Илья. – Ты у нас любитель пораскинуть Таро – ты и объясни, что я вижу последние пять лет. – Ещё одна пауза, за которой последовала горькая усмешка: – Так что напрасно ты сказал, что я из нас самый твёрдый.
– Ты такой и есть. Если бы мне часто снился такой сон, я бы, наверное, уже свихнулся.
– Думаешь, мы ещё не рехнулись?
– Думаю, что да. В смысле – нет.
И они одновременно повернули головы к соседнему
