День чёрной собаки - Вадим Юрьевич Панов

себя, который пять минут назад уныло рассказывал о пошлом, но нужном и денежном участии в популярном шоу. – Это современный мистический детектив, но при этом – неявный.

– Неявный детектив? – не поняла Ада.

– Нет, с детективным сюжетом всё в порядке: есть убийства, есть расследование, но при этом есть тонкая мистическая составляющая, – рассказал Брызгун. – Туманная дымка, обволакивающая основное повествование. Никаких старух с колодами таро, экстрасенсов и прочих вызывающих оскомину шаблонов. Просто в какой-то момент читатель задаётся вопросом: «А так ли всё на самом деле, как мне кажется?»

– Ты дашь ответ на этот вопрос?

– Думаю об этом. И кажется, придётся написать вторую версию финала, чтобы понять, какая лучше.

– Людям не нравится недосказанность.

– Имя убийцы будет раскрыто в обоих финалах.

– То есть зло будет наказано?

– Обязательно.

– Тогда хорошо. – Ада вновь взялась за нож, собираясь заняться огурцами, но помедлила и спросила: – Оригинальный сюжет?

– К счастью, нет – по роману, который я тоже прочитал с большим удовольствием.

– Известный?

– Уверен, что после выхода сериала станет ещё более известным.

– Не сомневаюсь, – женщина вновь улыбнулась. – Почему не стал снимать полный метр?

– История прекрасно ложится в сериальный формат.

– Для платформы?

– Да.

– Хорошо. – Ада помолчала. – Прости, можно, я задам не самый приятный вопрос?

– Ты же знаешь, что можешь задавать мне любые вопросы, – очень спокойно ответил Брызгун, догадавшийся, о чём пойдёт речь.

– Но если он покажется тебе неприятным…

Платон жестом показал, что уже ответил и повторяться не намерен. Ада кивнула и продолжила:

– Та история осталась в прошлом?

– Разумеется. – Брызгун повертел в руке бокал. – Это ведь даже не скандал, так – громкий случай.

– Ты в порядке?

– Ты удивишься, но я был пристёгнут.

– Я спрашиваю о другом, – обронила Ада.

Она не давила, и тон, которым был задан вопрос, мог показаться небрежным. Но только не Брызгуну, который вновь проявил сообразительность и понял, о чём спрашивает женщина. И это понимание заставило его сделать большой глоток вина.

История, которую имела в виду Ада, произошла три месяца назад и наделала много шума: ДТП со смертельным исходом, лобовое столкновение в центре Москвы. С одной стороны – представительский автомобиль бизнес-класса, с другой – скромный хэтчбэк, в салоне которого находилась семейная пара. После удара двое детей остались сиротами. Ушлые журналисты «пробили» номера дорогой иномарки, определили владельца и развернули в Сети травлю, безапелляционно предположив, что он был пьян. Разумеется, без каких бы то ни было доказательств. А масла в огонь подливал тот факт, что авария произошла на не просматриваемом видеокамерами участке, то есть, восстанавливая ход событий, дорожная полиция должна была полагаться в том числе на слова свидетеля, которым и являлся Брызгун. И поскольку он полностью поддержал друга, то был объявлен сетевой общественностью лжецом, что было весьма некстати для продвижения фильма.

– Нам обязательно об этом говорить?

– Мне плевать, кто был за рулём и как всё получилось, – произнесла Ада, возвращаясь к овощам. Блестящее лезвие ножа казалось в её руках изящной игрушкой. – Скажи, что ты почувствовал?

Она выделила слово «ты».

Платон знал, что так будет.

И ответил сразу:

– Почти тоже самое, что тогда.

– Почти?

– Я сидел на пассажирском сиденье. – Брызгун произнёс эту фразу так, будто она всё объясняла.

И она действительно всё объясняла.

Они отлично понимали друг друга, и это позволило Аде избежать лишних слов:

– Мне кажется, это хорошо.

– Не уверен.

Женщина бросила на Платона быстрый взгляд, но он его не заметил – смотрел в окно, то ли задумавшись, то ли погрузившись в воспоминания.

– Мы оба знаем, что я права.

– Может быть… – Разговор начал тяготить Брызгуна, и он поспешил придумать повод покинуть кухню: – Илья сигнализирует, что мясо почти готово.

– Тогда иди и помоги ему, а я пока накрою на стол.

Ада не видела необходимости затягивать неприятный старому другу разговор. К тому же она услышала всё, что хотела.

– Жду вас.

– Ага. – Платон выскочил на террасу и громко произнёс: – Запах потрясающий! Даже в доме чувствуется.

Однако обмануть Бархина не сумел.

– Что, Адька прогнала? – рассмеялся Илья, не отрывая взгляд от мяса.

– Я принёс тебе вина!

– Да ты настоящий герой. – Бархин взял бокал и сделал маленький глоток. – Хорошо.

– А мясо как?

– Ещё лучше.

Илья делал баранину идеально. Сутки выдерживал в маринаде собственного рецепта и лично жарил. Находились, конечно, желающие покритиковать результат его работы, однако Ада считала, что лучше Бархина приготовить корейку невозможно, а больше ничьё мнение Илью не интересовало.

– Может, здесь и поедим? – предложил Брызгун, глотая вызванную запахом жарящегося мяса слюну.

Погода неожиданно улучшилась: ветер разогнал тучи, потом стих сам, и теперь террасу заливало не жаркое, очень приятное осеннее солнце.

– Во-первых, это ненадолго. Во-вторых, есть в куртке неудобно.

– Можно принести пледы.

– Вино будет очень холодным. И мясо быстро остынет.

– Мясо можно не снимать с решётки.

– Сгорит.

– Ты скучный.

– А ты импульсивный.

– Мне положено – я творческая личность.

– Пригодная только на то, чтобы открывать бутылки.

– Хоть на что-то я годен.

– Думаю, ты просто хитрый лентяй, который делает вид, что ничего не умеет, чтобы ничего не делать.

– Считается, что ты умный, а дошло только сейчас, – хихикнул Платон. Несколько мгновений он разглядывал мясо, а затем негромко произнёс: – Когда я вышел, ты смотрел на дом Розалии.

– Просто бросил взгляд.

Платон улыбнулся.

– А ты не смотрел? – поинтересовался Илья, не глядя на друга.

– Когда приезжаю, всегда сначала смотрю на него, а уж потом на свой и Ады, – признался Брызгун.

– Ну, вот.

– Я ведь не смеялся над тобой, просто обратил внимание. – Платон сделал глоток вина. – Он мне даже иногда снится.

– Именно дом? – помолчав, спросил Бархин.

– И сидящая на балконе ведьма.

– С собакой?

– С чёрной собакой. Поэтому, наверное, я так и среагировал, когда раздавил собаку.

– То есть окажись собака белой, ты бы не стал напрягаться?

Несколько мгновений Платон смотрел на друга, потом кивнул:

– Стал бы. Но не так сильно.

– Спасибо за честность.

– Ответишь тем же?

– В каком смысле?

– Когда я вышел, ты смотрел на дом Розалии, – повторил Брызгун.

Илья перевернул решётку, помолчал и медленно ответил:

– Бывает, что я задумываюсь, глядя на него. Причём не только здесь.

– Видишь его в других местах? – догадался Платон.

– Иногда. – Ещё одна пауза. – Сижу дома или в офисе, бросаю взгляд в окно – и вижу его.

– Чёрт…

Однако Бархин не позволил себя перебить.

– А ещё он мне снится, – продолжил он, повысив голос. – Не часто, примерно раз в месяц.

– Все эти годы?

– Последние лет пять… – Короткая пауза. – Последние пять лет я периодически вижу один и тот же сон: я иду по главной улице «Сухарей», я знаю, что осень, но на улице тепло, ярко светит солнце, так ярко, что можно проснуться от пронзительного света. Я жмурюсь на солнце, но мне всё равно немного холодно. Кажется, лёгкий ветерок. – Илья вновь перевернул решётку. – Мне пятнадцать лет, я это знаю точно, но не знаю, зачем я это знаю. Я иду по главной улице и вижу тебя, справа, ты стоишь у ворот Корчевниковых и разговариваешь с Русликом. Я прохожу мимо и слышу, как Руслик спрашивает: «Кто это?» А ты отвечаешь: «Да так, пацан какой-то незнакомый».

– Указывая на тебя? – удивился Платон.

– Да, на меня, но я не обижаюсь. Иду дальше и вижу слева Аду. Она стоит у поворота на вашу улицу и разговаривает с Русликом. Я прохожу мимо и слышу, как Руслик спрашивает: «Кто это?» Ада отвечает: «Да так, пацан какой-то незнакомый». Но я не обижаюсь, потому что чувствую, что я – незнакомый пацан. И меня это не смущает. Я иду по улице, подхожу к дому Розалии, смотрю на него… прохожу мимо ворот, делаю следующий шаг… и оказываюсь в лесу, перед калиткой на участок Ады. Солнца больше нет, потому что ночь, лес тёмный и мрачный, накрапывает дождь, всё как тогда, в тот день. Я стою прямо перед калиткой и точно знаю, что вы стоите на полшага позади меня. Ты – справа, Ада – слева. Я протягиваю руку, нажимаю на мокрую ручку и просыпаюсь.

Платон молчал с полминуты. Но не пил. И смотрел не на друга, а на дом старой ведьмы. И лишь потом спросил:

– Что всё это значит?

– Понятия не имею, – честно ответил Илья. – Ты у нас любитель пораскинуть Таро – ты и объясни, что я вижу последние пять лет. – Ещё одна пауза, за которой последовала горькая усмешка: – Так что напрасно ты сказал, что я из нас самый твёрдый.

– Ты такой и есть. Если бы мне часто снился такой сон, я бы, наверное, уже свихнулся.

– Думаешь, мы ещё не рехнулись?

– Думаю, что да. В смысле – нет.

И они одновременно повернули головы к соседнему